Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна - Страница 81

— Да уж, не хотелось бы, — согласилась Симкина. — Недавно только ремонт в офисе закончили.

— Вот и попросите своих приятелей, чтобы подсказали нам, где искать. Всем же лучше будет.

— Всем — это вряд ли, — неприязненно заметил Трошкин. — Кому-то ваша находка придется очень и очень некстати.

— Я надеюсь, — сказал Иратов напряженно, — если вы найдете этот архив, то обнародовать его не станете.

— А тебе что, есть чего бояться? — хитро прищурилась Ценз.

— Мне — нет, — быстро ответил Иратов, скосив глаза на жену, — я за людей переживаю.

— Не думаю, что милиция станет что-то обнародовать, — задумчиво сказала Ценз. — Хотя утечки из милиции к нам поступают регулярно. Правда, капитан? Тем, за кого ты переживаешь, надо другого бояться — что архив уже в чьих-то предприимчивых руках.

— Скорее все-таки, — предположила Симкина, — похититель взял только свою папку, ну, ту, которая про него. Зачем ему остальные?

— Подведем итоги, господа. — Василий посмотрел на часы. — Вы можете обсудить все в своем узком кругу, условно назовем его «друзья убитой». А завтра с утра я сижу у телефона и жду звонка. Если вам неловко сообщать мне интересующие следствие сведения открыто, сделайте это анонимно.

— Почему ты считаешь, что визит состоится ночью? — Гоша лежал на диване, раскинув руки в стороны, и подслеповато щурился в темноту.

— Потому что днем можно напороться на нас.

— А ночью милиция крепко спит. Правильно. Потому-то у нас в стране так хорошо с правопорядком.

— Нет, Гоша, — спокойно ответил Василий, — ночью милиция выезжает на экстренные вызовы. А рутинную работу по ночам никто не делает.

В комнату заглянул Леонид и посветил фонариком сначала на Василия, потом на Гошу:

— Але, ловцы, кофе будете?

— Ты варил кофе?! — взвился Василий. — Совсем сдурел? Запах кофе может их отпугнуть.

— Не варил, а залил кипятком растворимый. А порошковые суррогаты не пахнут.

— Не пахнут только деньги, — заворчал Василий, но из кресла вылез и направился в сторону кухни.

Только они уютно расположились у стола, как затренькала рация. Василий нервно схватил ее, гаркнул: «Четвертый».

— По местам, мужики, уже идет.

Гоша вальяжно зашел в платяной шкаф, Леонид исчез за тяжелой портьерой, а Василий с грацией бегемота пронесся к кладовке. Все стихло. Через минуту в замке заворочался ключ, и входная дверь открылась.

Человек, зашедший в квартиру, довольно долго стоял в передней, прислушиваясь, и затем тихо на ощупь двинулся в комнату. Пробыв там не больше минуты, он так же тихо ушел. Дверь за ним закрылась почти бесшумно.

— На старт, внимание, марш, — скомандовал Василий, выглядывая из укрытия. — Теперь важно не напугать, а предельно расположить клиента к себе.

— Самый подходящий момент, — хмыкнул Леонид. — Лучшего случая понравиться собеседнику и не придумаешь. Интересно, что ты скажешь? Здрасьте, очень приятно, я давно слежу за вами, потому что вы мне симпатичны?

— Разговорчики!

Они вышли из квартиры и спустились на первый этаж пешком. У дверей подъезда маячила тощая фигура молодого оперативника из районного отделения, который изображал сонного, но бдительного консьержа.

— … просто скажите, откуда вы, — занудно бубнил он. — Такой порядок, гражданочка. Я вас не припомню, так уж будьте любезны.

— Я была в гостях, — устало говорила женщина в странном одеянии — в шляпе с широкими полями и вуалью. — Сколько можно повторять.

— Порядок такой, — оперативник тупо смотрел в пол. — Мы следить обязаны. Из какой квартиры следуете?

— Из шестьдесят третьей, — наугад сказала женщина.

— Сейчас проверим, — Коля потянулся за телефоном, а подозрительная «гражданочка», резко дернув на себя дверь, выскочила на улицу.

— Молодец, — похвалил Леонид, выходя из-за угла. — Я только сейчас понял — не ту работу ты выбрал, парень. Тебе не в ОВД надрываться, а подъезды охранять. Понятые-то где?

— Там, — оперативник кивнул в сторону двери. — Во дворе на лавочке сидят. Их омоновцы развлекают.

— А, ну тогда им точно не скучно, омоновцы кого хочешь развлекут, — со знанием дела сказал Василий. — Хватило бы только здоровья.

…Спустя полчаса вся компания, за исключением двух бойцов ОМОНа, производивших задержание, и двух старушек-понятых, засвидетельствовавших список вещей, изъятых у задержанной, прибыла в МУР. В сумочке задержанной были обнаружены: косметичка, кошелек, расческа, девять женских фотографий и две связки ключей — от квартиры Григорчук и от квартиры самой задержанной.

Пансионат Управления делами

Президента РФ «Роща».

День убийства

Вадим бросил трубку и устало закрыл лицо руками. В его позе была такая обреченность, что у Людмилы защемило сердце.

— Что случилось?

— Ничего. — Он попытался ей улыбнуться, и сердце у нее заныло еще сильнее. — Ничего, милая. Ерунда.

— Это Светка звонила?

— Нет. — Ему не хотелось продолжать разговор, не хотелось ничего ей рассказывать. — Пойду вниз, в ресторан, мне надо там… поговорить кое с кем. А ты ложись, поздно уже.

Он ушел, а Людмила бросилась к телефону.

— Света, Света, — кричала она в трубку, — зачем ты его мучаешь? Ну зачем?

— Я его вообще уничтожу, — ответила Григорчук пьяным голосом. — Гадина, это все из-за него.

— Да нет же…

Но Григорчук уже бросила трубку.

Людмила быстро оделась и спустилась на этаж ниже.

Света открыла дверь не сразу и страшно возмутилась:

— Что вы все ко мне ломитесь? Я спать хочу, отстаньте.

— Давай поговорим, — попросила Людмила. — Прошу тебя.

— О чем? Ты из армии спасения? Пожалей моего мужа, пощади моего Вадика… Сволочь он, твой Вадик.

— Да с чего ты взяла?

— С того, что он все последние годы мне гадит. И то ему не так, и это. Смотрит волком, ухмыляется, брезгует. Как же — большой человек, шишка. Ничего, мы его шишки-то посбиваем. У меня на него такой материальчик собран — закачаешься. Кстати, тебе, как жене, будет очень интересно. Там хорошо видно, какой он примерный семьянин и высокоморальный человек.

— Это наше дело.

— Было. А теперь — наше.

— Это убийство, ты понимаешь? — тихо сказала Людмила. — Настоящее убийство. Вадим не переживет, он всю жизнь шел к этому успеху, и сейчас, когда он в двух шагах… А ты хочешь все перечеркнуть одним гадким мазком.

— Не переживет? — Григорчук хрипло расхохоталась. — И отлично. Собаке собачья смерть.

— Пожалей тогда меня. Пожалей. — Людмила неловко дернулась и опустилась на колени.

— Сдурела? — Григорчук икнула и равнодушно отвернулась. — Тебе сильно хочется стать губернаторшей? Представь, и мне тоже. И у Саши моего шансы неплохие, если я помогу, конечно.

— Не смеши. — Людмила усмехнулась. — Трошкин никогда на тебе не женится. И губернатором никогда не станет.

— И станет, и женится.

— А если станет, но не женится?

Григорчук хитро прищурилась, погрозила Людмиле пальцем и шепотом сказала:

— А у меня и на него материальчик есть. Вот так-то.

— И когда же ты его насобирала? В разгар вашего романа?

— Не-ет, — Григорчук сонно потянулась. — Раньше. Давно. Но не выбрасывать же, пусть лежит, как страховка.

Людмилу охватило отвращение, ее затошнило, и закружилась голова. Она вскочила и выбежала в коридор. Добежав до лифта, она вдруг резко развернулась и побежала обратно.

— Господи, что ж я делаю? Надо еще попытаться…

Она подошла к номеру — дверь открыта. Григорчук с кем-то разговаривала по телефону — те же пьяные интонации, тот же хриплый хохот. С Вадимом! Опять! Нет, она сумасшедшая.