Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень - Гир Александр - Страница 42

– Но, господин бургомистр! Леонора – ваша племянница! Она приехала два дня назад и все это время жила в вашем доме…

– У меня в доме?! Вот новости! Нет, вы действительно рехнулись. У меня нет и не было никакой племянницы, говорю вам еще раз. А если вдруг объявилась бы какая-нибудь, то пусть ее хоть сам черт крадет вместе с вами, господин звездочет!

Бургомистр развернулся и поспешно побежал вверх по лестнице. В полном недоумении Себастьян вышел на улицу.

Светила луна. Город был тих, он будто дразнил своей безмятежностью разгоряченного звездочета. «Что же все-таки происходит? – думал Себастьян. – Может, я и впрямь сошел с ума? Во всяком случае, я ничего не понимаю. Он отказывается от племянницы, в честь которой еще вчера устраивал бал? Может, из-за вчерашнего скандала он решил отречься от нее? Предатель!» Себастьян постоял с минуту в раздумье и тихо воскликнул:

– О Леонора! Где же теперь тебя искать? – Это имя вернуло его к жизни.

Забыв о бургомистре, он кинулся к дверям городского архива и принялся что есть силы колотить в дверь. Он колотил так долго и так неистово, что в домах на площади зажглись огни, открылись окна, и в них обозначились силуэты горожан. На Себастьяна посыпался шквал ругани. Вдали тревожно зазвучал рожок, свидетельствующий о приближении стражи, намеревавшейся задержать нарушителя спокойствия. После сигнала к тушению огня шум в городе, по мнению большинства горожан, был крайне нежелателен. Еще недавно такого же мнения был и сам звездочет. Сообразив, что встреча с городской стражей может сильно отвлечь его от поисков, Себастьян нырнул в ближайший переулок и кружным путем, таясь в лунной тени, направился домой.

Вбежав в гостиную, он увидел фрау Марту, лежащую в кресле. В одной руке у нее была записка от «доброжелателя», оставленная Леонорой, другая безжизненно свисала с подлокотника. Под ней на полу лежал флакон с нюхательной солью. Старая нянька была без чувств. Себастьян взял Марту на руки, уложил в комнате на кровать, а сам, уже не думая ни о каком страхе, кинулся к доктору Целиусу, который жил поблизости. Что произошло дальше в доме звездочета, читатель уже знает.

После ухода доктора Себастьян ходил из угла в угол и не знал, что предпринять. Уже давно к звуку его шагов примешивался какой-то другой, едва слышный звук, но звездочет, поглощенный горькими думами, не сразу услышал его. Наконец он остановился, тряхнул головой и пробормотал:

– Что это? Мне чудится или кто-то стучит?

Затаив дыхание, он вслушивался некоторое время, но вокруг было тихо. Лишь только он махнул рукой, как стук возобновился. На этот раз он был настолько отчетливым, что сразу стало ясно: кто-то стучит в оконное стекло. Себастьяну почудилось также, что чей-то слабый голос зовет его. Трудно сказать, какая мысль пришла звездочету на ум, но он опрометью кинулся из дома, выскочил на крыльцо и остановился, всматриваясь в темноту улицы. Однако улица была пуста. Себастьян спустился и прошелся немного около башни. Никого, кто бы мог постучать в окно, он не обнаружил. Возле ворот, опершись на алебарду, мирно дремал стражник. Себастьян поднялся на крыльцо и только хотел открыть дверь, как явственно услышал тонкий, слабый голосок:

– Себастьян! Себастьян, помоги мне!

Звездочет недоуменно огляделся, но никого не увидел.

– Неужели доктор Целиус прав, и я действительно тронулся рассудком? – проговорил он. – У меня видения и голоса… Нужно немедленно лечь в постель.

Себастьян взялся за ручку двери, но тут вновь услышал тот же голосок:

– Ну что за бестолковый звездочет! Я здесь! Скорее!

В поисках направления, откуда шел диковинный голос, Себастьян поднял голову и в слабом свете, падавшем из окна, увидел в углу перекладины крыльца слегка серебрящуюся паутину, а в ней – довольно крупного, беспомощно дергающего крыльями мотылька. Себастьян поднялся на мысочки, вгляделся в мотылька и, к своему удивлению и ужасу, узнал в нем профессора Инсекториуса. Звездочет остолбенел.

– Да что ты на меня глаза таращишь? – пищал сильно изменившийся профессор. – Вытащи меня скорей отсюда, а то, не ровен час, явится какой-нибудь паук!

Чувствуя легкое головокружение и глуповато улыбаясь, звездочет осторожно высвободил мотылька из паутины и круглыми от удивления глазами принялся рассматривать его. Да, это был Артур Инсекториус: его праздничный камзол, в котором он был на балу у Леоноры, башмаки с серебряными пряжками, очки… только все это было микроскопическое, как и сам владелец этих вещей.

– Ну и глазищи у тебя! – пропищал профессор. – Какой же ты страшный вблизи!

Себастьян все еще не пришел в себя. Он хотел подбодрить как-нибудь профессора, но вместо этого сказал:

– Нужно бы позвать Эмилию, ведь она места себе не находит от горя.

– Помилуй, друг мой! В таком виде показаться моей дорогой Эмилии? – занервничал профессор, болтая крохотными ручками и ножками. – Неси меня скорее в дом. Я устал, как пес!

Звездочет закрыл глаза, потряс головой и снова открыл их. Это был не сон, видение не исчезло. На его ладони действительно сидел пропавший друг, который настойчиво призывал его очнуться и не таращить на него своих огромных страшных глаз. Себастьян внес мотылька в дом, положил его на стол, а сам уселся подле. «Ну вот, – думал звездочет, – Артур наконец-то нашелся. Глядишь – и Бальтазар вскоре объявится. Интересно, в каком виде он появится перед нами? Ну и дела!» Из задумчивости его вывел профессор.

– Приветствую тебя, мой друг! – иронически пропищал он, стряхивая с себя остатки паутины. Энтомолог сложил крылышки, и теперь за спиной у него образовалось нечто вроде светло-серой мантии. Покрутившись в поисках местечка, куда бы присесть, и не найдя ничего лучшего, профессор уселся на краешек глиняной тарелки.

– Извини, что я так бесцеремонно присаживаюсь, не дожидаясь твоего приглашения, но я буквально выбился из сил. Знал бы ты, каких трудов мне стоило достучаться до тебя!

– Так это ты стучал в окно? – спросил Себастьян.

– А кто же еще? Все крылья себе отбил. А потом, когда увидел, что ты побежал на улицу, полетел к крыльцу и угодил в эту ужасную паутину.

– Но, скажи на милость, что с тобой произошло? – спросил все еще потрясенный звездочет.

– Что со мной произошло, ты и сам прекрасно видишь. Я стал маленьким мотыльком Аrctia caya. Но как со мной это случилось – вот вопрос!

– И как? – тихо спросил Себастьян.

– Теперь-то я знаю все, – проговорил профессор, качая своей маленькой головкой. Его крохотные очки совсем съехали на нос. – Но что в том проку? Как мне отыскать ее? Слушай, Себастьян, судя по всему, меня заколдовала сама принцесса Аранея дочь могущественного мага Аранеуса Диадематуса – покровителя насекомых…

– Кто?! – воскликнул Себастьян.

– Не кричи так громко, – застонал профессор. – Мой слух стал очень нежным.

– Тебя заколдовала принцесса Аранея, а ее отец покровитель насекомых? – шепотом спросил Себастьян.

– Что ты сипишь? Я тебя просил всего лишь не кричать. Да, он маг и покровитель. Теперь я это доподлинно знаю, и мне стыдно, что всего несколько дней назад я смеялся над этим. Но, Себастьян, судя по твоему вопросу, тебе знакомы эти имена?

– Да, Марта рассказывала о них сказку.

– Хороша сказка! – горестно воскликнул профессор. – Будь это сказка, я спал бы сейчас дома на мягкой постели, а не мотался бы невесть где в таком нелепом виде.

– Артур! Если, как ты говоришь, тебя заколдовала принцесса Аранея, то она должна находиться в нашем городе! – изумленно проговорил Себастьян.

– В том-то и дело, – ответил профессор. – Она где-то в наших краях, и каким-то образом узнала, что я изловил золотую жужелицу. Представь теперь весь ужас моего положения: я должен отыскать эту принцессу и упросить ее вернуть мне прежний облик. В таком виде, сам понимаешь, нельзя показаться ни дома, ни в университете.

– Но где же эта принцесса? – спросил Себастьян. – Ведь если бы она была в городе, то о ней было бы известно.