Черная вдова - Островская Марина - Страница 36

Баранов с трудом скрывал удовольствие, когда поинтересовался:

— Речь идет об интервью?

— Именно об этом я хотела вас попросить.

— Ну что ж, я не возражаю. И лучше не откладывать это в долгий ящик.

— Буду признательна.

— Так… Посмотрим, что у меня со временем… — Баранов раскрыл ежедневник и, слегка покраснев от смущения, пролистал практически пустые страницы. — Меня тут нагрузили советники, — пробормотал он. — Прямо не знаю, куда вклиниться… Так, прием… встреча… еще встреча, пресс-конференция… А что, если ближе к вечеру? Это возможно?

— У меня ненормированный рабочий день. — Наталья широко улыбнулась.

— Вот и отлично! Давайте завтра в восемь. Идет?

— Вполне.

— И где же мы встретимся? Кажется, для такой беседы лучше всего подойдет неофициальная обстановка.

— Я согласна.

— Рядом с гостиницей «Россия», на Варварке, есть хороший ресторанчик, там можно посидеть и спокойно обсудить все интересующие вас вопросы.

Умопомрачительно длинный белый «Линкольн» остановился у парадного входа в театр; из подъехавшего следом черного джипа выскочили несколько бритоголовых молодцов. С мало соответствующими случаю мрачно-сосредоточенными физиономиями они застыли у дверец лимузина, охраняя заезжую оперную звезду от не в меру ретивых поклонников.

— Это она! — резанул ухо восторженный женский голос, и толпа оперных фанатов, топтавшихся на ступеньках парадного, хлынула к «Линкольну».

Грузная певица в ярко-красном шелковом платье, переливающемся блеском бриллиантовых украшений, расточая ослепительные улыбки, выбралась из машины с помощью элегантного толстячка импресарио. Сдерживая толпу, парни из секьюрити помогли знаменитости взойти на ступени, где у входа ее ожидали сам директор театра и его жена — некогда балетные звезды мировой величины.

Супруга директора преподнесла знаменитой оперной диве букет шикарных орхидей, и в сопровождении руководства певица проследовала в холл. Меломаны хлынули было следом, но путь им преградили бритоголовые.

Владимир Старостин с женой наблюдали за этой картиной из скверика напротив парадного входа в театр. Для сегодняшнего похода на единственный концерт оперной примадонны Монтсеррат Кабалье супруги надели лучшее, что имелось в их гардеробах.

Взглянув на часы, Старостин взял жену под локоть:

— Пойдем, нам пора. Митя просил подойти пораньше.

— Ну вот, — недовольно протянула жена, — для всех театр начинается с вешалки, а для нас — с черного хода и поста пожарной охраны.

Конечно, никакой зарплаты Старостину не хватило бы для того, чтобы купить билеты на столь престижное мероприятие. Но начальником пожарной охраны театра работал его старый знакомый, который и помог организовать этот «культпоход». Кресел в партере он не обещал, разве что мог пристроить своих друзей у осветительных «пушек» под самым потолком зрительного зала.

Вариант был не из лучших, но выбирать не приходилось: послушать голос великой певицы и посмотреть на нее «живьем» для простых смертных — удача из тех, которые выпадают раз в жизни. I Со служебного телефона Старостин позвонил приятелю. Через несколько минут тот спустился вниз и провел их через посты усиленной по такому случаю охраны. Они долго шли по сумрачным закоулкам и служебным лестницам, прежде чем поднялись на отведенную им высоту.

— Ты знаешь, Митя, а изнутри театр гораздо больше, чем кажется снаружи, — поразился следователь.

— Я этому давно перестал удивляться, — согласился с ним начальник пожарной службы.

Он усадил гостей на два расшатанных стула рядом с осветителями, которые в ожидании начала концерта настраивали прожектора. Уходя, пожарник попросил их вести себя как можно тише:

— Здесь такая акустика, что даже кашель в кулак разносится по всему залу, как пушечный выстрел.

Жена Старостина при этих словах скривилась так, что он на секунду пожалел о своей затее. Однако при первых же аккордах оркестра и звуках божественного голоса певицы все недовольство Светланы улетучилось. Жадно вслушиваясь в каждую ноту, она просидела весь концерт, даже не шелохнувшись.

Еще не отгремели аплодисменты, как пожарный начальник поднялся к ним и предложил гостям взглянуть на закулисную жизнь своей «вотчины»:

— Пойдем, Володя, покажу вам наше хозяйство.

Первым делом они вышли на сцену, еще усыпанную лепестками цветов, которыми забрасывали примадонну. Возле опущенных осветительных штанг трудились уже знакомые им парни, снимая с фонарей цветные фильтры, монтажники сцены свертывали гигантский задник и спускали его в глубокий карман под сцену, музыканты складывали инструменты. Все вокруг еще дышало атмосферой только что закончившегося праздника.

— Из зала все это смотрится совершенно иначе, — сказала Светлана, не скрывая изумления. — Как что-то сказочное, феерическое. А за сценой театр мало чем отличается от производства.

— Фабрика грез, — засмеялся пожарник.

— Точно, фабрика грез, — согласилась Светлана, разглядывая громоздящиеся в кармане сцены декорации.

— Хотите взглянуть еще на что-нибудь?

— А что тут еще есть интересного?

— В театре все интересно. Правда, по гримеркам я, конечно, вас не поведу. Может, хотите выпить? Буфет открыт.

— Разве что кофе, — промямлил Старостин. Приятель подмигнул ему:

— А может, чего-нибудь покрепче? Давно не виделись…

— Да, в общем… — неопределенно протянул Старостин и покосился на жену.

Светлана демонстративно поджала губы и отвернулась:

— Как знаешь…

— Да ладно, Светка, чего уж тут. Тебе тоже нальем, — засмеялся Митя. — Шампанское будешь? У нас в буфете хорошее, крымское.

— Какая женщина устоит перед таким предложением? — Она сбросила с себя маску недовольства и последовала за мужчинами.

В коридорах повсюду толпился народ: все сотрудники театра, не считаясь со сменами, явились на работу, чтобы послушать концерт прославленной испанской певицы.

Дмитрий со Светланой шли впереди, Старостин чуть задержался, пропуская стройных девушек, осанка и походка которых выдавали в них юных балерин.