Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 122

122

«Стареем, брат, ты говоришь…»

Стареем, брат, ты говоришь. Вон кончен он, недлинный Старинный рейс Москва — Париж, — Теперь уже старинный. И наменяли стюардесс И там и здесь, и там и здесь — И у французов, и у нас, — Но козырь — черва и сейчас! Стареют все — и ловелас, И Дон-Жуан, и Грей. И не садятся в первый класс Сбежавшие евреи. Стюардов больше не берут, А отбирают — и в Бейрут. Никто теперь не полетит: Что там — Бог знает и простит… Стареем, брат, седеем, брат, — Дела идут, как в Польше. Уже из Токио летят. Одиннадцать — не больше. Уже в Париже неуют: Уже и там витрины бьют, Уже и там давно не рай, А как везде — передний край. Стареем, брат, — а старикам Здоровье кто утроит? А с элеронами рукам Работать и не стоит. И отправляют нас, седых, На отдых — то есть бьют под дых! И все же этот фюзеляж — Пока что наш, пока что наш… <Между 1973 и 1978>

«Муру на блюде…»

Муру на блюде доедаю подчистую. Глядите, люди, как я смело протестую! Хоть я икаю, но твердею, как Спаситель, — И попадаю за идею в вытрезвитель. Вот заиграла музыка для всех — И стар и млад, приученный к порядку, Всеобщую танцуют физзарядку, — Но я рублю сплеча, как дровосек: Играют танго — я иду вприсядку. Объявлен рыбный день — о чем грустим! Хек с маслом в глотку — и молчим, как рыбы. Не унывай: хек — семге побратим… Наступит птичий день — мы полетим, А упадем — так спирту на ушибы! <Между 1976 и 1978>

«В Азии, в Европе ли…»

В Азии, в Европе ли Родился озноб — Только даже в опере Кашляют взахлеб. Не поймешь, откуда дрожь — страх ли это, грипп ли: Духовые дуют врозь, струнные — урчат, Дирижера кашель бьет, тенора охрипли, Баритоны запили, <и> басы молчат. Раньше было в опере Складно, по уму, — И хоть хору хлопали — А теперь кому?! Не берет верхних нот и сопрано-меццо, У колоратурного не бельканто — бред, — Цены резко снизились — до рубля за место, — Словом, все понизилось и сошло на нет. Сквозняками в опере Дует, валит с ног, Как во чистом во поле Ветер-ветерок. Партии проиграны, песенки отпеты. Партитура съежилась, <и> софит погас, Развалились арии, разошлись дуэты, Баритон — без бархата, без металла — бас. Что ни делай — всё старо, — Гулок зал и пуст. Тенорово серебро Вытекло из уст. Тенор в арье Ленского заорал: «Полундра!» — Буйное похмелье ли, просто ли заскок? Дирижера Вилькина мрачный бас-профундо Чуть едва не до смерти струнами засек. <До 1978>

«Мажорный светофор, трехцветье, трио…»

Мажорный светофор, трехцветье, трио, Палитро-партитура цвето-нот. Но где же он, мой «голубой период»? Мой «голубой период» не придет! Представьте, черный цвет невидим глазу, Все то, что мы считаем черным, — серо, Мы черноты не видели ни разу — Лишь серость пробивает атмосферу. И ультрафиолет, и инфракрасный, Ну, словом, все что чересчур — не видно, — Они, как правосудье, беспристрастны, В них все равны, прозрачны, стекловидны. И только красный, желтый цвет — бесспорны, Зеленый — тоже: зелень в хлорофилле, — Поэтому трехцветны светофоры <Для всех> — кто пеш и кто в автомобиле. Три этих цвета — в каждом организме, В любом мозгу — как яркий отпечаток, — Есть, правда, отклоненье в дальтонизме, Но дальтонизм — порок и недостаток. Трехцветны музы — но как будто серы, А «инфра-ультра» — как всегда, в загоне, — Гуляют на свободе полумеры, И «псевдо» ходят как воры в законе. Всё в трех цветах нашло отображенье — Лишь изредка меняется порядок. Три цвета избавляют от броженья — Незыблемы, как три ряда трехрядок. <До 1978>

«Возвратятся на свои на круги…»

Возвратятся на свои на круги Ураганы поздно или рано, И, как сыромятные подпруги, Льды затянут брюхо океана. Словно наговоры и наветы, Землю обволакивают вьюги, — Дуют, дуют северные ветры, Превращаясь в южные на юге. Упадут огромной силы токи Со стальной коломенской версты — И высоковольтные потоки Станут током низкой частоты. И взовьются бесом у антенны, И, пройдя сквозь омы, — на реле До того ослабнут постепенно, Что лови их стрелкой на шкале. …В скрипе, стуке, скрежете и гуде Слышно, как клевещут и судачат. Если плачут северные люди — Значит, скоро южные заплачут. <До 1978>