Собрание сочинений в одном томе - Высоцкий Владимир Семенович - Страница 98

98

«У Доски, где почетные граждане…»

У Доски, где почетные граждане, Я стоял больше часа однажды и Вещи слышал там — очень важные. «…В самом ихнем тылу, Под какой-то дырой, Мы лежали в пылу Да над самой горой, — На природе, как в песне — на лоне, И они у нас как на ладони, — Я и друг — тот, с которым зимой Из Сибири сошлись под Москвой. Раньше оба мы были охотники — А теперь на нас ватные потники Да протертые подлокотники! Я в Сибири всего Только соболя бил, — Ну а друг — он того — На медведя ходил. Он колпашевский — тоже берлога! — Ну а я из Выезжего Лога. И еще (если друг не хитрит): Белку — в глаз, да в любой, говорит… Разговор у нас с немцем двухствольчатый: Кто шевелится — тот и кончатый, — Будь он лапчатый, перепончатый! Только спорить любил Мой сибирский дружок — Он во всем находил Свой, невидимый прок, — Оторвался на миг от прицела И сказал: „Это мертвое тело — Бьюсь на пачку махорки с тобой!“ Я взглянул — говорю: „Нет — живой! Ты его лучше пулей попотчевай. Я опричь того ставлю хошь чего — Он усидчивый да улёжчивый!“ Друг от счастья завыл — Он уверен в себе: На медведя ходил Где-то в ихней тайге, — Он аж вскрикнул (негромко, конечно, Потому что — светло, не кромешно), Поглядел еще раз на овраг — И сказал, что я лапоть и враг. И еще заявил, что икра у них! И вообще, мол, любого добра у них!.. И — позарился на мой „браунинг“. Я тот „браунинг“ взял После ходки одной: Фрица, значит, подмял, А потом — за спиной… И за этот мой подвиг геройский Подарил сам майор Коханойский Этот „браунинг“ — тот, что со мной, Он уж очень мне был дорогой! Но он только на это позарился. Я и парился, и мытарился… Если б знал он, как я отоварился! Я сначала: „Не дам, Не поддамся тебе!“ А потом: „По рукам!“ — И аж плюнул в злобе. Ведь не вещи <же> — ценные в споре! Мы сошлись на таком договоре: Значит, я прикрываю, а тот — Во весь рост на секунду встает… Мы еще пять минут погутарили — По рукам, как положено, вдарили, — Вроде нá поле — на базаре ли! Шепчет он: „Коль меня И в натуре убьют — Значит, здесь схоронят, И — чего еще тут…“ Поглядел еще раз вдоль дороги — И шагнул, как медведь из берлоги, — И хотя уже стало светло — Видел я, как сверкнуло стекло. Я нажал — выстрел был первосортненький, Хотя „соболь“ попался мне вёртненький. А у ног моих — уже мёртвенький… Что теперь и „наган“ мне — Не им воевать. Но свалился к ногам мне — Забыл, как и звать, — На природе, как в песне — на лоне. И они у нас как на ладони. …Я потом разговор вспоминал: Может, правда — он белок стрелял?.. Вот всю жизнь и кручусь я как верченый. На Доске меня это<й> зачерчивай! …Эх, зачем он был недоверчивый!» <1968>

«Угадаешь ли сегодня, елки-палки…»

Угадаешь ли сегодня, елки-палки, Что засядет нам назавтра в черепа?! Я, к примеру, собираю зажигалки, Ну а Севка — начал мучать черепах. Друг мой Колька увлекается Ириной, Друг мой Юрка бредит верховой ездой, Друг мой Витька дни проводит под машиной, Друг мой Левка летом ходит с бородой. Если я задурю, захандрю — Зажигалки я вмиг раздарю, Или выбросить просто могу, Или одновременно зажгу. <1968>

«Как тесто на дрожжах, растут рекорды…»

Как тесто на дрожжах, растут рекорды, И в перспективе близкой, может быть, Боксеры разобьют друг другу морды, И скоро будет не по чему бить. Прыгун в длину упрыгнет за границу, А тот, кто будет прыгать в высоту, — Взлетит — и никогда не приземлится, Попав в «ТУ-104» на лету. Возможности спортсмена безграничны, И футболисты — даже на жаре — Так станут гармоничны и тактичны, Что все голы забьют в одной игре. Сейчас за положенье вне игры — жмут, А будет: тот, кто вне, тот — молодец, Штангисты вырвут, вытолкнут и выжмут Всю сталь, <чугун>, железо и <свинец>. Сольются вместе финиши и старты, Болельщикам задышится легко, Любители азарта сядут в карты, Стремясь набрать заветное «очко». И враз и навсегда поставят маты Друг другу все гроссмейстеры в момент, А судьи подадутся в адвокаты, — Любой экс-чемпион для них клиент. <1968>