Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 88

88

«Открытые двери больниц, жандармерий…»

Другу моему Михаилу Шемякину

Открытые двери Больниц, жандармерий — Предельно натянута нить, — Французские бесы — Большие балбесы, Но тоже умеют кружить. Я где-то точно — наследил, — Последствия предвижу: Меня сегодня бес водил По городу Парижу, Канючил: «Выпей-ка бокал! Послушай-ка гитары!» — Таскал по русским кабакам, Где — венгры да болгары. Я рвался на природу, в лес, Хотел в траву и в воду, — Но это был — французский бес: Он не любил природу. Мы — как сбежали из тюрьмы, — Веди куда угодно, — Пьянели и трезвели мы Всегда поочередно. И бес водил, и пели мы, И плакали свободно. А друг мой — гений всех времен, Безумец и повеса, — Когда бывал в сознанье он — Седлал хромого беса. Трезвея, он вставал под душ, Изничтожая вялость, — И бесу наших русских душ Сгубить не удавалось. А то, что друг мой сотворил, — От Бога, не от беса, — Он крупного помола был, Крутого был замеса. Его снутри не провернешь Ни острым, ни тяжелым, Хотя он огорожен сплошь Враждебным частоколом. Пить — наши пьяные умы Считали делом кровным, — Чего наговорили мы И правым и виновным! Нить порвалась — и понеслась — Спасайте наши шкуры! Больницы плакали по нас, А также префектуры. Мы лезли к бесу в кабалу, С гранатами — под танки, — Блестели слезы на полу, А в них тускнели франки. Цыгане пели нам про шаль И скрипками качали — Вливали в нас тоску-печаль, — По горло в нас печали. Уж влага из ушей лилась — Все чушь, глупее чуши, — Но скрипки снова эту мразь Заталкивали в души. Армян в браслетах и серьгах Икрой кормили где-то, А друг мой в черных сапогах — Стрелял из пистолета. Набрякли жилы, и в крови Образовались сгустки, — И бес, сидевший визави, Хихикал по-французски. Всё в этой жизни — суета, — Плевать на префектуры! Мой друг подписывал счета И раздавал купюры. Распахнуты двери Больниц, жандармерий — Предельно натянута нить, — Французские бесы — Такие балбесы! — Но тоже умеют кружить. 1978

ПИСЬМО К ДРУГУ, ИЛИ ЗАРИСОВКА О ПАРИЖЕ

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу — И то, что слышу, и то, что вижу, — Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку: Когда состарюсь — издам книжонку Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже Нужны — как в бане пассатижи. Все эмигранты тут второго поколенья — От них сплошные недоразуменья: Они всё путают — и имя, и названья, — И ты бы, Ваня, у них был — «Ванья». А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже Нужны — как в русской бане лыжи! Я сам завел с француженкою шашни, Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан. Уже плевал я с Эйфелевой башни На головы беспечных парижан! Проникновенье наше по планете Особенно заметно вдалеке: В общественном парижском туалете Есть надписи на русском языке! 1978

КОНЕЦ «ОХОТЫ НА ВОЛКОВ», ИЛИ ОХОТА С ВЕРТОЛЕТОВ

Михаилу Шемякину

Словно бритва рассвет полоснул по глазам, Отворились курки, как волшебный сезам, Появились стрелки, на помине легки, — И взлетели стрекозы с протухшей реки, И потеха пошла — в две руки, в две руки! Вы легли на живот и убрали клыки. Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки, Чуял волчие ямы подушками лап; Тот, кого даже пуля догнать не могла б, — Тоже в страхе взопрел и прилег — и ослаб. Чтобы жизнь улыбалась волкам — не слыхал, — Зря мы любим ее, однолюбы. Вот у смерти — красивый широкий оскал И здоровые, крепкие зубы. Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу — Псам еще не намылены холки! Но — на татуированном кровью снегу Наша роспись: мы больше не волки! Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав, К небесам удивленные морды задрав: Либо с неба возмездье на нас пролилось, Либо света конец — и в мозгах перекос, — Только били нас в рост из железных стрекоз. Кровью вымокли мы под свинцовым дождем — И смирились, решив: все равно не уйдем! Животами горячими плавили снег. Эту бойню затеял не Бог — человек: Улетающим — влет, убегающим — в бег… Свора псов, ты со стаей моей не вяжись, В равной сваре — за нами удача. Волки мы — хороша наша волчая жизнь, Вы собаки — и смерть вам собачья! Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу — Чтобы в корне пресечь кривотолки! Но — на татуированном кровью снегу Наша роспись: мы больше не волки! К лесу — там хоть немногих из вас сберегу! К лесу, волки, — труднее убить на бегу! Уносите же ноги, спасайте щенков! Я мечусь на глазах полупьяных стрелков И скликаю заблудшие души волков. Те, кто жив, затаились на том берегу. Что могу я один? Ничего не могу! Отказали глаза, притупилось чутье… Где вы, волки, былое лесное зверье, Где же ты, желтоглазое племя мое?! …Я живу, но теперь окружают меня Звери, волчьих не знавшие кличей, — Это псы, отдаленная наша родня, Мы их раньше считали добычей. Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу — Обнажаю гнилые осколки. Но — на татуированном кровью снегу Тает роспись: мы больше не волки! 1978