Тайный меридиан - Перес-Реверте Артуро - Страница 75

75

XII

Курс зюйд-вест норд-ост

Пути морские и дороги земные отличны друг от друга, и отличий сих суть три: суша есть твердь, море же изменчиво. Суша недвижна, море колеблемо.

Дороги земные знаемы суть, морские пути неведомы.

Мартин Кортес «Краткий компендиум земного шара»

На рассвете четвертого дня слабый вест начал переходить на зюйд. Кой с тревогой посмотрел на показания анемометра, потом на небо и море. Антициклон в начале лета – дело обычное, и на первый взгляд все было спокойно: легкая рябь на воде, ясное небо, только кое-где белели кучевые облака; но вдали он заметил быстро несущиеся перистые облака.

Да и барометр начал падать – три миллибара за два часа. Еще утром, после погружения в синюю холодную воду моря, Кой послушал метеосводку и записал в вахтенный журнал, что образовалась область низкого давления, которая клином продвигается по северной части Африки, приближаясь к Балеарам, над которыми застыла область высокого – 1012 миллибар – давления. Если изобары циклона и антициклона чересчур сблизятся, с открытого моря задуют сильные ветры, и «Карпанте» придется прекратить поиски и укрываться в каком-нибудь порту.

Он отключил авторулевого, взялся за руль и сделал поворот на сто восемьдесят градусов. Теперь нос снова смотрел на север, на освещенный солнцем берег под еще темной вершиной Виборас; «Карпанта» приступила к прочесыванию сектора, который на их поисковой карте был обозначен как полоса номер 43. Отсюда следовало, что «Патфайндер» просканировал уже более половины намеченного района, но безрезультатно. Хорошего тут было мало, если не считать того, что они отсекли полосы с наибольшими глубинами, где погружения оказались бы очень сложными. По траверзу с левого борта, в направлении Пунта-Перчелес Кой заметил рыбацкое судно, оно забросило сети так близко к берегу, будто собралось ловить ракушки и гальку на пляже. Он вычислил курс и скорость, пришел к выводу, что они не должны слишком сблизиться, хотя поведение рыбаков, как известно, непредсказуемо. Кой еще раз взглянул на небо, включил авторулевого и спустился в каюту, где монотонный шум мотора был гораздо слышнее.

– Полоса сорок три, – сказал он. – Курс – норд.

Солнце уже поднялось высоко, и в каюте, несмотря на открытые иллюминаторы, было страшно жарко. Танжер сидела у стола с разложенными картами, возле локатора, радара и репитера гирокомпаса и, как прилежная ученица, впившись глазами в экран, записывала долготу и широту каждый раз, как на дне обнаруживалось что-то необычное. Кой посмотрел на приборы: глубина 36 метров, скорость 2, 2 узла. «Карпанта» шла на авторулевом, и по мере ее продвижения, менялась картина дна на экране «Патфайндера». Они уже достаточно набрались опыта, чтобы по изменениям оттенков цвета без труда определять характеристики дна: светло-оранжевый означал песок и грязь, темно-оранжевый – водоросли, светло-красный – отдельные камни и гальку.

Рыбные косяки представали в виде движущихся красновато-коричневых пятен с зелеными прожилками и голубоватыми краями; крупные предметы – отдельно стоящие большие камни и даже металлические обломки затонувшего рыбацкого корабля, отмеченные на карте, вырисовывались на экране ярко-красными пиками.

– Опять ничего, – сказала она.

Локатор показывал песок и водоросли. Только дважды на экране появился кроваво-красный цвет, указывающий на возвышения рельефа дна на глубине сорок восемь и сорок три метра. Тогда они не могли прекратить сканирование и ограничились тем, что записали точные координаты, и после ночевки на якоре между Пунта-Негра и Куэва-де-лос-Лобос, вернулись туда наутро. Кой еще не совсем оправился от легкой простуды, единственного последствия того ночного купания, однако в должной мере компенсировать давление в лобных пазухах и барабанных перепонках она бы ему помещала, и потому на дно отправился Пилото – он облачился в свой чиненый неопреновый костюм, закрепил за спиной баллон со сжатым воздухом, а на правой голени – нож, надел самонадувной жилет и карабином пристегнул к поясу стометровый конец. Кой плавал по поверхности, в ластах с маской и трубкой, наблюдая за пузырьками, которые поднимались от древнего каучукового редуктора «Снарк III Силвер», от которого Пилото категорически не желал отказываться, поскольку не доверял современным пластмассам и утверждал, что старый хлам уж точно не подведет. Когда он поднялся на «Карпанту», он сообщил им, что локатор показал большую подводную скалу, за которую зацепились рыбацкие сети, и три больших металлических бидона, проржавевших и заросших водорослями. На одном из них еще можно было прочитать название судна – «Кампса». Через плечо Танжер Кой рассматривал рельеф дна, который вырисовывался на мониторе. Она не отрывалась от жидкокристаллического экрана и держала над расчерченной квадратами картой серебряный карандаш; ее белая майка взмокла на спине от пота, в такт качке покачивались и кончики влажных волос, которые она перехватила банданой. На ней были шорты цвета хаки, и сидела она ногу на ногу. Короткие седые завитки Пилото, сидевшего у самого иллюминатора и ладившего рыболовные снасти, то попадали в колеблющееся пятно солнечного света, то оказывались в тени. Изредка он поднимал глаза от своей работы и посматривал на Коя и Танжер.

– Погода может перемениться, – сказал Кой.

Не сводя глаз с монитора, Танжер спросила, означает ли это, что им придется прервать поиски.

Вполне вероятно, ответил Кой. Если поднимется ветер и сильное волнение, локатор начнет давать сбои, да и самим им придется нелегко. А раз так, то не лучше ли им передохнуть в Агиласе или Масарроне?

Или даже вернуться в Картахену.

– До Картахены двадцать пять миль, – сказала Танжер. – Я не хочу никуда отсюда уходить.

Она произнесла это, не отрываясь от «Патфайндера» и расчерченной на квадраты карты. Хотя они и менялись, но все-таки большую часть времени перед монитором проводила она, вглядываясь в разноцветные кривые до рези в покрасневших глазах, и только тогда уступала место Кою. Когда волнение на море немного усиливалось, она бледнела, волосы прилипали к потному лицу, и становилось ясно, что качка и постоянный гул мотора доставляли ей почти нестерпимые мучения. Но она ни разу ни словом не пожаловалась. Она заставляла себя что-нибудь съесть, а потом закрывалась в душевой, долго плескала водой себе в лицо и уходила полежать. Кой знал, что биодрамина в ее упаковке с каждым днем становится все меньше. Иногда, пройдя несколько полос и устав от жары и постоянного шума мотора, они бросали якорь, и Танжер с кормы бросалась в море и заплывала очень далеко; она плыла по прямой, кролем, с широким и уверенным замахом в гребке. Она плыла размеренно, дышала правильно, не поднимала ногами лишних брызг, а ладони вонзала в воду, как ножи. Бывало, и Кой тоже прыгал в море, чтобы немного поплавать с нею, однако она старательно держалась на расстоянии, делая вид, будто они оказываются далеко друг от друга просто случайно, без всякого умысла с ее стороны Иной раз она ныряла и плыла под водой, широко разводя руками, волосы ее колыхались в такт русалочьим движениям, и стайки мелких рыбешек над отмелями шарахались в сторону. Плавала она в черном купальнике с узкими лямками, этот купальник с глубоким вырезом в форме буквы V, открывавший медную от миллионов веснушек спину, очень ей шел. Наплававшись, она поднималась по лесенке на корме и трясла головой, разбрасывая брызги с мокрых волос. Ноги у нее были длинные и стройные, немного, быть может, худые – слишком высокая и тощая, как-то заметил шепотом Пилото. Груди были небольшие, но вызывающие, как и вся она. Когда у себя в каюте она снимала купальник и надевала майку, торчащие соски оставляли на трикотаже мокрые круги, которые, высохнув, превращались в пятна соли. И наконец-то Кою удалось увидеть, что висит у нее на серебряной цепочке – стальной жетон с ее именем и фамилией, ДНК и группой крови. Нулевая отрицательная. Настоящий солдатский жетон.