Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень - Гир Александр - Страница 41

– Как хорошо, что ты пришла, Марта, – сказал звездочет. – Позволь представить тебе Леонору, племянницу нашего бургомистра.

– Очень приятно, – сказала Марта, выходя из задумчивости, и с живым интересом посмотрела на Леонору.

– И мне тоже, – ответила Леонора. – Себастьян мне о вас рассказывал.

– Это мило с его стороны.

– Странно, – сказала Леонора, подходя ближе к фрау Марте, – ваше лицо мне кажется знакомым. Как будто я вас где-то…

Она не договорила, ее взгляд упал на перстень. Леонора побледнела, изумленно взглянула на Марту, потом обернулась к Себастьяну и еле слышно проговорила:

– Откуда у вас этот перстень?

– Какой перстень? – переспросил Себастьян, подходя к столу. – Ах этот. Я вам сейчас все объясню.

Огненный взгляд Леоноры заставил его замолчать.

– Леонора, что вы так смотрите?! – в отчаянии вскричал он. – Я нашел этот перстень совершенно случайно и сегодня хотел вам отдать его.

– Я не верю вам, – тихо и сурово выговорила девушка. Затем быстро схватила перстень со стола, кинулась к выходу и уже в дверях обернулась к Себастьяну и холодным, полным презрения голосом повторила: – Не верю. Теперь я вижу цену вашей искренности и дружбе. Не приближайтесь ко мне. Я презираю вас! Вот бумага, которая разоблачает вас. Но я снова чуть было не поддалась на вашу ложь. Теперь довольно! Прощайте!

– Леонора! – воскликнул звездочет и протянул к ней руки.

– Не подходите! – закричала девушка. – И не смейте за мной идти.

Она резко повернулась и выбежала из комнаты. Себастьян стоял как громом пораженный.

– Что это такое, Марта? – еле вымолвил он.

– Признаться, я не ожидала такого поворота, – упавшим голосом ответила старая нянька и быстро добавила: – Что же вы стоите, Себастьян! Бегите! Догоните ее, догоните скорей!

Себастьян опомнился и выскочил на улицу. Он увидел отъезжающую карету и, недолго думая, кинулся за ней.

– Постойте! – кричал он. – Погодите!

Но тут кучер обернулся, и, к ужасу своему, Себастьян узнал в нем графа Пардозу. Граф оскалился сквозь свою огромную черную бороду, хлестнул коней, и те стремглав выскочили из Западных ворот. За каретой тотчас же опустилась решетка, так как пришло время запирать в городе все ворота.

Глава четырнадцатая

Доктор Целиус опасается за рассудок звездочета. – Бургомистр отрекается от племянницы, а Себастьян Нулиус спасается бегством от городской стражи. – Возвращение профессора Инсекториуса и его фантастический рассказ. – Появление архивариуса Букреуса.

– Что делать? Что делать?! – повторял Себастьян, бегая по гостиной и хватаясь за голову. – Все погибло, все! И в этом виноват я, только один я. Я был беспечен, преступно беспечен, ничего не предпринял для того, чтобы спасти бедную Леонору, не сумел вовремя объясниться с ней… Ну что за день сегодня! Почему мне так не везет? Друзья пропали, Леонору увез ненавистный Пардоза, и я не знаю, где ее теперь искать, у Марты случился приступ. Я остался совсем один, даже посоветоваться не с кем. Что же делать?

Дверь в комнату Марты открылась, и в гостиную вышел доктор Целиус. Себастьян тут же кинулся к нему.

– Ну что, доктор? Как она?

– Случай сложный, – вяло отвечал доктор, – хотя опасаться пока нечего. Покой, холодные примочки. Если к утру не очнется, будем пускать кровь.

Себастьян принялся расхаживать по гостиной, размахивая руками и горестно бормоча:

– Как это все ужасно! Вначале пропал Самюэль Карабус, который теперь неизвестно, то ли жив, то ли нет. Затем исчезает профессор Инсекториус, превратившись, как уверяет Бальтазар, в мотылька. Потом и сам архивариус исчез: вероятно, заблудился в городском архиве и тем самым разделил печальную судьбу господина Гренхема. Леонора похищена мерзким графом Пардозой, а городская стража и в ус не дует! Бургомистр оказался трусом и предателем. Да-да, доктор, предателем… Постойте, а может, он лишился разума и его нужно лечить?

Доктор Целиус быстро подошел к звездочету, остановил его и положил на его лоб холодную руку.

– Что это вы меня трогаете? – спросил Себастьян.

– У вас как будто жар, господин Нулиус.

– Что за вздор!

Себастьян недовольно отступил от доктора, но тот проворно и цепко схватил его за руку.

– И пульс как будто учащенный…

– Дался вам мой пульс, – запротестовал звездочет, высвобождая руку. – Я совершенно здоров!

– Не уверен, – отозвался доктор. – Самое главное – не волнуйтесь. Вам вредно волноваться. Прошу вас, присядьте.

И доктор Целиус, ласково обнимая звездочета, подвел его к креслу. Слегка обалдевший Себастьян сел.

– Успокойтесь, господин Нулиус, – продолжал тем временем доктор, – все будет хорошо. Скажите, где в вашем доме можно найти таз и чистые полотенца?

– Зачем это вам? – удивился звездочет.

– Видите ли, друг мой, вы слишком разгорячены, и дурная кровь, накопившаяся в вашем организме от неправильного образа жизни, не находит выхода. Если это запустить, то я не поручусь за ваш рассудок.

Доктор раскрыл свою небольшую кожаную сумку и извлек оттуда свернутую, чистейшей белизны, тряпицу. С величайшей аккуратностью он развернул сверток, в нем оказалась сверкающая бритва.

– Да вы с ума сошли! – воскликнул Себастьян, вскакивая с кресла. – Приберегите это для кого-нибудь другого, я не нуждаюсь в ваших услугах, тем более – в кровопускании. Я здоров!

– Напрасно вы отвергаете мою помощь. На ранней стадии всегда легче лечить болезнь, но если вы запустите ее, то кончите темным чуланом, и уже ничто вам не поможет, даже кровопускание, – доктор проговорил все это вялым, усталым голосом, убирая бритву в сумку. Затем поклонился и вышел.

– Он принял меня за сумасшедшего, – говорил звездочет. – Да и как не принять? Все против меня, все!

В самом деле, как было доктору Целиусу не принять Себастьяна за сумасшедшего после его бредового монолога?

Звездочет, по правде говоря, был действительно немного не в себе. День выдался на редкость неудачным, а вечер – и того хуже. После того как Пардоза увез Леонору, Себастьян кинулся к городской страже, умоляя ее открыть ворота. Но все было бесполезно. По издавна заведенному обычаю, на ночь городские ворота закрывались и могли быть открыты не иначе как по приказу начальника стражи или самого бургомистра. Начальника стражи в ту пору в городе не было, и, недолго думая, Себастьян поспешил к бургомистру. Нужно ли говорить, каких трудов стоило нашему герою добраться до отца города, который, сказавшись больным, целый день никого не принимал? Себастьян был пропущен в дом бургомистра только благодаря невесть откуда взявшемуся у него упрямству, граничащему с нахальством. Слуги просто растерялись, настолько Себастьян был не похож на себя.

– Что за шум вы здесь подняли? – строго спросил бургомистр, спускаясь по лестнице. На нем был ночной халат, а на голове вместо колпака красовалось мокрое полотенце; видимо, это были те самые холодные примочки, которые неизменно рекомендовал доктор Целиус.

– Под стенами города смертельный враг? – говорил он с нескрываемым раздражением. – Или, быть может, пожар разыгрался в этот неурочный час? Что вас привело ко мне, господин Нулиус?

– Господин бургомистр, – ничуть не теряясь, отвечал звездочет, – не все так плохо, как вы думаете, но, тем не менее, новости неважные. Прикажите немедленно открыть Западные ворота!

– Чего ради? – удивился бургомистр.

– Ваша племянница Леонора похищена! Ее увез негодяй и прохвост граф Пардоза.

– Какая племянница? Какой граф? – простонал бургомистр.

– Да ваша племянница, Леонора!

Бургомистр тихонько зарычал. Лицо его постепенно наливалось краской. До этого он придерживал полотенце одной рукой, теперь же схватился за голову обеими.

– Да вы что?! – разразился он криком. – Вы что, сбесились, господин Нулиус?! У меня нет никакой племянницы! Нет! И я не знаю никакого графа Пардозу! О, я несчастный! За что мне это наказание? Все как будто сговорились мучить меня. Сначала приходят требовать, чтобы я унял каких-то взбесившихся насекомых, потом является целая делегация с жалобой на профессора Инсекториуса, теперь, пожалуйста – племянница какая-то выискалась…