Алые перья стрел (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 144

Золушка. Ой, что это? Война?

Принц. Это праздничный фейерверк! Бежим в парк, посмотрим! У нас впереди еще половина праздника!..

Генка Петух. И сто дней каникул!

Ребята убегают. На их место неторопливо выходит господин Ганц-Будка подрукус привидением.

Ганц-Будка. Поверьте мне, сударь, что должность королевского гардеробщика ничуть не менее ответственна, чем должность министра Унутренних дел. Известно, что театр начинается с вешалки, а дворец разве не тот же театр? Как и вся наша жизнь. Здесь тоже постоянно случаются и драмы, и комедии. И сказки…

Привидение вежливо кивает. Опять раздаются залпы, и ночь за окнами озаряется цветными сполохами. Гости, повернувшись к окнам, аплодируют. Жизнеутверждающе звучит мелодия «Великой Унутрии».

ЛЕТЧИК ДЛЯ

ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ

Девятилетний Антошка Топольков сидел у стола и меланхолично рисовал многолапое страшилище (как потом станет понятно — Крокопудру). Антошкин отец собирался в командировку. Зашел в комнату к сыну. Остановился у него за спиной. Понаблюдал, вздохнул:

— Слишком он у тебя печальный, этот зверь…

Антошка тоже вздохнул:

— А чего ему веселиться?.. И мне…

— Я понимаю… Грустно, конечно, когда все друзья разъехались кто куда. Ну да жизнь-то, она длинная, встретитесь еще…

— Наверно… Но где и когда, — сказал Антошка, нехотя пририсовывая зверю лохматое ухо.

— Все равно киснуть не надо. Сходи в клуб «Ковер-самолет», там всегда весело. И наши ребята там тебя любят.

— Папа, это они тебя любят, своего друга и наставника. А меня просто так, заодно…

— Не выдумывай… Давай сходи. Передашь ребятам, что я вернусь прямо к празднику. А пока за старшего остается Сеня Лапочкин. Скажи ему, пусть работают по-ударному, чтобы на параде быть с новой моделью. Вот, отдашь чертеж, я только что закончил…

Иван Федорович Топольков положил поверх Антошкиного рисунка футляр с чертежом.

Антошке было все равно — или рисовать, или идти куда-то. Но все же шевельнулось любопытство:

— Папа, а можно посмотреть?

— Посмотри. Только потом сверни аккуратно и поскорее неси в клуб. А мне пора на поезд… Постарайся не унывать, договорились?

— Ага… — не очень уверенно кивнул Антошка. Отец похлопал его по плечу. Антошка потерся щекой о его рукав. — Приезжай скорее…

Потом Антошка проводил отца до двери. Вернулся в свою комнату. Расстелил на столе ватманский лист.

— Ого… — заметил он со сдержанным одобрением. Самолет был узкокрылый, сразу видно — легкий и быстрый. Антошка зажмурился, представил, что у него в ладони ручка управления. Зашуршал мелькающий пропеллер, воздух откинул Антошкины волосы. Навстречу все быстрее, быстрее поплыли пухлые облака. Антошка улыбнулся, открыл глаза. Вместо вертящегося винта теперь была перед глазами висевшая над столом фотография. На ней — сидящие рядом на косом заборе четверо мальчишек, в том числе и сам Антошка Топольков.

Казалось, друзья смотрели на Антошку (и сам он на себя) требовательно, словно желая сказать: «Ну, ты же понимаешь, что надо делать».

Антошка, кажется, понимал, но… как на такое решиться? Он опять зажмурился. И вновь увидел себя в самолете, волосы откинуло потоком от винта. Открыл глаза — опять смотрят ребята. Да еще и песенка пробилась сквозь тишину — та самая, их песенка…

— Ребята, но так ведь, наверно, нельзя…

А они смотрели. Мол, нельзя, разумеется, но если нет другого выхода…

Антошка сполз со стула. Оглянулся на чертеж. Постоял, опять зажмурившись и обняв себя за локти. Подошел к двери, запер ее на задвижку. На ослабевших от нерешительности ногах вернулся к столу. Под ребячьим фотоснимком был приколот другой — Антошка и отец. Топольков-старший, он… как-то непонятно смотрел. Антошка вынул из стакана с карандашами один, другой, попробовал их на ладони. Опять глянул на портрет отца.

— Па-а… Ты ведь не очень рассердишься, да? А если очень, то… потом ведь все равно простишь, да?

Затем он вздохнул очень глубоко, сжал губы. На уровне груди сцепил мизинцы (это был у друзей такой обычай). Громким шепотом выговорил пароль-заклинание:

— Ант… Арк… Ти… Да! — И на последнем слоге рывком раздернул пальцы.

После этого он не колебался. Тонким стержнем начал приписывать к числам на чертеже аккуратные ноли…

Антошка с чертежным футляром под мышкой спешил по улицам. Прыгал через заросшие одуванчиками канавы, перебегал мостки, на ходу почесывал ужаленные в сорняках ноги, выдергивал из волос прицепившиеся в высоких зарослях репьи. В такт быстрым шагам над Антошкой передвигались под облаками колокольни, башни и тополиные кроны старинного города Колокольцева.

Антошка пролез в щель забора, припустил через обширный пустырь. Но… замедлил шаги. Нельзя просто так промчаться через это место. Оглянулся, подошел к забору. На досках было нарисовано мелом страшилище с хитроватой рожей.

— Крокопудра, здравствуй…

— Привет, — отозвался Крокопудра, шевельнувшись, как в кадре мультфильма.

— Скучаешь, да? — спросил Антошка слегка виновато.

— Да ведь и ты скучаешь…

— А я… я уже нет! — захотелось Антошке поделиться радостью. — Потому что у меня есть план…

— Какой?

— А вот… — Антошка оглянулся, наклонился к оттопыренному уху страшилища и зашептал.

— Ух ты… — Другое ухо Крокопудры от удивления встало торчком. — Думаешь, получится?

— Обязательно! И мы опять будем собираться вместе!.. И тебя навещать…

— Ладно! И больше не пугайтесь меня.

— Да мы и не пугались по правде! Мы же сами тебя нарисовали. Ты только снаружи такой… пугательный, а по характеру самый добрый!.. До встречи!

Крокопудра помахал вслед Антошке нарисованной лапой.

В обширной, увешанной самолетными моделями мастерской Антошка развернул перед большими ребятами чертеж.

— Вот. Папа сказал, что к празднику надо успеть обязательно… А тебе, Сеня, велел быть за старшего.

Десятиклассник Сеня и его товарищи склонились над листом.

— Вот это размерчики!

— Натуральный Ил-62!

— Антон, а зачем такой громадный-то? Иван Федорович не сказал?

— Он… сказал… — Не хотелось Антошке врать, но куда денешься? — Он… это… Чтобы всех удивить на физкультурном параде. И просил, чтобы двигатель поставили от картинга, ну, вы знаете… чтобы пропеллер крутился, как настоящий…

— А как мы его потащим-то? — засомневался один из ребят. — Во какая будет махина!

— Папа сказал: будем катить впереди колонны… И еще просил сделать в кабине сиденье… два…

— Зачем? — подозрительно спросил Сеня.

— Ну… — Антошка изобразил смущение. — Потому что я напросился… чтобы на параде быть в самолете… Я ведь легкий…

— П-понятно… А второе сиденье для кого?

Антошка смутился по-настоящему:

— На всякий случай…

— А когда мы успеем построить-то? — снова усомнился кто-то из авиамоделистов.

Сеня оглядел ребят:

— Раз Иван Федорыч сказал, успеем. В авиации приказы не обсуждаются. В авиации они… что?

— Ис!..

— Пол!..

— Ня!..

— Ют!..

— Ся!.. — гаркнули строители моделей, умевшие и любившие работать.

— А можно я буду помогать? — обрадованно сунулся вперед Антошка.