В рекруты (СИ) - Никин Сим - Страница 35

Однако в чем-то Ольга права. Хотя бы в том, что не пускает к нам европейскую моду. Не могу представить себя в тех гомосячьих лосинах и париках, кои носило дворянство сего времени в моем мире. Вот ведь за столько лет так и не разобрался, какому времени в том мире соответствует это время? Да и надо ли, ежели тут все по-своему? Половина дворян, что от боярских родов произошли, бороды носят. Ох, и погулял же я с ними по молодости. Хи, помню, чуть было спьяну Петьке бороду не сбрил, чтобы узнать по роже, не похож ли он на тот образ Петра Первого, который мне по фильмам запомнился. А что? И отчество у этого долговязого Алексеевич. Жаль, не интересовался я в свое время историей да биографиями разных знаменитостей, а то вычислил бы, ху тут есть ху. Но, опять же, надо ли? Что бы мне дало знание той истории в этом мире? Вот ежели бы тот оболтус белобрысый меня в прошлое моего мира забросил, тогда бы да, тогда бы знание истории пригодились. Оно полезно знать, к кому лучше ближе держаться, а от кого подалее быть.

Ладно, пора уже о насущных делах вспомнить. И чего это меня вдруг разобрало на воспоминания? Вона уже полковники собрались. И этот хмырь морду свою красную морщит. Видать, тоже нехорошо себя чувствует. У-у, алкоголик, споил меня вчера, рожа бородатая.

С взгорка, на котором расположен мой шатер, хорошо виден весь лагерь. Сейчас в нем не наблюдается привычной суеты. Не сегодня-завтра начнем вышибать бусурман с русских земель, потому позволено солдатам отъедаться да отсыпаться последние спокойные часы. Разве что на вытоптанном поле за лагерем муштруют новобранцев младшие старшины. Но то на пользу.

До сих пор не пойму, как же так просмотрели этих турок? И до чего ж тактика проста оказалась. Балками да подлесками довольно крупные отряды османов по ночам проникали на нашу территорию и продвигались вглубь русских земель. Ежели кто и заметил чего, то, может, и смолчал. А может, и уничтожали всех, кто на пути попадался. В любом случае, за несколько дней враги проникли довольно глубоко и в одночасье будто бы вскипели южные земли появившимися невесть откуда османскими отрядами. Момент-то подобрали удобный — как раз европейские войска усилили давление на нашу армию, отвоевав несколько городков. Потому-то все силы были подтянуты на запад. Многие резервные полки находились на марше в ту сторону. На юге остались лишь незадействованные на войне с Европой немногочисленные казачьи формирования да вновь набранные из новобранцев полки, бесполезные из-за необученности основной части своего состава. Вот и сгинул один из таких полков почти целиком под турецкими ядрами да саблями. Осталось от Курского пехотного лишь несколько десятков чудом избежавших гибели или, того хуже, басурманского плена.

Теперь мне, вместо того, чтобы отлеживаться в тылу после ранения и неспешно заниматься формированием новых полков, предстояло вести эту на скорую руку сформированную армию на наглых турок. Ух уж не будет им пощады! Я ж из-за них с дочуркой как следует не пообщался. Как она там доехала до дома? Все ли в дороге благополучно обошлось?

Отвечаю на приветствия штабных офицеров и командиров полков и приглашаю их проследовать за мною в шатер.

День шестнадцатый

Хороша же солдатская каша! Давненько бойцы не ели горячего. После того как старшина вкратце рассказал их историю одному из офицеров, его повели куда-то к более высокому начальству. Остальных подозвали к костру и вручили по котелку с пшенкой.

Сытость вкупе с усталостью сделали свое дело, и ребята сперва начали засыпать сидя, потом и вовсе улеглись прямо на вытоптанную землю.

— Намаялись, видать, бедолаги, — покачал головой седобородый солдат, тот, что раздавал им котелки с горячей кашей.

— Слышал я, их старшина говорил господину поручику, что из Курского пехотного они, — проговорил солдат помоложе, доселе молча сидевший у костра. — Полк-то, почитай, вчистую турки уничтожили.

Послышался приближающийся стук копыт. Почти не разбирая дороги, в их сторону на гнедой кобыле скакал офицер. За ним в поводу следовала еще одна лошадь без всадника. Вот офицер придержал лошадей и спросил что-то у вскочивших перед ним рекрутов. Те дружно показали в сторону костра, у которого спали появившиеся на рассвете окруженцы.

— Чегой-то они на нас показывают? — удивился молодой.

— Ды не на нас. По их души поди офицер явился, — сообразил седобородый. — Давай-ка растолкаем бедолаг. Не получится у них, похоже, нынче выспаться.

— Эти, что ли, ночью явились? — гаркнул штабс-капитан, чуть не потоптав спящих копытами своей лошади. — А ну подымай их!

Отскочившие было от лошадей солдаты вновь принялись тормошить спящих.

— Да шибче толкайте! Не то плетью отхожу, вмиг повскакивают! — не унимался офицер.

Только что уснувшие товарищи с трудом смогли понять, зачем их будят. Наконец под крики штабс-капитана, они выстроились перед ним. Тот окинул пренебрежительным взглядом пятерых чумазых оборванцев, мало чем напоминавших солдат.

— Кого Тимофеем кличут?

— Я Тимофей, ваш бродь, — шагнул вперед босый солдат, по виду самый старший из всех.

Офицер хотел было распорядиться, чтобы кто-нибудь отдал ему свои сапоги, бо негоже перед генералом босым представать. Но вспомнил, как нетерпеливо кричал тот, чтобы ему немедля явили этого Тимофея, и решил не заставлять ждать командующего.

— Прыгай в седло, раз Тимофей, — бросил он повод второй лошади оборванцу. — Да пошевеливайся!

— Куда это его, — зевая, спросил Фимка, когда Тимофей умчался вслед за офицером.

— Думаю, из-за генеральской дочки вызвали, — высказал предположение Денис.

— Ох, это ж что ж ему будет теперь за то, что не уберег?

— Чего ж не уберег-то? — отозвался Нифон, вновь устраиваясь на земле. — Он жеш прикрывал ее от бусурман как мог. Может, его за наградой позвали.

— Ага, за наградой, — вставил Семен. — Слыхали, как энтот офицер орал? Полсотни плетей в награду отсыпят. Кабы и нам не перепало.

— Это про какую генеральскую дочку вы говорите, хлопцы? — полюбопытствовал седобородый. Но ребята уже вновь улеглись прямо там, где стояли.

— Да там… это… — попытался было ответить солдату Фимка, но засопел на полуслове, сморенный сном.

Твою мать! Я в ярости метался по шатру, пиная все, что попадалось под ногу. Борька изредка заглядывал и тут же скрывался, боясь попасть под горячую руку. Это ж надо, а! Дочка моя, оказывается, похищена была пропавшим Теличко. Ох, не углядел я гниду у себя под боком. И где же теперь Василиса-то. Неушто все же попала в руки к басурманам. Да только, ежели изначально она нужна им была для того, чтобы вынудить меня сдать армию, и держали бы ее в соответствующих условиях, то сейчас она могла попасться в руки простой солдатни, которой нет дела до того, чья она дочь. А может, все ж удалось ей скрыться? Тот солдат сказал, что она на глаза туркам не показалась. Значит, могла и уйти незамеченной. Да только где же скитается родненькая целую неделю?

Что-то там еще эти окруженцы говорили про какие-то подземелья, про строительство чего-то непонятного в логу близ какого-то хутора. Да и черт с ним, с непонятным этим. Главное дочку разыскать. Она ж единственная моя радость в этом чертовом мире. И наступление пару дней потерпит. Не то сгинет Василиса в начавшейся мясорубке. Надо послать с тем солдатом сноровистых в тайных разведках людей. Пусть покажет им то место, где последний раз видел дочурку. Может, удастся выяснить что. Может, пройдут по следу. Пусть только отдохнет пару часов. Больно уж они измотаны. Говорят, несколько человек от них уже уходили в нашу сторону с донесением о подозрительном строительстве. Сейчас выясняют, не появлялись ли они в расположении какого полка? Позвать, что ли, сюда всех этих окруженцев? Может, кто из них какую мелочь сообщит, которая поможет отыскать Василису? Или самому к ним проехать, развеяться?

— Борька, шельмец! Зови сюда Кошко, да вели седлать жеребца!