Стрельцов. Человек без локтей - Нилин Александр Павлович - Страница 90

Морозов ввел в состав сборной Сабо и ленинградца Данилова, отказался от Шустикова, не приглашал больше Мудрика, учел болезнь Понедельника.

«Торпедо» в сборной представляли Воронин и Кавазашвили, стоявший в ее воротах до начала чемпионата чаще, чем Яшин, не говоря уж о Банникове.

Обычно ведущий игрок национальной сборной, потеряв в ней свое постоянное место, играет на порядок ниже. Не видит больше в своей спортивной жизни мотиваций, которые бы снова вынудили переносить колоссальные нагрузки на физику и психику. Игра вчерашнего фаворита сразу же приобретает излишне академический характер. Правда, не каждый выглядит женихом, которому отказано. Но отсутствие аппетита к игре передается партнерам… Я подчеркиваю, что на мастеров, привлекавшихся в сборную эпизодически, такой закон не распространялся — под ним ходят только те, кто в ней годами премьерствовал.

И можно было засомневаться: а к лучшему ли для «Торпедо», что ненужный Морозову Валентин Иванов сосредоточен теперь будет на играх за свою команду в том настроении, в каком он находился, не получая больше вызова в сборную?

Но я, кажется, говорил уже, что Кузьма очень любил игру в стиле, который исповедовал его клуб, но который для сборной был либо ненужным, либо недоступным. Несмотря на внутреннюю уязвленность, он начал сезон, как бы отсекая возможные разговоры о том, что Иванов, дескать, теперь доигрывает.

О рядовом в общем матче в Куйбышеве писали в «Правде», отмечая Валентина Иванова особо. Он забил два гола — и оба с подач Стрельцова. Марьенко говорил потом в Мячкове, что Валя с Эдиком «вспомнили молодость». Я слегка был шокирован тогда словами тренера. Мне казалось, что для соединившихся Иванова со Стрельцовым ничего не позади. Тренер, однако, имел иную точку зрения. Во всяком случае, на Иванова…

Следующая игра после куйбышевской была в Москве против донецкого «Шахтера». Посмотреть матч на стадион «Динамо» приехали и футболисты сборной СССР. Они держались вместе — гордой, но демократически улыбающейся знакомым группой. Нарядный, коричнево-замшевый Валерий Воронин сел, однако, поближе к запасным игрокам и тренерам своей команды, над тоннелем, откуда выходят на поле футболисты.

Торпедовцы возвращались после разминки, впереди шел задумчивый Иванов. «Кузьма!», — окликнул его Воронин. Тот весело вскинулся, запрокидывая голову.

Воронин привстал и условным, видимо, жестом — приподнятым на уровень плеча кулаком — поприветствовал капитана, желая победы. Иванов подмигнул ему, будто находились они не на стадионе, а в комнате, и озорно, вспомнив, наверное, досуги в Мячкове, изобразил биллиардиста, загоняющего шар точно в лузу.

Но «Торпедо» проиграло «Шахтеру». Валя на последних минутах попытался обвести уже лежащего вратаря и упустил момент, когда счет можно было сравнять.

В этом сезоне Валентин Иванов мячей больше не забивал. С теми двумя голами из Куйбышева так и остался. Через несколько дней после матча на «Динамо» мы приехали в Мячково — и Кузьма самым беспечным тоном с обманчивым для мало знающих его людей простодушием спросил вдруг, выслушав разные столичные новости: «А в футболе что происходит?» Мы стали пересказывать слухи, действительно ходившие по Москве, о возможном просмотре в каком-то из матчей Иванова со Стрельцовым с намерением привлечь их вместе в сборную. Иванов отмахнулся: «Нет, с этим я завязал…» Скорее всего, он и на самом деле не верил в свой возврат в сборную. Но в то, что за клуб сыграет на первенство страны не одиннадцать матчей, как он сыграл, а побольше, сомневался вряд ли.

Конечно, отсутствие Иванова в торпедовском составе можно было бы объяснить продолжительностью залечивания старых травм. Но, на мой взгляд, Марьенко и не особенно хотел, чтобы Кузьма играл чаще.

Виктор Семенович Марьенко понимал, что лучше, чем в прошлом году, команде теперь долго не выступить. И самый сейчас ему момент не быть в вынужденной зависимости от знаменитых игроков, а побыть напоследок командиром. А может быть, и не напоследок… Вдруг соберется всецело подчиненный ему народ помоложе и со способностями — и он их снова поведет за собой к высокому месту. Три же лидера-знаменитости, когда шансов удержаться наверху таблицы нет, — непозволительная роскошь для тренера-чемпиона, но без громкого имени. С независимостью Валерия Воронина не грех и примириться — сейчас он уезжает в Лондон, потом все равно будет отходить от чемпионата, а до будущего года надо еще дожить. Стрельцов — человек простой, как считал тренер. Никогда ни во что вмешиваться не станет. С Ворониным они сейчас разные, как Запад и Восток, — интересы их внефутбольные вряд ли пересекутся. Со Стрельцовым Марьенко никаких осложнений не предвидел (в чем ошибался: после завершения сезона они законфликтовали, и Эдик даже считал, что надо от Марьенко уходить в другую команду, а то жизни ему не будет, но тут Марьенко и заменили на Морозова). А с Батановым, которого не считал незаменимым, решил расстаться. Вполне без него Марьенко обходился, раз есть Бреднев, есть Михайлов, идут переговоры с неаттестованным в ЦСКА офицером Валей Денисовым…

У Иванова, конечно, нашлись бы заступники среди заводского начальства. Но никто не гнал Валентина — ему Марьенко намекал на штатную тренерскую ставку, готовил к такой мысли: разумеется, лучше было бы, если великий Кузьма принял бы решение войти в тренерский штаб добровольно.

…Накануне матча основных составов московского «Динамо» и «Торпедо» за второй круг (в первом круге торпедовцы победили 4:0, Владимир Михайлов забил два мяча, выложенных ему прямо на ногу Стрельцовым) Валентин Иванов играл на Малой арене динамовского стадиона в составе дубля. Он с обычным изяществом и остроумием, оживившим матч резервистов, сам провел два гола, а мяч для третьего выкатил Геннадию Шалимову, иногда уже подпускаемому в основной состав к Стрельцову. Сидящий на трибуне Воронин уже после второго ивановского гола рассмеялся: «Кузьма один все „Динамо“ обыграл». За динамовский дубль выступало больше известных игроков, чем за торпедовский. Например, Георгий Рябов — в защите. «Динамо» и выигрывало поначалу 2:0. Вот тут-то Иванов и дал мастер-класс. Ходы, им совершаемые, выглядели элегантно-безошибочными. Он втягивал в умную игру всех партнеров, был по отношению к ним отцом родным, но вместе с тем баловал немногочисленную, однако весьма искушенную публику личным примером.

На игру дублеров с нами увязался знакомый всей театральной Москве завсегдатай ресторана ВТО мулат-мим и страшный озорник Геля Коновалов. Почувствовав настроение присутствующих, Геля прикинулся дурачком, громко спросив: «А этот Кузьма, наверное, и за основной состав смог бы сыграть?» И шутка распоясавшегося эстрадника оценена была и Ворониным из «Торпедо», и Аничкиным из «Динамо». В перерыве между таймами, когда Иванову массировали травмированную ногу, в раздевалку заглянул Борис Батанов. «Бобуля, — воскликнул распростертый на кушетке Иванов, — а я думал, мы с тобой опять вместе за дубль сыграем против „Динамо“».

На следующий день поднимавшегося на трибуну матча основных составов Батанова кто-то из болельщиков спросил: «Боря! Ты с „Ланеросси“ будешь играть?» Боря мотнул отрицательно головой.

Иванов, очевидно, сожалел, что старый партнер уходит, но он уже сам был не в том положении, когда можно кого-то отстаивать перед тренером, не сомневаясь в своем на тренера влиянии…

Переполнившая на следующий день Большую динамовскую арену публика так и не увидела блиставшего в игре дублей Кузьму на поле.

Иронизируя над тем, что зря надевал форму, в незашнурованных бутсах, в плаще-болонье поверх тренировочного костюма он изображал в раздевалке комическую беспомощность перед судьбой. Стрельцов вышел ему навстречу из душа, они о чем-то заговорили. Голый Эдик насуплено отвернулся от меня, непонятно зачем очутившегося за кулисами. Иванов, улыбнувшись краешками губ, усугубил мое замешательство, но всем своим видом выразил согласие с историческим партнером в том неудобстве, которое причиняло им присутствие посторонних…