Мальтийский жезл [Александрийская гемма] - Парнов Еремей Иудович - Страница 46

Полковник выразительно посмотрел на электронный циферблат над дверью, но ничего не сказал. Подождав, пока вновь прибывшие расселись, он с каменным лицом выдержал долгую паузу, затем, слегка прочистив горло, тихо спросил:

— Больше никого не ждем?

— Все на месте, — кратко ответил Люсин, хотя он и надеялся на то, что догадаются пригласить кого-нибудь из УБХСС. Очевидно, нужно поспевать самому. Во всяком случае, непосредственно подчиненный ему старлей Жуков никак не отреагировал на брошенное вскользь пожелание.

— Тогда доложите коротенько, в каком состоянии дело.

Владимир Константинович возвысился над столом, одернул китель и действительно очень кратко, потому что присутствующие были в основном в курсе дел, обрисовал положение.

— Конца, выходит, по-прежнему не видать, — не без подтекста попенял Кривцов, поигрывая остро отточенным карандашиком. — А время, между прочим, летит…

— Отработка сигнала из Волжанска проведена в рекордно короткий срок, — с напускным безразличием отметил Люсин. — И никак не в ущерб основной работе.

— Основной! — не повышая голоса, выделил интонацией полковник. — Где она, эта основная? До вчерашнего утра, полагаю, все у вас заклинилось на этом Волжанске.

Да и кто бы был лучше, когда поступает такой сигнал… Значит, какие у нас имеются версии?

— Версии прежние, — убежденно ответил Владимир Константинович, опускаясь на стул. — Ограбление, несчастный случай и, наконец, только что обозначившаяся фигура книжного спекулянта. Вполне возможен и некий смешанный вариант, потому что все три возможности причинно взаимосвязаны: звонок насчет редкого издания, посещение сберкассы, последующее ограбление или же несчастный случай где-то в дороге. Я уже не говорю о том, что преступник мог проследить Солитова вплоть до самой Москвы.

— Нужно подключить УБХСС, — рассудил Кривцов. — Этот книжный червяк вполне мог оказаться подсадной уткой… Какие меры приняты?

— С УБХСС свяжемся. Что же касается мер, то в данный момент ведется проверка постоянных и временных жителей, начато прочесывание местности. Вообще-то район считается довольно благополучным. Однако недавно там возник известный очаг нестабильности, который серьезно затрудняет проверку. Как назло, в одиннадцати километрах от солитовской дачи выделили территорию для садово-огородного товарищества «Столичный композитор». Застройка у них сейчас в самом разгаре, так что пришлого люда более чем достаточно.

— Списки членов затребовали?

— Уже в работе, — Люсин перелистал блокнот. — Композиторов, как вы понимаете, там кот наплакал, процентов сорок. Какую-то часть забрали себе работники просвещения, автобаза, чаеразвесочная фабрика и спортклуб «Вымпел». О том, что бедным служителям гармонии пришлось оторвать от себя куски для лиц, наделенных могуществом, и всевозможных «доставал», опять же говорить не приходится. Без этого не обойдешься. Землеустройство всяческое, дороги, коммуникации — все это просто так, по щучьему велению, не делается. Садовые домики опять же, водоснабжение, транспорт. Короче говоря, всякого рода завы, замы, помы и директора представлены должным образом, в том числе ответственные работники службы общепита. Кроме пайщиков, в поле нашего зрения неизбежно попадаются и различные исполнители, производители работ. Как официальные, связанные договорами, так и левые. Шабашники, всевозможные жучки, халтурщики и откровенные проходимцы. От аферистов высокого полета до подзаборной пьяни, с которой расплачиваются не иначе как поллитровкой.

— Вы располагаете фактами или делитесь своими предположениями? — спросил Кривцов.

— Пока только предположениями, — Люсин упрямо нахмурился. — Но за фактами, уверяю, дело не станет. Я знаю, о чем говорю.

— Он прав, — поддержал Гуров. — Схема, можно сказать, типовая. Тут бы тоже не помешало заручиться помощью по линии УБХСС. На запах меда слетаются не только труженицы-пчелки, но и навозные мухи. Мне искренне жаль беззащитных, неопытных композиторов. Воображаю, сколько рвачей клубится на стройплощадке. В обстановке алчного ажиотажа многое может произойти. Самая питательная среда…

— Только не отвлекайтесь от цели.

— Ясно, товарищ полковник.

— Что нового по линии НТО, Люсин?

— Здесь у нас, к сожалению, слабое место, Юрий Леонидович.

— Совершенно новый объект, — пояснил Целиков.

— Это мандрагора-то? — не поверил Гуров. — Эка невидаль! Еще у Макиавелли [100] пьеса с таким названием имеется.

— Пьеса, возможно, и есть, — мягко согласился Крелин, — но аналитикам от этого не легче. Известно всего пять видов этого растения. Профессор Солитов работал с мандрагорой памирской, лишь недавно открытой на территории нашей страны. Биохимически она почти не изучена. Предварительные анализы позволили выделить смесь алкалоидов, в число которых входят сложные гетероциклические соединения. Говорить о каком-то галлюциногенном эффекте пока не приходится, хотя вопрос с повестки не снят.

— Ничего себе формулировочка! — усмехнулся Кривцов. — Обтекаемая. На все случаи жизни.

— Слишком мало вещества, — терпеливо объяснил криминалист. — Объект, как известно, подвергся длительной экстракции, и на нашу долю почти ничего не осталось. С трудом наскребли кое-какие крохи для хроматографии и масс-спектрометрии.

— Поехало! — бесцеремонно прервал Кривцов. — Спектрометрия! Главное сразу ясно стало… Не можете, значит, определить?

— Нет, — односложно ответил Крелин, замыкаясь в себе.

— Так и говорите. Ваше предположение, Люсин, таким образом, по-прежнему остается в подвешенном состоянии. Галлюциногены, самоотравление и прочая фармакология лабораторией пока не подтверждаются. А раз так, то нечего и в расчет брать. Немного не дотягивает до самостоятельной версии. Я правильно говорю?

— По идее, — неохотно признал Люсин.

— Наука, она что твой клещ: вопьется — не оторвешь. А нам время дорого. Мы не можем ждать, пока товарищ Крелин осчастливит открытием все прогрессивное человечество. В темпе действовать надо, в темпе! Заключение из поликлиники получили?

— Анамнез почти исключает возможность внезапного приступа с расстройством сознания, — Владимир Константинович сразу понял, что именно интересует начальство.

— Вот видите!

— Там сказано: почти, — осторожно возразил Люсин. — Да и сомнения насчет химии остаются, хотим мы этого или нет. Вероятности, как известно, складываются.

— Несмотря ни на что вы настаиваете на своей версии? — непритворно удивился Кривцов.

— Во всяком случае, я бы не рискнул ее отбросить за здорово живешь.

— Даже так? Ну, смотрите…

— Нужно искать того, кто таился за дверью, — с полной уверенностью заявил Гуров. — Криминальный сюжет, как правило, до ужаса прост. Здесь почти наверняка убийство.

— Не смею спорить с вами, Борис Платонович, — Люсин равнодушно пожал плечами. — В меру сил мы отрабатываем такую возможность. Иначе зачем нам с этой проверкой возиться? Не ради же композиторов, возжелавших вкусить сельских прелестей?

— Сколько сарказма! — фыркнул Гуров. — Можно подумать, что вы сами не сознаете шаткости ваших предположений.

— На то они и предположения. Вы знаете хоть одну версию, которая бы не казалась в самом начале шаткой? Даже жалкой, беспомощной? Я лично не упомню такой.

— Действительно, на первых порах подобные построения рисуются довольно непрезентабельными, — признал Гуров. — Но ведь теперь у вас появился кончик. Тяните же поскорей! Все силы надо бросить на этого спекулянта!

— Оно, положим, верно, — уклончиво возразил Люсин. — Но ведь тоже куча несообразностей. В его поведении нет логики.

— Откуда это вытекает? — спросил Гуров.

— Начнем хотя бы с главного. Зачем участнику или, допустим, соучастнику преступления навлекать на себя лишнее внимание? Разве доктор наук Баринович за язык тянул этого самого Петю? Ничуть не бывало! Петя ему позвонил и предложил книгу, упомянув при этом о разговоре с Оолитовым. Зачем, спрашивается? Одно из двух: он либо абсолютно не причастен, либо законченный идиот.

100

Макиавелли, Никколо (1469—1527) — итальянский политический деятель, историк и писатель. Считал причиной бедствий Италии ее раздробленность, преодолеть которую способна лишь сильная власть. Ради упрочения государства считал возможным допускать любые средства. Основные произведения — «Государь», «Искусство войны», «История Флоренции», а также новеллы, поэмы и комедии.