Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 97

97

«Реже, меньше ноют раны…»

Реже, меньше ноют раны: Четверть века — срок большой, — Но в виски, как в барабаны, Бьется память, рвется в бой… Москвичи писали письма, Что Москвы врагу не взять. Наконец разобрались мы, Что назад уже нельзя. Нашу почту почтальоны Доставляли через час, — Слишком быстро — лучше б годы Эти письма шли от нас! Мы, как женщин, боя ждали, Врывшись в землю и снега, — И виновных не искали, Кроме общего врага. И не находили места — Ну скорее, хоть в штыки! — Отступавшие от Бреста И сибирские полки. Ждали часа, ждали мига Наступленья столько дней! — Чтоб потом писали в книгах: «Беспримерно, по своей…» По своей громадной вере, По желанью отомстить, По таким своим потерям, Что ни вспомнить, ни забыть. Кто остался с похоронной — Прочитал: «Ваш муж, наш друг…» Долго будут по вагонам — Кто без ног, а кто без рук. Чем и как, с каких позиций Оправдаешь тот поход — Почему мы от границы Шли назад, а не вперед? Может быть, считать маневром (Был в истории такой), — Только лучше б в сорок первом Нам не драться под Москвой! …Помогите, хоть немного, Оторвите от жены! Дай вам бог поверить в бога — Если это бог войны! <До 1968>

«Хоть нас в наш век ничем не удивить…»

Хоть нас в наш век ничем не удивить, Но к этому мы были не готовы, — Дельфины научились говорить! И первой фразой было: «Люди, что вы!» Ученые схватились за главы, Воскликнули: «А ну-ка, повторите!» И снова то же: «Люди, что же вы!» И дальше: «Люди, что же вы творите! Вам скоро не пожать своих плодов. Ну, мы найдем какое избавленье… — Но ведь у вас есть зуб на муравьев, И комары у вас на подозренье…» Сам Лилли в воду спрятал все концы, Но в прессе — крик про мрачные карти<ны>, Что есть среди дельфинов мудрецы, А есть среди дельфинов хунвейбины. Вчера я выпил небольшой графин И, видит бог, на миг свой пост покинул. И вот один отъявленный дельфин Вскричал: «Долой общение!» — и сгинул. Когда ж другой дельфин догнал того И убеждал отречься от крамолы — Он ренегатом обозвал его И в довершение крикнул: «Бык комолый!» <1968>

«На острове необитаемом…»

На острове необитаемом Тропинки все оттаяли, Идешь — кругом проталины, И нету дикарей. Пришел корвет трехпалубный, Потрепанный и жалобный. Команда закричала б: «Мы Остались поскорей!» Тут началась истерика: «Да что вам здесь — Америка?» Корвет вблизи от берега На рифы налетел. И попугая спящего, Ужасно говорящего, Усталого, ледащего Тряхнуло между дел. Сказали — не поверил бы: Погибли кости с черепом, А попугай под берегом Нашел чудной вигвам. Но он там, тем не менее, Собрал все население И начал обучение Ужаснейшим словам. Писать учились углями, Всегда — словами грубыми, И вскорости над джунглями Раздался жуткий вой. Слова все были зычные, Сугубо неприличные, А попугай обычно им: «А ну-ка, все за мной!» <1968>

«Все было не так, как хотелось вначале…»

Все было не так, как хотелось вначале, Хоть было все как у людей, Но вот почему-то подолгу молчали, И песни для них по-другому звучали, Но, может, не надо, им так тяжелей… И нужно чуть-чуть веселей. Ну пожалуйста! Нам так хорошо, но куда интересней, Когда все не так хорошо, И люди придумали грустные песни, Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней, И любят, и хвалят их — песни с душой: «Пожалуйста, спойте еще! Ну пожалуйста!» Со Средневековья подобных идиллий Не видел никто из людей: Они друг без друга в кино не ходили, Они друг у друга часы подводили — Хитрили, чтоб встретиться им поскорей. Не верите? Что? Для детей? Ну пожалуйста! <1968>

«Где-то там на озере…»

Где-то там на озере На новеньком бульдозере Весь в комбинезоне и в пыли — Вкалывал он дó зари, Считал, что черви — козыри, Из грунта выколачивал рубли. Родственники, братья ли — Артельщики, старатели, — Общие задачи, харч и цель. Кстати ли, некстати ли — Но план и показатели Не каждому идут, а на артель. Говорили старожилы, Что кругом такие жилы! — Нападешь на крупный куст, Хватит и на зубы, и на бюст. Как-то перед зорькою, Когда все пили горькую, В головы ударили пары, — Ведомый пьяной мордою, Бульдозер ткнулся в твердую Глыбу весом в тонны полторы. Как увидел яму-то — Так и ахнул прямо там, — Втихаря хотел — да не с руки: Вот уж вспомнил маму-то!.. Кликнул всех — вот сраму-то! — Сразу замелькали кулаки. Как вступили в спор чины — Все дела испорчены: «Ты, юнец, — Фернандо де Кортец!» Через час все скорчены, Челюсти попорчены, Бюсты переломаны вконец. 1968