Аня и Маня - Грекова И. - Страница 1

Ирина Грекова

Аня и Маня

1. Кто такие Аня и Маня?

Жили-были на свете две девочки, Аня и Маня. Чёрненькая и беленькая. Аня Зайцева и Маня Уткина.

Они ходили в один и тот же детский сад, их кроватки стояли рядом и шкафчики тоже рядом, только у Ани — с вишенками, а у Мани — с лягушонком. Аня и Маня очень дружили и часто ходили друг к другу в гости. И все-таки очень разные были эти девочки!

У Ани — коричневые прямые волосы и чёрные глаза. Про эти глаза Маня говорит, что они тёмно-чёрные. А у самой Мани глаза серые, большие и круглые — не глаза, а колёса! И волосы у Мани светлые и кудрявые, как у барашка.

Аня — тоненькая и высокая. Маня — тоненькая и маленькая, ростом Ане чуть повыше плеча. Аня до дверного звонка достаёт, а Маня — нет, и очень ей это обидно, потому что она любит звонить сама. Иногда Аня возьмёт её на руки и подержит, пока та кнопку нажмёт.

Жмёт Маня долго, усердно, а из квартиры уже бегут отворять:

— Что за трезвон? Ах, да это опять Маня! Вот озорница!

Аня говорит:

— Это я её держала.

Маня бойкая, а Аня, наоборот, застенчивая. Очень боится ошибку сделать или что-нибудь не так сказать. Иногда ошибётся, от смущения залезет под стол и сидит там на перекладине.

— Вовсе она не застенчивая, а подстольчивая, — говорит Маня. — Она же не за стенкой прячется, а под столом.

В детском саду Ане под столом сидеть не разрешают. Да там и перекладины нет.

У них в пятой группе две воспитательницы: Зинаида Петровна и Наталья Ивановна. Зинаида Петровна — толстая и строгая, а Наталья Ивановна — тонкая и весёлая, бегает, прыгает вместе с ребятами, даже через скакалку скачет. Она позволяет ребятам называть себя Наташей, если, конечно, заведующая не слышит.

Аня больше любит Зинаиду Петровну, а Маня — Наталью Ивановну.

Аня потому любит Зинаиду Петровну, что ей можно без конца вопросы задавать, и она на это не сердится.

— Зинаида Петровна, — спрашивает Аня, — а бывает человек в сто метров высотой?

— Нет, не бывает.

— А в девяносто девять?

— Тоже не бывает. Если ты будешь сбавлять по метру, очень долго придется спрашивать, учти.

— А в два метра?

— Ну, в два метра бывает.

— А в два с половиной?

— Бывает, но очень редко.

— Ну, а в три? — не унимается Аня.

— Не знаю. Никогда не слышала.

— А может быть, все-таки бывает?

Зинаида Петровна говорит спокойно и твёрдо:

— Хватит, Аня. Больше вопросов не задавай.

— Ни одного? Даже самого маленького?

— Ни одного. Пойди почитай книжку.

Строгая, а не сердитая.

С Натальей Ивановной так не поговоришь. Пристанет к ней Аня с вопросом: сколько уток на земном шаре? Она отвечает:

— Не знаю.

— Больше ста?

— Больше.

— А больше тысячи?

— Ну-ну-ну, — говорит Наталья Ивановна, — заладила сорока Якова. На такие вопросы, так и знай, отвечать не буду.

— Какого Якова? Никакого Якова я не заладила.

— Это так говорится.

— Почему?

— Потому. Иди поиграй.

Вообще она Анины вопросы терпеть не может. Однажды назвала Аню «чемпионкой по нудности». Что такое «чемпионка», ребята знали, а «нудность» — нет.

— Наталья Ивановна, а что такое «нудность»?

— Нудность, ну это такая скука. Когда человек очень скучный и любит приставать, про него говорят «нудный». «Ну-уд-ный», понимаете?

— Понимаем! — закричали ребята, а Аня обиделась.

И вовсе она не нудная! Разве она виновата, что больше всего на свете любит считать? Однажды досчитала до четырнадцати тысяч. Считала целых две недели, в свободное время. Сидит и шёпотом приговаривает:

— Десять тысяч сто пятьдесят один. Десять тысяч сто пятьдесят два. Десять тысяч сто пятьдесят три…

Спросит кто-нибудь:

— Аня, что ты делаешь?

— Не мешай. Считаю.

— Зачем считаешь?

— Не мешай. Хочу узнать, кончаются числа или не кончаются.

А Маня — та совсем плохо считает. Скажет ей Зинаида Петровна: «Сосчитай до десяти», а она тараторит:

— Раз, два, три, четыре и так далее.

Это ей лень дальше считать. Маня очень жалеет, что не родилась мальчишкой. Тогда бы она строчила из автомата и звали бы её Николкой. Правда, в детском саду автоматов нет, заведующая не позволяет, а если кто из дому принесет — выбрасывает. Но мальчишки научились и без автоматов, из обыкновенных палок строчить и так языком прищёлкивать, что получается точь-в-точь. И Маня к ним, тоже языком прищёлкивает. Скажет кто-нибудь из мальчиков Мане:

— Ты же девчонка. Тебе строчить не полагается. Иди, в куклы играй.

Обидно Мане. В куклы она играть не любит. Аня, впрочем, тоже не любит. Иногда они по целым часам обсуждают, как они не любят в куклы играть.

Аня — всегда чистенькая, а Маня — грязнуля. К вечеру у неё платье такое, как будто им только что мыли пол. Колготки рваные, на каждом колене по дыре, и Маня нарочно эти дыры пальцем расковыривает.

Зато Аня — страшная плакса. Что-нибудь ей не понравится — захлопает глазами, выдавит из каждого глаза большую слезу, ростом с горошину, и начинает тоненьким голоском попискивать:

— И-и-и-и-и!

Спросит кто-нибудь:

— Аня, что с тобой?

А она отвечает, нахмурившись:

— Не мешай, это я рыдаю. И-и-и-и-и!

Слово «рыдать» Аня вычитала в одной книжке, и очень оно ей понравилось. Одно дело плакать, другое — рыдать, гораздо интереснее!

А Маня — человек весёлый, все смеётся. Иногда Аня ей предлагает:

— Давай порыдаем. И-и-и-и-и!

— Некогда мне, — отвечает Маня. — Завтра порыдаем, ладно?

А назавтра опять ей некогда. Смеяться-то небось находит время. Черепаха перевернулась — Маня хохочет. Чай пролила — хохочет. Буквы «А» и «Л» перепутала — и тут хохочет. Аня иной раз тоже не выдержит — улыбнется. Глаза черные опустит, ресницами прикроет и улыбается. Уж очень смешно смеется Маня.

2. Детский сад на даче

Каждое лето детский сад уезжал на дачу. Летние домики, голубые с белым, стояли среди леса, за высоким зелёным забором. И на каждом домике, на фасаде, красовались по два белых деревянных голубя — клювик к клювику, как будто целуются.

То, что было внутри забора, называлось «территория», а за забором — лес. Аня с Маней жили в пятом домике, где пятая группа, а всего домиков было шесть. И такие они были все одинаковые, прямо не различить. Можно было их перепутать. Аня с Маней очень боялись выйти из своего домика и потом его не найти. Попасть куда-то в чужую группу. Мало ли что может случиться с человеком в чужой группе?

А вокруг территории, за забором, стоял дремучий лес. Это только так говорится, дремучий, а на самом деле совсем не дремучий. Дремучий должен быть еловый, чтобы до земли ветки висели, а этот — веселый, березовый. А под березами, в густой зеленой траве, росла земляника. Правда, еще незрелая, никто ее не ел, кроме Мани. Маня хвастала, что мама ей всё позволяет, даже незрелое.

В лесу было много комаров, целые тучи, особенно в тени под деревьями. Против комаров воспитательницы мазали ребят одеколоном «Гвоздика» из красивой бутылочки с красным цветком.

Комары этого одеколона почти не боялись, всё равно многие ребята ходили искусанные и расчёсанные. Особенно Маня Уткина и Серёжа Давыдов: они из всей группы были для комаров самые вкусные. А вот Аню Зайцеву комары почти не трогали. Сядет какой-нибудь один на руку или на ногу — Аня его не сгоняет, смотрит с любопытством, как постепенно раздувается от крови комариное брюшко. Напьётся комар, улетит, а Аня даже не чешется.