Мечты и реальности (СИ) - Котянова Наталия - Страница 29

Он встал и мимолётно коснулся моей руки.

— Прости меня, Лера, если сможешь. Я порядком испортил тебе жизнь.

— Я сама виновата, — буркнула я, огорчённая тем, что он сейчас уйдёт. — Могла бы не корчить из себя обиженного ребёнка и сразу с тобой поговорить…

— А я мог бы заметить, что с тобой что-то не так, и спросить об этом первый… — вздохнул Гордин. — Ты абсолютно права, я — законченный старый эгоист и, видимо, не способен нормально о ком-то заботиться. Такому, как я, лучше быть одному.

— Ничего ты не старый…

— А вот как быть с твоей личной жизнью — пока не знаю, — словно не замечая, продолжал он. — Возможно, браслет и дальше будет бить твоих ухажёров током, а, возможно, «привыкнет» к вашему не обременённому моралью миру и перестанет. У нас будет ещё время это обсудить, ты непротив? Я рад, что мы наконец-то спокойно поговорили… Я пойду, пожалуй.

У меня внутри всё опустилось.

— Гордин… Скажи, а зачем… зачем ты всё-таки приходил?

Он не стал оборачиваться.

— Просто… Один бессердечный колдун не может ничего с собой поделать… и продолжает скучать по одной бессердечной девчонке…

— Я тоже скучаю, Гор… — прошептала я, убитая этим горьким признанием.

Какие же мы с ним оба дураки!!

Я вскочила так резко, что, не будь кресло на колёсиках, на грохот тут же примчались бы родители. Подбежала к нему, обхватила обеими руками, крепко-крепко, судорожно прижалась к его окаменевшему телу.

— Не уходи.

— Лера, ты не понимаешь! Будет только хуже…

Я не отпускала рук, и Гордин невольно обнял меня тоже.

— Родная моя, это всё эмоции, нам обоим сейчас трудно, но не надо, прошу, не надо продлевать эту пытку…

— Не уходи.

— Что же ты со мной делаешь?! — в отчаяньи сорвался он. — Зачем, если я тебе не нужен…

— Нужен. Я соврала тебе тогда… Ты мне нужен, Гордин. Не на сегодня, навсегда.

Его руки заметно дрогнули.

— Ты… уверена?

Я кивнула.

— Лер, скажи, что случилось, почему ты вдруг…

— Потому, что глупой девчонке пора, наконец, повзрослеть. Перестать обманывать саму себя и понять, чего же она хочет на самом деле. Может, уже слишком поздно, но… Моя жизнь без тебя просто не имеет смысла. Как же я раньше не могла этого понять…

Из груди Гора вырвался низкий глухой стон; он подхватил меня на руки и прижался влажной щекой к моему лицу. Не веря себе, я тронула губами обжигающую солёную каплю и тут же сама всхлипнула. Судорожные вначале поцелуи превратились в страстные, а потом остатки здравого смысла благополучно нас покинули.

Я смутно помню, как яростно сдирала с него рубашку… Ближе к утру выяснилось, что на ней осталась всего одна пуговица. Гордин со счастливой улыбкой погрозил мне пальцем, поцеловал на прощание — и улетел.

А я кое-как прибралась в комнате и пошла на кухню варить кофе. Ложиться спать уже не было смысла, да разве я и могла сейчас уснуть?

Я чувствовала себя абсолютно, ну просто нечеловечески счастливой. Наконец-то я хоть что-то сделала правильно. И — мы попробуем начать всё сначала.

…Я недооценила собственную мамочку. За завтраком она первым делом поинтересовалась, почему это у меня с утра пораньше такой неприлично довольный и бодрый вид — когда другие особи (даже кошка) только-только продрали глаза и поминутно зевают во весь рот.

— А разве плохо, что у меня в кои-то веки хорошее настроение?

— Нет, я, конечно, очень рада, правда. Как и то, что из твоей комнаты откровенно тянет мужчиной. И парфюм такой приятный!

Мы с папой подавились одновременно. Блин, проветрить забыла…

— Я… ээ… Тебе показалось, наверное, — наконец, откашлялась я. — Или ты не узнаёшь старый добрый «Кинг».

— Ха, — гордо парировала мама. — Кого ты лечишь, милочка? Моя подруга работает в Рив Гоше на Невском, сама знаешь. Я там всё по десять раз перенюхала… Такой запашок тянет как минимум на красненькую!

Заинтригованный отец тут же бросил яичницу и устремился в мою комнату. Вернулся в недоумении.

— Ты уверена, Зайка? Чего на дщерь наговариваешь, вроде всё чисто!

— Вот-вот! — с готовностью поддакнула я.

— Я, в отличие от тебя, тугоносостью не страдаю! — ничуть не смутилась мама. — Давай, Олег, доедай, пока Мура тебя совсем без колбасы не оставила… А с тобой, старшая киса, мы поговорим вечером!

— Ой, напугала! — лицемерно отмахнулась я. — Ладно, мне пора… У нас сегодня очередной беспредел, так что вернусь поздно. Может, даже очень поздно…

— Ничего, я тебя дождусь, — с ласковой улыбкой пообещала мама.

— Зоя, ну что ты пристала к ребёнку…

Я закрыла дверь и вздохнула. Так, нужно срочно испортить себе настроение, пока другие тоже чего не заметили. Даже хорошо, что Маринка приболела… А Влад-Шурик-остальные? А Кристинка? Блиин…

Не смотря на все усилия, актёрское мастерство сегодня во мне так и не проснулось. Видать, был у меня какой-то особенно позитивный вид: встречные люди невольно улыбались, парень на улице засмотрелся и откровенно врезался в столб, а в метро сразу два мужика вскочили, уступая мне своё место. Чтобы никого не обидеть, я посадила каких-то тёток и осталась стоять, улыбаясь, как шизофреник в марте. Народу это, впрочем, нравилось…

На лекциях я забивалась на галёрку и сидела как мышка, но однокурсники всё равно оборачивались и шёпотом допытывались, чего это я так сияю. От Кристины пришла записка: «Поздравляю, наконец-то удачный секс?», и я не придумала ничего лучшего, как радостно кивнуть. Завистница скисла, зато остальные порядком оживились. Хорошо, что сегодня не было лекции у Гордина — прокололась бы в момент! Хватило и мимолётной встречи в коридоре, чтобы бежать в уголок прятать свои жарко покрасневшие щёки…

Мы договорились встретиться после занятий и допоздна болтались по Центру. Целовались на набережной, недвусмысленно переглядывались, сидя напротив друг друга в кафе, потом как-то незаметно оказались у него в квартире. Я не успокоилась, пока не вытрясла из Гора подробный рассказ о его перемещении. И о том, что было перед ним…

Он принципиально не стал распространяться о том, что пережил после моего внезапного исчезновения, но и случайные оговорки значительно умножили количество камней на моей совести. Как он искал меня, как обнаружил чёрный «след» от браслета, как провёл рискованный обряд магического гадания на крови — и вдруг понял, что я уже нахожусь в другом мире. А ребёнок — он просто перестал существовать, растворился, словно его и не было… Ничего не было.

Гордин сначала был уверен, что меня похитили, усиленно искал неизбежные в таком случае «магические отпечатки» чужаков. И ничего не находил. А потом вдруг обратил внимание на оставленный мной рисунок. Комната в чужом мире — как волшебная дверца, через которую можно вернуться обратно. Добровольно. В своё время я рассказывала, как раньше, пусть и бессознательно, стремилась попасть сюда, в созданную воображением «сказку». И ведь попала! Из этого следует простой и страшный вывод: теперь я ушла обратно в свой мир. Сама…

Но почему?! Что случилось, что он сделал не так?! Гордин честно пытался думать на эту тему, найти хоть какую-то зацепку — но моё бегство по-прежнему представлялось ему полнейшей нелепостью. Он ведь так старался заботиться о своей «принцессе», был терпеливым, оберегал… Чего же её не хватало? Вспомнились её последние слова, а точнее, истерические выкрики про отсутствие свободы. Неужели дело только в этом?! Ведь это было не так, он лишь хотел, как лучше…

Постепенно боль переросла в жесточайшую обиду на меня, а она — в злость и желание отомстить за предательство. Он всю душу вывернул перед этой девчонкой, а она преспокойно потопталась по ней ногами… Такое невозможно простить.

Тогда, давно, Лориана хотя бы честно написала ему, что любит другого, а эта… Просто исчезла, без объяснений и ненужных, с её точки зрения, разговоров. Гордин во второй раз остался в дураках. Негодящий мужчина, жалкий колдун… Он даже не сможет высказать этой изменщице всё, что о ней думает, и тем хоть немного успокоить уязвлённую гордость.