Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 123

123

«У профессиональных игроков…»

У профессиональных игроков Любая масть ложится перед червой, — Так век двадцатый — лучший из веков — Как шлюха упадет под двадцать первый. Я думаю — ученые наврали — Прокол у них в теории, порез: Развитие идет не по спирали, А вкривь и вкось, вразнос, наперерез. <До 1978>

I

Часов, минут, секунд — нули, — Сердца с часами сверьте: Объявлен праздник всей земли — День без единой смерти! Вход в рай забили впопыхах, Ворота ада — на засове, — Без оговорок и условий Все согласовано в верхах. Ликуй и веселись, народ! Никто от родов не умрет, И от болезней в собственной постели. На целый день отступит мрак, На целый день задержат рак, На целый день придержат душу в теле. И если где — резня теперь, — Ножи держать тупыми! А если бой, то — без потерь, Расстрел — так холостыми. Нельзя и с именем Его Свинцу отвешивать поклонов. Во имя жизни миллионов Не будет смерти одного! И ни за чёрта самого, Ни за себя — ни за кого Никто нигде не обнажит кинжалов. Никто навечно не уснет И не взойдет на эшафот За торжество добра и идеалов. И запылают сто костров — Не жечь, а греть нам спины. И будет много катастроф, А жертвы — ни единой. И, отвалившись от стола, Никто не лопнет от обжорства. И падать будут из притворства От выстрелов из-за угла. Ну а за кем недоглядят, Того нещадно оживят — Натрут его, взъерошат, взъерепенят: Есть спецотряд из тех ребят, Что мертвеца растеребят, — Они на день случайности отменят. Забудьте мстить и ревновать! Убийцы, пыл умерьте! Бить можно, но — не убивать, Душить, но — не до смерти. В проем оконный не стремись — Не засти, слазь и будь мужчиной! — Для всех устранены причины, От коих можно прыгать вниз. Слюнтяи, висельники, тли — Мы всех вас вынем из петли, Еще дышащих, тепленьких, в исподнем. Под топорами палачей Не упадет главы ничьей — Приема нынче нет в раю господнем!

II

…И пробил час — и день возник, — Как взрыв, как ослепленье! То тут, то там взвивался крик: «Остановись, мгновенье!» И лился с неба нежный свет, И хоры ангельские пели, — И люди быстро обнаглели: Твори что хочешь — смерти нет! Иной — до смерти выпивал, Но жил, подлец, не умирал, Другой — в пролеты прыгал всяко-разно, А третьего душил сосед, А тот — его, — ну, словом, все Добро и зло творили безнаказно. И тот, кто никогда не знал Ни драк, ни ссор, ни споров, — Тот поднимать свой голос стал, Как колья от заборов. Он торопливо вынимал Из мокрых мостовых булыжник, — А прежде он был — тихий книжник И зло с насильем презирал. Кругом никто не умирал, — И тот, кто раньше понимал Смерть как награду или избавленье, Тот бить стремился наповал, — А сам при этом напевал, Что, дескать, помнит чудное мгновенье. Ученый мир — так весь воспрял, — И врач, науки ради, На людях яды проверял — И без противоядий! Вон там устроила погром — Должно быть, хунта или клика, — Но все от мала до велика Живут — все кончилось добром. Самоубийц — числом до ста — Сгоняли танками с моста, Повесившихся скопом оживляли. Фортуну — вон из колеса… Да, день без смерти удался! — Застрельщики, ликуя, пировали. …Но вдруг глашатай весть разнес Уже к концу банкета, Что торжество не удалось: Что кто-то умер где-то — В тишайшем уголке земли, Где спят и страсти, и стихии, — Реаниматоры лихие Туда добраться не смогли. Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?! И как уговорил он смерть? Ей дали взятку — смерть не на работе. Недоглядели, хоть реви, — Он взял да умер от любви — На взлете умер он, на верхней ноте! <До 1978>

«Дурацкий сон, как кистенем…»

Дурацкий сон, как кистенем, Избил нещадно. Невнятно выглядел я в нем И неприглядно. Во сне — <и> лгал, и предавал, И льстил легко я… А я <и> не подозревал В себе такое! …Еще — сжимал я кулаки И бил с натугой, — Но мягкой кистию руки, А не упругой… Тускнело сновиденье, но Опять являлось: Смыкал я веки — и оно Возобновлялось! …Я не шагал, а семенил На ровном брусе, Ни разу ногу не сменил — Трусил и трýсил. Я перед сильным лебезил, Пред злобным — гнулся… И сам себе я мерзок был Но не проснулся. Да это бред — я свой же стон Слыхал сквозь дрему! Но — это мне приснился он, А не другому. Очнулся я — <и> разобрал Обрывок стона, И с болью веки разодрал — Но облегченно. И сон повис на потолке — И распластался… Сон — в руку ли? И вот в руке Вопрос остался. Я вымыл руки — он в спине Холодной дрожью! …Что было правдою во сне, Что было ложью? Коль этот сон — виденье мне, — Еще везенье! Но — если было мне во сне Ясновиденье?! Сон — отраженье мыслей дня? Нет, быть не может! Но вспомню — и всего меня Перекорежит. А после скажут: «Он вполне Всё знал и ведал!..» — Мне будет мерзко, как во сне, В котором предал. Или — в костер! Вдруг нет во мне Шагнуть к костру сил, — Мне будет стыдно, как во сне, В котором струсил. Но скажут мне: «Пой в унисон — Жми что есть духу!..» — И я пойму: вот это сон, Который в руку!