Ория (сборник) - Валентинов Андрей - Страница 95

Гуда не требовалось подгонять. В тот же день он разослал гонцов во все соседние отряды. И Навко понял — замысел удался. Теперь тысячник уверен, что это его идея, его план. Славный парень Навко лишь подсказал кое-какие мелочи. Сотнику Навко беспокоиться нечего. Если Велга будет недовольна, вся вина падет на Гуда.

Молодые сотники, прибывшие на совет, не верили своим ушам. Наконец-то! Свершилось то, о чем не решались даже мечтать. Война на земле надменных сполотов! Поход на Савмат! Все, конечно, понимали, что это лишь набег, что назад вернутся немногие, но смерти никто не боялся. Десятки, сотни лет волотичи только отбивались. И вот настал час мести.

Никто и не спросил, одобряет ли Правительница этот смелый план. К чему спрашивать? Ведь приказ отдает сам Гуд, тот, кто взял Коростень, кто командовал «Вечером Потрясения» в кровавой и славной битве! Да и перемирие оставалось в силе. Его заключили со Сваргом, а бороду выщиплют у его братца! Ничего, сначала черного, а потом уже рыжего! Спорили о другом — кому идти на столицу сполотов. Ругались до хрипоты, и когда тысячник, наконец, назвал два отряда, которые намеревался взять с собой, остальные едва сдерживались, чтобы не расплакаться от обиды.

Навко легко получил под свое командование один из отрядов. Одобрили и направление — шум на полночи отвлечет сполотов от Савмата. И тогда ударят сотни Гуда…

Кто-то со смехом заметил, что Рыжий Волк должен быть им благодарен. Ведь побьют-то Рацимира! Ответом был дружный хохот, но Навко внезапно понял, что так оно и есть. Более того, хорошо бы подбросить в Савмат слушок, что волотичи сговорились с Рыжим Волком! Вначале его не поняли, но затем Гуд хлопнул Навко по плечу и заявил, что так они и сделают. Чем сильнее поссорится Кеи, тем легче будет Краю. Пусть Рацимир и Сварг вцепятся друг другу в глотки! А потом найдется время и для Улада. И тогда конец проклятой семье!

После совета пили, поминали погибших друзей, хвастали подвигами — прошлыми и будущими, предрекая гибель надменным сполотам. Разгоряченный хмелем, Гуд не удержался и рассказал товарищам о славном парне Навко, который не побоялся проникнуть во вражий Валин, чтобы разведать замыслы Рыжего Волчонка. Посыпались поздравления, Навко хлопали по плечу, пили за его здоровье и назначали встречу в Самвате, в Кеевом Детинце. Навко отмалчивался, пил, не хмелея, и никак не мог понять, что идет не так. Внезапно показалось, будто лицо соседа, подающего ему чашу старого меда, начало меняться. Нос заострился, ввалились щеки, под глазами проступили черные пятна. И вот вместо молодого сотника имени которого Навко не запомнил, рядом с ним оказался кто-то другой — очень знакомый. На белом застывшем лице странным огнем светились темные глаза, бледные губы кривились веселой усмешкой:

— Твое здоровье, навий подкидыш! Как жабры, не чешутся?

Мертвец высоко поднял чашу, и Навко понял, что в ней не мед, а кровь — темная, уже успевшая остыть. Баюр сын Антомира сделал глоток, губы окрасились красным. И вот холодная рука протягивает чашу:

— Мы оба теперь упыри, подкидыш! Пей! Навко закусил губу, чтобы не закричать, отвернулся и глубоко вдохнул. Когда он вновь решился взглянуть, наваждение исчезло. Молодой сотник держал в руке чашу и никак не мог понять, почему его сосед не хочет выпить меду за собственное здоровье.

К Быстрице вышли ранним утром, когда реку затягивал густой предрассветный туман. Навко шел впереди отряда, стараясь не спешить. Люди устали — сотня двигалась всю ночь, делая лишь короткие привалы. И так восемь дней — узкими лесными тропами, обходя города, сторонясь больших дорог. Немногих встречных убивали на месте — и спешили дальше. Еда подходила к концу, донимал холод, но никто из волотичей и не думал роптать. Все шли, как на праздник. Еще бы! Под ногами — чужая вражья земля! Мать Болот позволила дожить до такого — первого похода в сполотские пределы!

Никто, кроме Навко, не знал о том, что им предстоит. И эта тайна еще более подбадривала. Это не простой набег! Они должны совершить что-то важное, секретное. Навко был доволен — парни попались крепкие, такие не побегут, не испугаются…

Возле небольшого мостика, кое-как сложенного из старых бревен, было пусто. Навко приказал остановиться и выслал вперед двоих — на разведку. Калачка совсем близко, но туман не позволял увидеть ничего, кроме сухих камышей возле низкого берега.

Минуты шли, и Навко начал волноваться. Казалось, все предусмотрено. Они пришли вовремя. Сегодня утром от Калачки останутся лишь обгорелые руины, а послезавтра Гуд будет у ворот Савмата. Еще два отряда ушли на полдень, к самому Денору.

Заметить их не могли. Мапа помогла — отряд путал следы, и только Навко знал, где они будут к следующему утру. Предупредить сполотов мог лишь Ямас, но не верилось, что рахмана внезапно охватит жалость к обреченным.

Навко встал и осторожно подошел к самой воде. Впереди тихо, но вот невдалеке послышался собачий лай. Значит, село совсем близко! Собака умолка, и Навко успокоился. Разведчики свое дело знают, шума не будет. Спящие уснут навеки — все, кому не посчастливилось родиться и жить в этом селе.

Сквозь туман проступили две неясные фигуры. Навко сжал в руке меч, но тут же опустил оружие. Разведчики возвращались. Их рассказ был краток: село, три десятка домов, скирды у околицы, святилище на невысоком холме у самого леса. И тихо. Все спят — урожай убран, отпразднованы обжинки, можно не спешить и не вставать до петухов.

Пора! Навко отдал приказ, и десятники собрали воинов на речном берегу. Волотичи переглядывались, еще не понимая. Они уже прошли немало таких переправ, и не могли взять в толк, чем эта речка важнее остальных. Навко знал: придется не просто приказывать, придется объяснять. Значит — надо врать, и от этой мысли ему стало заранее не по себе. Но сомневаться поздно — они у цели.

— Воины Велги! — Навко поднял меч и взмахнул им над головой. Наступила тишина — полная, глухая, стало слышно, как журчит Быстрица.

— Воины Велги! Перед нами сполотское село. Оно принадлежит Рыжему Волку — тому, кто убивал наших женщин и наших детей…

Первая ложь прозвучала убедительно. Волотичи вновь стали переглядываться, на лицах заиграли недобрые усмешки. Навко понял, что можно говорить дальше.

— По приказу Правительницы…— вторая ложь, горше первой. Он солгал о Велге, о самой Велге, Спасительнице Края! Но слово сказано, отступать поздно, и Навко, прокашлявшись, повторил:

— По приказу Правительницы все, кто живет здесь, должны погибнуть. Это наша месть за тысячи убитых в Коростене, в наших селах и городах…

Легкий гул был ответом. В этом гуле слышалось недоумение, пока еще легкое, едва заметное. Волотичи шли мстить, но мстят убийцам, а не женщинам и детям. И Навко вновь закричал, срывая голос:

— Сполоты должны понять, что их семьи не останутся в безопасности, пока войска Рыжего Волка убивают волотичей! Смерть за смерть! Сегодня мы должны забыть о жалости! Я освобождаю вас от нее! Там, за рекой, нет стариков, нет женщин, нет детей. Там враги! Кровавые упыри! Когда вы увидите старика, то вспомните — он убивал ваших отцов! Когда увидите младенца, знайте — он вырастет и будет убивать ваших детей! Там нет женщин — там волчицы, которые будут рожать волчат! Вспомните Коростень, вспомните Бусел, вспомните Старые Ключи! Кровь за кровь!

Снова гул, но на этот раз в нем звучала ненависть. Кажется, Навко нашел нужные слова. Почти у каждого на войне погибли близкие. Кровь ударила в голову, и Навко понял, что бойцы выполнят приказ:

— Идти тихо! — закончил он. — В домах ничего не брать — мы не грабители. И запомните — всех! Всех до единого! Пусть сполоты почувствуют, что такое боль!

— Смерть волкам! — крикнул кто-то, и множество голосов подхватило:

— Смерть! Смерть! Смерть!

Надо было сказать еще что-то, дабы исчезли последние сомнения, и Навко вовремя вспомнил о Гуде:

— Сегодня ваши товарищи наносят удары отмщения по нескольким сполотским селам. Рацимир пошлет войска — и через два дня тысячник Гуд со своими ребятами ворвется в Савмат!