Стеклянные цветы - Каммингс Мери - Страница 52

И Бруни надела эти туфли и это серебристое платье и пошла на дискотеку…

Брайан запал на нее сразу — теперь-то она понимала, что была очень хорошенькой, но тогда то, что самый красивый парень в школе пригласил ее танцевать, повергло ее в шок. Она уставилась на него, не понимая: он что, шутит?! Но Брайан стоял и ждал, и на лице его постепенно проступало удивление: что это она не шевелится?

Бруни привычно ссутулилась, шагнула к нему — но потом выпрямилась: он ведь был на целый дюйм выше ее даже на этих каблуках!

Они танцевали весь вечер, а в промежутках разговаривали — Брайан хвастался своей новой тачкой и тем, как он здорово провел лето на пляже для серфингистов, рассказывал, как благодаря ему в прошлом году школьная футбольная команда выигрывала матч за матчем.

Он казался Бруни настоящим героем любовного романа: высокий, красивый — и взрослый, восхитительно взрослый, не то что ее прыщавые одноклассники с едва пробивающимися усиками и полудетскими голосами. Поэтому, когда он предложил ей прокатиться, она согласилась, едва помня себя от счастья. И когда завез в укромный уголок в парке и начал целовать — не стала сопротивляться.

Самое забавное, что секс ей поначалу не особо и понравился, «распробовала» она его только с третьего или четвертого раза. Но зато нравилось ощущение собственной значимости, то, что она уже сопричастна взрослому таинству, о котором ее ровесники еще только шушукаются тайком.

Они с Брайаном виделись каждый вечер. И каждый вечер он возил ее в укромные уголки парка и целовал, и говорил, что никогда не видел девушки красивее. И конечно, они занимались любовью.

Неделю — именно столько продлился их роман.

В субботу они договорились снова встретиться на дискотеке. Бруни пришла первой; стоя у колонны, заметила, как в дверях мелькнул Брайан, обрадованно махнула рукой — но тут шедший впереди него парень отошел, и она увидела, что Брайан обнимает за плечи невысокую худенькую шатенку с модной стрижкой.

Они прошли совсем близко. Брайан даже головы не повернул, зато его спутница смерила ее коротким недобрым взглядом.

Судорожно сжимая в руках сумочку, Бруни смотрела, как они танцуют, как Брайан разговаривает, улыбается… Злость и обида душили ее; она сама не знала, чего ей хочется больше — разреветься или огреть его по голове, желательно чем-нибудь тяжелым.

— Потанцуем?! — предложил, вывернувшись из-за колонны, Ролли — один из приятелей Брайана.

Именно Ролли и поведал ей, что это Катрин — давно уже, чуть ли не с девятого класса, постоянная девушка Брайана. Оказывается, она была с родителями на Гавайях и приехала только сегодня. Как выразился Ролли с убийственной откровенностью: «У нее характер крутой, так что Браю теперь волей-неволей придется всех остальных побоку!». Потом он предложил ей поехать в кино — там и зал игровых автоматов, и фильм классный сегодня крутят…

Уходя с ним, она оглянулась — может, все не так, может, Брайан сейчас догонит ее, объяснит, извинится… Но он танцевал с Катрин.

В «крутизне» характера Катрин Бруни убедилась буквально через день.

После урока физкультуры она отправилась в душ. Вымылась, вышла из кабинки, и в этот момент в лицо ей плеснули мыльной водой.

Бруни инстинктивно зажмурилась. Кто-то подсек ее сзади под ноги, и когда она упала, со всех сторон на нее посыпались пинки и хлесткие удары. Глаза так щипало, что не было сил оторвать от них руки, и она не могла даже отбиться — только сжималась в комок и перекатывалась на скользком полу.

Потом удары прекратились, раздался насмешливый голос: «Посмеешь снова подойти к Брайану — еще не то будет… Каланча малолетняя!» Хихиканье, звук шлепающих по мраморному полу босых ног — и тишина. Только теперь Бруни удалось встать и на ощупь подобраться к раковине, чтобы промыть глаза от мыла.

Она наклонилась, взглянула на себя поближе в зеркало — нет, на лице синяков не было. И выпрямилась — бледная, с горящими глазами; не испуганная, а донельзя взбешенная.

Через час, переодевшись в самую открытую из имеющихся блузок, она дождалась, пока Брайан выйдет на перемену, и с улыбкой подошла к нему.

— Ну что, встречаемся в восемь?!

— А… — Брайан, казалось, потерял дар речи; глаза его воровато метнулись в сторону Катрин.

— Чего ты на нее смотришь — она тут при чем? — ухмыльнулась Бруни.

Лицо Катрин вытянулось, она явно не ожидала подобной наглости. Только теперь Бруни заметила, как она на самом деле похожа на козу — длинномордую и с большим тонкогубым ртом.

Неожиданно Брайан, ни слова не сказав, повернулся и устремился в класс, из которого только что вышел, с таким видом, будто забыл там что-то важное. Катрин бросилась за ним.

Бруни захохотала им вслед, хотя ей очень хотелось заплакать.

Через два месяца она стала притчей во языцех всей школы — и непременной участницей любого мальчишника.

Одноклассники смотрели на нее с боязливым любопытством, а кое-кто, как ей казалось, и с толикой зависти. Старшеклассницы же, возглавляемые Катрин, отравляли ей жизнь, как только могли.

В ход шло все — записки вроде: «Делаю минет — недорого и с гарантией», которые ей приклеивали незаметно на спину; презервативы — их подбрасывали ей в сумку или вкладывали между страницами учебника. И конечно, придуманная Катрин дразнилка про Мелли-Давалку…

Хуже всего Бруни приходилось после уроков физкультуры. И потому, что зайти в душевую значило рискнуть попасть под новое избиение, и потому, что ее одежда, лежавшая в шкафчике, за время урока зачастую оказывалась испачканной, порванной или разрезанной на ленточки. Но к этому она быстро приспособилась — после урока бежала в свою комнату в жилом корпусе и там спокойно мылась и переодевалась.

Назло им всем, Бруни стремилась выглядеть и вести себя как можно более круто. Ходила она теперь только на каблуках, с высоко поднятой головой; на переменах болтала и курила на крыльце со старшеклассниками, особенно привечая тех, у кого были «подружки» из числа ее недоброжелательниц.

Как относились к ней парни, она тогда не задумывалась. Главное, что ее, единственную, приглашали принять участие в «мужских» вечеринках; танцевали с ней, говорили комплименты, покупали ей выпивку и мороженое, обнимали, целовали…

И трахали, разумеется — Бруни никому не отказывала. «Правила игры» были понятны: если она начнет отказываться, ее перестанут приглашать, и она останется совсем одна.

Иногда на мальчишниках оказывался и Брайан — если ему удавалось улизнуть из-под бдительного ока Катрин. Ну да, она спала и с ним тоже, почему бы и нет, но ничем не показывала, что он для нее значит больше, чем остальные — хотя, когда смотрела на него, в душе что-то еще вздрагивало.

Как ни странно, администрация школы смотрела на все ее выходки сквозь пальцы. Лишь несколько раз, застав после десяти часов вечера в парке, старшая по общежитию запрещала ей на неделю выходить с территории кампуса — но плевала Бруни на все эти запреты! Уже на следующий день она, как ни в чем не бывало, отправлялась с ребятами в бар на перекрестке и возвращалась оттуда заполночь.

Теперь она понимала, что тут была замешана «большая политика»: Майкл Э. Трент был особо важной персоной, и то, что его дочь училась в Визель-Кампе, прибавляло школе дивидендов. Правда, однажды мистер Робинсон, директор школы, все-таки вызвал ее к себе и сказал, что если она немедленно не изменит свое поведение, он не только позвонит ее отцу, но может даже поставить вопрос об исключении.

Бруни в ответ ухмыльнулась ему в лицо и, поигрывая пуговкой на блузке, поинтересовалась:

— Да?! А если я сейчас эту блузочку расстегну?.. И выскочу отсюда в слезах, и начну всем жаловаться, что ты меня исключить хочешь, потому что я с тобой спать отказалась? Что тогда?! Ну-ка!

Наступила короткая пауза. Бруни ждала, что директор сейчас закричит, стукнет кулаком по столу… Но он, неожиданно для нее… стушевался. В глазах его промелькнуло нечто похожее на испуг, он уставился в лежащие на столе бумаги и, не глядя на нее, сказал: