Шпага императора - Коротин Вячеслав Юрьевич - Страница 17

— Весьма остроумно, — ухмыльнулся гусар, — и точно. Стихи не пишете, Вадим Фёдорович?

— Бывает. Но с вашими не сравнить.

— А вы и о моих слышали? — Давыдов совершенно конкретно напрашивался на комплимент.

— Конечно. К одному даже мелодию подобрал. Если следующая наша встреча состоится в более спокойной обстановке — рискну предложить вам послушать этот романс…

— Ого! Пренепременно! Может, ваш вариант и получше моего окажется. А какой романс?

— Не будете обижаться, если я вас поинтригую на этот счёт до следующей встречи?

— Ах, так? Потерплю, конечно. Но вы обещали. Да?

— Не отказываюсь. Так что, «разбегаемся»?

— Странно вы говорите, Вадим Фёдорович. Непривычно, но понятно…

— А можно сказать: «экстрактно»? Коротко и по сути дела.

— Пожалуй, да. По-военному. — Давыдов задумался не более чем на секунду. — Значит, с меня три десятка гусар во главе с Митей, а с вас «язык», как вы его весьма метко назвали, и проводник. Обмен вполне достойный. А насчёт перевозки вашего бандита не беспокойтесь — руки ему развяжем, верхом посадим. А удрать от моих гусаров ни одному крестьянину не удавалось и не удастся. Его, в случае чего, даже саблей рубить не будут — догонят и кулаком в ухо…

— Понятно. То есть за вас можно не беспокоиться. Только не будете ли любезны выполнить ещё одну мою просьбу?

— Слушаю.

— Отправьте отряд господина Бекетова к реке заранее. Сами. Нам ведь ещё своего боевого товарища похоронить надо…

— Всё понял! — Давыдов отправился к поручику и, судя по всему, весьма недвусмысленно поставил тому боевую задачу.

Честно говоря, меня волновало отнюдь не наблюдение берегов Каспли — я хоть и вполне прилично передвигался на спине Афины, но…

Не случайно Пётр Великий в своё время издал указ на тему: пехотным офицерам в расположение частей кавалерийских верхом не являться, ибо своей посадкой, как собака на заборе, они только смех и презрение у нижних чинов кавалерии вызвать могут… Ну что-то в этом духе.

Договорились с Бекетовым о точке рандеву на одном из бродов, после чего он со своими молодцами и Гафаром отправился вперёд. Давыдов слегка задержался, дождался погребения моего пионера и тоже простился на время своего рейда в гадючье гнездо бандитов. В общем, действительно «разбежались»…

К месту подъехали минут через сорок, гусаров уже не было, только мой башкир сидел под старой плакучей ивой, свесившей свои «слёзы» до самой реки. Коренастая лошадка Гафара мирно паслась неподалёку. Просто пастораль, а не военные будни!

— Гусары давно ушли? — немедленно поинтересовался я, поприветствовав подчинённого.

— У меня часов нет, ваше благородие, но я бы успел, пока вас дожидаюсь, и к тому месту доскакать, и обратно вернуться.

Вот же зараза! Мне ещё и задачки по «равномерному прямолинейному движению» в уме решать. То есть что-то вроде часа получается, если он время чувствует и не льстит себе самым беззастенчивым образом.

Ладно, будем ждать…

Ребята по моему разрешению запалили костёр и стали готовить кашу — с утра без горячего всё-таки. Жаль, что мы с Бородкиным не успели идею консервов продвинуть и в производство оные запустить. Увы — объять необъятное… Да ещё за полтора года…

Ничего, и просто кашки похлебаем, я, например, только два сухаря с утра «укусил» — не самое подобающее питание при таких затратах энергии, как сегодня.

Пока вскипала вода и булькала крупа в котелке, присел на бережок Каспли и стал обозревать её, с точки зрения бывшего рыболова. Возле брода не очень перспективна, но чуть левее я бы блёсенку покидал — очень симпатично там кувшинки сгруппировались, наверняка какая-никакая щучка в засаде стоит. Правда, мелкая, до килограмма, а то и до полкило. Не места для крупного «тигра рек и озёр».

Елки-палки! Ведь как «попал» — ни разу удочку в руки не брал, так и валяются мои снасти в имении у тестя. Вот закончим войну, приеду домой и первым делом — рыбачить…

То есть вторым, конечно. Первым — Настя. Господи, как же я по ней соскучился!

Весной, зная, что скоро начнётся, отпросился на побывку и провёл дома волшебные две недели. Причём первые пару дней нас с женой практически не видели обитатели усадьбы. Разве что к завтраку и обеду мы показывались пред ясны очи Сергея Васильевича. А так — либо в спальне, либо гуляли вдвоём. Моя юная супруга ни с кем не хотела делиться своим благоверным после столь долгой разлуки, да и я вполне разделял её точку зрения в этом вопросе.

Так что наследник или наследница мне теперь почти обеспечены. И не хотелось думать про процент смертности при родах в эти дремучие с точки зрения медицины времена. Мой ребёнок родится в максимально здоровых условиях, да и Настино сложение вроде весьма благоприятно для относительно лёгкого протекания процесса появления на свет новой жизни…

— Скачут, ваше благородие! — прервал мои мысли дежурный егерь с противоположного берега.

— Наши? — тут же вскочил на ноги я.

— Они. Швыдко скачут, не случилось бы чего.

Лишний раз мокнуть не хотелось, и я, подбежав к Афине, вскочил в седло.

Вода в этом месте не доходила моей кобыле до брюха, так что переправился относительно быстро и беспроблемно.

Несмотря на моё «регенерированное» зрение, разглядеть с такого расстояния коричневые мундиры ахтырцев невооружённым глазом было невозможно — только лошадей с какими-то всадниками, но оставалось довериться «соколиному глазу» одного из лучших стрелков армии.

Однако, посмотрев в подзорку, убедился, что мой подчинённый не ошибся, мало того — увидел, что у наших на плечах вражеская кавалерия. Где-то в версте или чуть меньше. Вот не было печали!

Блин горелый! А ведь до чёрта французов-то. Ну ещё бы, если бы было сравнимое количество, то вряд ли орлы Дениса Васильевича удирали от них во все лопатки.

А ведь на переправе могут если и не достать, то приблизиться вплотную и расстрелять. Чёрт!.. Что делать?

— Гаврилыч! — заорал я на «наш» берег. — Четыре ракеты сюда! Быстро!

Через три минуты боеприпасы были уже на нашей стороне, и пионеры, следуя моим указаниям, шустро стали устанавливать сигнальные ракеты по обеим сторонам подходов к броду. Естественно, не для салюта. Почти параллельно земле. Заряды в них, конечно, никакие, но оставалось надеяться, что лошади существа достаточно нервные и к летящим в них дымным «змеям» не привыкли. Да и для всадников, наверное, такое будет сюрпризом.

Подлетевших гусар во главе с Бекетовым я встретил криком:

— Быстро на тот берег! Мы догоним!!

Слегка ошалевший поручик кивнул и направил свою лошадь в реку, за ним последовали остальные всадники.

— Пали шнуры — и в сёдла!

Мои ребята незамедлительно выполнили приказ и торопливо присоединились к ахтырцам. А мне и запрыгивать на Афину не требовалось — уже встречал наших разведчиков в седле…

Вроде успели переправиться все. И тут за спиной зашипело…

Шипение, кстати, практически совпало с ясно различимым топотом копыт приближающегося врага, и, несмотря на то что сам Бог велел нам улепётывать во все лопатки, полюбоваться на дело рук своих было непреодолимым искушением.

Сначала ушла одна ракета, потом ещё две практически одновременно и через пару секунд последняя. Попали две. Первая и одна из второго дуплета просто пронеслись над надвигающимися французскими драгунами, причесав поверху их каски с конскими хвостами огнём и дымом. Что, между прочим, тоже не добавило противнику энтузиазма. Зато остальные две…

— Ух, ты! В самую говядину угодили! — восторженно крикнул гарцующий рядом со мной гусарский унтер.

Да уж! Эффектно получилось: ракеты попали то ли в лошадей, то ли во всадников, упали на землю и только после этого соизволили взорваться.

Заряд, повторяю, сигнальный — ничего картечеобразного внутри. Ну, может, обожгло лошадиные животы или даже драгунские ноги — не более. Вряд ли даже кого контузило, однако эффект произвело немалый: «Смешались в кучу кони, люди…» Лошади вставали на дыбы, сталкивались, падали…