Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 101

101

«Ну вот и всё! Закончен сон глубокий!..»

Анатолию Гарагуле

Ну вот и всё! Закончен сон глубокий! Никто и ничего не разрешает! Я ухожу отдельный, одинокий По полю летному, с которого взлетают! Я посещу надводную обитель, Что кораблем зовут другие люди. Мой капитан, мой друг и мой спаситель! Давай с тобой хоть что-нибудь забудем! Забудем что-нибудь — мне нужно, можно! Всё — женщину, с которою знакомы! Всё помнить — это просто невозможно, Да это просто и не нужно, — что мы? <1969, ноябрь>

«В царстве троллей главный тролль…»

В царстве троллей главный тролль И гражданин Был, конечно, сам король — Только один. И бывал он, правда, лют — Часто порол! Но был жуткий правдолюб Этот король. Десять раз за час серчал Бедный король. Каждый вечер назначал Новый пароль. Своих подданных забил До одного. Правда, правду он любил Больше всего. Может, правду кто кому Скажет тайком, Но королю жестокому — Нет дураков! И созвал король — вот смех! — Конкурс шутов: Кто сострит удачней всех — Деньги и штоф. Что за цель? А в шутке — соль, Доля правды там. Правду узнавал король По мелочам. Но все больше корчился, Вскоре — готов! И плачевно кончился Конкурс шутов. <1969?>

«Я скольжу по коричневой пленке…»

Я скольжу по коричневой пленке, Или это красивые сны… Простыня на постели — в сторонке Смята комом, огни зажжены. Или просто погашены свечи… Я проснусь — липкий пот и знобит, — Лишь во сне — долгожданные речи, Лишь во сне яркий факел горит! И усталым, больным каннибалом, Что способен лишь сам себя есть, Я грызу свои руки шакалом: Это так, это всё, это есть! Оторвите от сердца аорту, — Сердце можно давно заменять. Не послать ли тоску мою к черту… Оторвите меня от меня! Путь блестящий наш, смех и загадка — Вот и время всех бледных времен. Расплескалась судьба без остатка. Кто прощает, тот не обречен! <Между 1967 и 1970>

«Я все чаще думаю о судьях…»

Я все чаще думаю о судьях, — Я такого не предполагал: Если обниму ее при людях — Будет политический скандал! Будет тон в печати комедийный, Я представлен буду чудаком, — Начал целоваться с беспартийной, А теперь целуюсь — с вожаком! Трубачи, валяйте — дуйте в трубы Я еще не сломлен и не сник: Я в ее лице целую в губы — Общество «Франс — Юньон Совьетик»! <Между 1968 и 1970>

«Бродят…»

Бродят по свету люди разные, Грезят они о чуде — Будет или не будет… Стук — и в этот вечер Вдруг тебя замечу, — Вот и чудо! Скачет по нéбу всадник — облако, Плачет дождем и градом — Значит, на землю надо. Здесь чудес немало Есть — звезда упала, — Вот и чудо! Знаешь, я с чудесами — запросто: Хочешь, моргни глазами — Тотчас под небесами! Я заклятье знаю — Ну, скажи: «Желаю», — Вот и чудо! <1960-е>

«В плен — приказ — не сдаваться, — они не сдаются…»

В плен — приказ — не сдаваться, — они не сдаются Хоть им никому не иметь орденов. Только черные вороны стаею вьются Над трупами наших бойцов. Бог войны — по цепям на своей колеснице, — И, в землю уткнувшись, солдаты лежат. Появились откуда-то белые птицы Над трупами наших солдат. После смерти для всех свои птицы найдутся — Так и белые птицы для наших бойцов, Ну а вороны — словно над падалью — вьются Над черной колонной врагов. <1960-е>

«Я думал — это все, без сожаленья…»

Я думал — это все, без сожаленья, Уйду — невеждой! Мою богиню — сон мой и спасенье — Я жду с надеждой! Я думал — эти траурные руки Уйдут в забвенье, — Предполагал, что эти все докуки — Без вдохновенья. Я думал — эти слезы мало стоят Сейчас, в запарке… Но понял я — тигрица это стонет, — Как в зоопарке! <1960-е>