Падение «черного берета» - Ольбик Александр Степанович - Страница 54

54

Таллер терпит фиаско

Таллер проснулся изнуренный сновидениями. Целую ночь, во сне, он гонялся за Эллочкой, которая, демонстрируя свою независимость, все время куда-то исчезала. Но он-то знал, с кем и где она пропадает. А главное, во имя чего.

Еще накануне вечером он предупредил жену, что едет в командировку и потому утром соответствующим образом экипировался. Вместо дорогого костюма, в которым он ходил в офис, он надел свитер и джинсы, а белую рубашку, галстук, шлепанцы, бритву, мужской парфюм и две пачки сигарет «Уолл-Стрит» положил в небольшую дорожную сумку. Сверху кинул книгу Наполеона Хиллса «Если хочешь стать богатым, стань им».

В восемь утра его телохранитель Павел Лещук подъехал к его дому, а в восемь десять Таллер уже сидел в теплой кабине своего любимого «мерседеса» и сладко затягивался сигаретой.

— Сейчас ты мне покажешь, где находится любовное гнездо завмага, а потом доедем до нашего офиса… Надо позвонить в Ригу. Во всяком случае, напряг с Фоккером необходимо немедленно устранять.

— Да, раньше было проще, — с сожалением сказал Лещук, — пару раз махнул в Чечню и, считай, полугодовой план выполнен…

— Не то слово, — тоже вздохнул Феликс Эдуардович, — но мне кажется, не сегодня-завтра то же самое произойдет в Дагестане. Почти каждый день взрывы и кого-нибудь захватывают…

— Там это теперь надолго. Возможно, это начало новой дагестанской войны.

— Ничего, перебесятся. Там такие нравы: сегодня ты соседа не зарезал, завтра сосед приколет тебя. Фифти-фифти…

На пересечении Можайского шоссе с МКАД, свернули на Советский проспект и где-то в районе Ромашково, на берегу небольшого озерца, остановились. Покинув машину, они прошли по раскисшей от дождей сельской дороге, и возле котлована, наполненного мутной, ржавой водой, завернули в узкий проход. Тропинка шла вдоль высокого железобетонного забора. По другую сторону поджимали мокрые заросли березняка и серой ольхи. Вид на особняк открылся внезапно, когда они вышли из-за кустов на поляну.

— Все паразиты живут в красивых местах, — сказал Таллер и осмотрелся. — Я всю жизнь работаю, как папа Карла, а только к пятидесяти годам стал кое-что себе позволять.

— Слева от калитки ворота гаража, — сказал охранник. — Я вон из-за тех берез в бинокль наблюдал за ними.

— Все прозаичнее, чем я думал, — с дрожью в голосе проговорил Таллер. У него аж перехватило дыхание, когда он представил, как его дорогая Эллочка входит в это чистилище, притаившееся за зелеными створками ворот. Ему даже показалось, что особняк, забор и все видневшиеся за ними строения, как бы качнулись и сделали несколько ритмических движений: вверх-вниз, вверх-вниз… — Паскуда неблагодарная! — послал он мысленный привет своей зазнобе и брезгливо сплюнул.

— Вы же можете помешать ей сюда приезжать, — сказал Лещук.

— Поздно, да и зачем? И сейчас я этого не хочу. Монета упала решкой и ничто уже этого не изменит… Давай, дружище, съездим в Кропоткинский и там разбежимся…

Однако в офис Таллер не стал заходить — туда отправился Лещук, с поручением к секретарше — позвонить в Ригу.

Таллер пересел на место водителя и помчался исполнять вендетту.

Припарковался поблизости от радиомагазина, и оттуда позвонил по двум номерам: в секцию, где работала сожительница, и в кабинет «е… я», как он назвал про себя завмага. Оба оказались на месте.

Из машины он не видел входа в магазин и потому перешел в подъезд жилого дома напротив. Он устроился на подоконнике второго этажа, откуда хорошо просматривались подходы к магазину.

Он курил сигарету за сигаретой и вскоре за батареей, что ребрилась под подоконником, накопился целый склад окурков. Иногда, чтобы не вызвать лишних подозрений у жильцов дома, он спускался вниз и уже с улицы наблюдал за магазином. Им повелевал азарт охотника, и, если бы кто-нибудь попытался ему помешать, его гнев был бы сокрушительным.

Целых четыре часа Таллер провел на своем посту. Дважды из мобильника звонил в свой офис и, к своему вящему неудовлетворению, узнал от секретарши, что в Риге с ней не захотели разговаривать и требовали контакта с ним, Таллером.

В 17. 10 он увидел, как мужчина высокого роста и с очень широкими плечами, в кожаной куртке, выйдя из магазина и, вертя на пальце связку ключей, направился в сторону припаркованной у бровки тротуара «мазды». Вскоре из тех же дверей выпорхнула Эллочка. Она была на высокой шпильке, в легкой норковой шубке и шустро направилась в сторону ожидавшей ее машины.

Сердце у Таллера, словно сорвалось с петель. Оно било и хлобыстало по ребрам с такой силой, что дыхание у Феликса Эдуардовича резко участилось и он, чтобы сдержать нервы, сунул в рот сигарету.

Он тоже пошел к своей машине, хотя понимал — чтобы ни случилось, он их ни за что не упустит. Однако в спешке чуть было не столкнулся с тяжелым «дальнебойщиком», внезапно выехавшим с незаметного переулка.

Таллер достал из «бардачка» большой цейсовский бинокль и положил рядом с собой. Он не смотрел на удаляющуюся «мазду» — та двигалась в нужном направлении. На Кутузовском проспекте преследуемая машина вдруг притормозила возле универсама и завмаг пошел отовариваться. Вернулся с большим пакетом, набитым всякой гастрономической всячиной, которую венчал огромный ананас с зеленым гребешком.

Они проехали транспортную развязку на Кольцевой, миновали Немчиновку и вскоре тускло блеснуло озеро. «Тут вы навеки и останетесь», — сказал себе Таллер и опять не ощутил при этом никаких болезненных переживаний.

Включил магнитофон. Послышалась музыка, но это был не его репертуар — охранника и Таллер удивился, сколько новых песен за последнее время появилось на свете. Кто-то пел:

Ах, как я искренне любил тебя,За блеск твоих зеленых глаз,Не уходи, моя любимая,И жизнь наладится у нас.И пусть ресницы твои мокрые,Ты ведь не плачешь у меня,То просто дождь стучит за стеклами,Переживает, как и я…

Но снедаемого темной страстью Таллера столь простенькие арии уже не могли разжалобить. Наоборот, еще больше раздули то, что горело и дымило в груди.