Приключения Вернера Хольта - Нолль Дитер - Страница 48

— Я старший курсант. Не стану я из-за вас ссориться с товарищами!

— Старшим становится всякий, прослуживший полгода, — возразил ему Хольт.

Вольцов с треском захлопнул шкафчик.

— Мне житья не дает вахмистр, уж и не знаю почему, а теперь, возможно, за меня возьмется и капитан. Но я на это плюю! Пойду один против всей батареи! Пусть выходят твои старшие курсанты все на одного! Ты что? — накинулся он на Цише. — Думаешь, я испугаюсь, если кто-нибудь набьет мне морду! Да меня хоть до смерти исколоти, но уж потом так и знай: око за око, зуб за зуб, пока я в силах хоть пальцем шевельнуть!

— Прикажешь передать им?.. — спросил Цише.

— Если не возьмешь нашу сторону… — пригрозил Хольт.

— Ты еще хорохоришься, гад паршивый! Хочешь, чтобы из тебя фарш сделали? — отозвался откуда-то сзади Феттер.

— Воздержитесь, юноши! — сказал Готтескнехт, внезапно появляясь в открытых дверях. — Матушка старшего курсанта будет в отчаянии…

Он, конечно, давно уже подслушивал, подумал Хольт… Плохо жить так, на отшибе. Хоть устанавливай караульный пост!

Готтескнехт огляделся. Растерявшийся Цише с запозданием крикнул «Смирно!» и доложил. Готтескнехт принюхивался, подняв вверх нос.

— Никак, господа курили? Ай-ай, как не стыдно! Разве вы не знаете, что это запрещено? — Подойдя к открытому шкафчику, принадлежащему Цише, он вытащил двумя пальцами книгу и взглянул на корешок.

— Флекс, — прочел он, — «Путешественник между двумя мирами» Эге! Кто же из вас читает такие истинно немецкие книги?

— Я, господин вахмистр!

— Так, так! У меня тоже найдется для вас кое-что почитать, из библиотеки моей жены, она всегда умывается миндальными отрубями, познакомьтесь с проспектом, может, у вас очистится кожа. — Юноши рассмеялись, а Цише неудержимо покраснел. — Вольцов и Хольт, за мной! — позвал Готтескнехт. Он шел впереди обоих курсантов. — Та-ак, а теперь начнем… Ну-ка, по направлению к северу — бегом, марш!

Секунда недоуменного колебания — и Хольт с Вольцовом сбежали вниз с крутого косогора.

— Внимание! — скомандовал Готтескнехт. Оба вытянулись в струнку, лицом к Готтескнехту, который стоял, словно в землю врос, широко расставив ноги. — Ложись! — Они бросились ничком на вспаханную землю. — А теперь ползите вверх ко мне, да повеселей! — Они ползком взобрались на крутой косогор. — Встать! — приказал Готтескнехт.

Вахмистр заглянул им в глаза, видно было, что он нисколько не сердится.

— А Вольцов все еще зол как черт? Жаль! — И почти участливо: — Скажите, Вольцов, ведь я прав? Вы в самом деле злитесь?

— Так точно, господин вахмистр!

— Вот видите! Я угадал по вашим глазам. Это, знаете, целая наука, мне ее преподал один пастух: ему достаточно было взглянуть человеку в зрачки, чтобы определить беременность, колики в животе или паховую грыжу… Давайте же продолжим наши занятия, пока Вольцов немножечко не поостынет, в этом состоянии я не рискую с ним беседовать. А вы, Хольт, составьте ему компанию, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Ведь вы рады составить ему компанию, не так ли? — спросил он, и в голосе его опять зазвучало неподдельное участие.

— Так точно, господин вахмистр!

— Чудесно! Видите, Вольцов, вот истинная дружба! А теперь бегите вниз с откоса до самого шоссе, это сто двадцать метров по совершенно точному измерению. Потом присядьте па корточки и вверх подымитесь вприпрыжку, ну, вы же знаете, как это делается: зайчиком, прыг-скок…

— Так точно, господин вахмистр!

— Роскошно! Но только присесть надо как следует, руки вытянуть перед собой и хорошенько согнуть ножки в коленях… Ведь на здоровье вы не жалуетесь?

— Никак нет, господин вахмистр!

— Вот и отлично! Боюсь, Вольцов, как бы вам не пришлось проделывать это весь остаток дня. Я вижу, вы все еще гневаетесь! А теперь рысью!

Они спустились с откоса беглым шагом.

— Гильберт, что-то ему от нас нужно! Брось дурить!

— Пошел он… — огрызнулся Вольцов.

Потом они запрыгали вверх по откосу. У Хольта отчаянно заболели ноги, мускулы напряглись, колени дрожали. Вольцоп оставил его далеко позади. Косогор становился все круче. Хольт задыхался. А все проклятое курение, подумал он. Его так и тянуло броситься на траву и перевести дух. С онемевшими икрами и мучительной болью в спине, отдуваясь, в полном изнеможении добрался он до вахмистра.

— Ну, понравилось? — спросил Готтескнехт. Сдвинув фуражку на затылок, он курил и, казалось, был в прекрасном настроении. — Не правда ли, Вольцов, какое скотское обращение!

— Это дает приятную усталость, — заметил Хольт. — Нам, я вижу, не хватает тренировки.

— Что ж, давайте тренироваться почаще, за мной дело не станет! — Готтескнехт обернулся к Вольцову: — Ну как, отлегло у вас? — Тот промолчал. Вахмистр довольно ухмылялся.

— Господин вахмистр, — сказал Вольцов, — осмелюсь доложить, мне ваши «прыг-скок» вконец обрыдли!

— Обрыдли, говорите? — переспросил Готтескнехт. — Слышали, Хольт? Вот за это хвалю, Волъцов, вы нашли прекрасное выражение, за это вам полагается «отлично», вы мне доставили большую радость! — Он вытащил записную книжку.

— Господин вахмистр, ваше «отлично» мне ни к чему. Я все еще лишен права на увольнение!

— Были лишены! — возразил Готтескнехт. — С сегодняшнего дня это отменяется, ведь вы доставили мне огромнейшую радость. Что вам сегодня впервые обрыдла военная муштра — это, я считаю, надо отпраздновать; приглашаю вас в субботу в нашу столовую, разопьем бутылочку пивца, и вас тоже, Поллукс, ведь вы такой верный друг нашему Кастору! Знаете что, Вольцов? Сегодня мы с вами заключим мир, вы у меня будете ходить в любимчиках. А знаете, почему я вам до сих пор спуску не давал?

— Догадываюсь, — совсем не по-военному буркнул Вольцов. — Из-за дяди Ганса!

— Офицерские сынки — моя давнишняя слабость, — пояснил Готтескнехт. — Был у меня один такой, папенька у него майор, ну и хлебнул я с ним лиха! Я еще унтер-офицером служил. Сынок только и знал, что клепать на меня папаше, старик вечно бегал начальству жаловаться, а я из-за него подзатыльники получал. С тех пор не лежит у меня душа к этой публике, сами понимаете! Что до Вольцова, я только и ждал, что он натравит на меня все главное командование Воздушных сил! Так нет же! И не подумал доносить! Не так он глуп, решил я, чтобы науськать на меня весь генералитет в письме, которое проходит через мои руки! И вот с неделю назад я на машине погнался за нашей судомойкой, которой вы поручили опустить письмо с наклеенной маркой. Ну, думаю, теперь я его застукал, и заранее торжествовал. Так нет же, дудки! «Мы здесь живем на большой!» — пишете вы в письме. Я, понятно, страшно огорчился. — Хольт и Вольцов рассмеялись. — Чего ради понадобилось вам посылать это письмо не полевой почтой?