Заговор князей - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич - Страница 34

– Мне многое известно, – холодно отвечал Иосиф, – и я упомянул об этом письме лишь для того, чтобы показать тебе: все, сделанное без благословения Господня, не приносит успеха. Двое из посланных тобой людей погибли на рубеже, а письмо едва не попало в чужие руки.

Пройдет еще много лет, прежде чем Иосиф изложит на бумаге свою теорию о «коварстве Божьем», но, возможно, ее основы рождались уже сейчас.

Князь Борис побелел, как снег, и прошептал:

– Это невозможно! Откуда тебе известно, что они погибли на рубеже, если они могли достичь его лишь вчерашней ночью! Ни один гонец не успел бы донести эту весть!

– Господу Богу не нужны гонцы! – ответил Иосиф, и от его голоса по телу князя Бориса побежали мурашки.

Со двора донеслись удары колокола.

– Прости, князь, – сказал Иосиф. – Мне пора идти. А ты подумай обо всем, что я сказал.

На прощанье он осенил князя крестным знамением, и тот почтительно поцеловал холодную белую руку Иосифа.

Спустя три дня в Волоколамск прискакал Зайцев. Он сразу отправился к Оболенскому?Лыко, и вместе они поспешили в терем князя Бориса, чтобы сообщить ему скверные новости.

Узнав обо всем, князь был совершенно потрясен чудесным провидением Волоцкого игумена. Иосиф стал казаться ему каким?то святым кудесником.

Однако, то что произошло, серьезно обеспокоило князя.

Пытаясь справиться с суеверным трепетом, он начал лихорадочно размышлять, что делать дальше. Если письмо полностью не сгорело в огне, и великий князь обо всем узнает – не миновать беды… Правда, все можно свалить на Оболенского – ведь это были его люди, но тогда уж точно придется выдать любимого боярина на смерть великому князю, и мысль об этом возмутила Бориса. И в ту минуту, когда он вспомнил вчерашние слова Иосифа и решил немедля обратиться к нему за спасительным советом, вошел дворецкий и доложил, что из монастыря прибыл монах с письмом от игумена.

Князь Борис лихорадочно сломал печать и развернул послание. Иосиф писал:

«… Господь подсказал мне, что ты нуждаешься в помощи, и я подумал, что мой скромный совет может тебе пригодиться. У тебя есть маленькое сельцо Быково. Мало кто помнит, что оно твое, потому что окружено со всех сторон землями, принадлежащими великому князю. Пожалуй этим сельцом князя Оболенского?Лыко и пусть он немедля отправляется туда, да сидит там тихо. Если великий князь, получив сообщение о событиях на Угре, пошлет людей, чтобы схватить его, никому не придет в голову искать боярина среди земель самого государя…»

Борис перекрестился и облегченно вздохнул, окончательно убедившись в чудесной прозорливости игумена Иосифа.

Через час боярин Оболенский?Лыко начал готовиться к отъезду в свое новое владение, а князь Борис заторопился в монастырь, чтобы покаяться в грехах, помолиться о спасении души и получить благословение на грядущие дела: согласно предварительной договоренности с Андреем Большим, он должен был через два дня выехать к нему в Углич, чтобы совместно разработать план дальнейших действий против их старшего брата.

Когда князь Волоцкий выезжал за ворота своего терема, все вокруг потемнело, холодный осенний ветер внезапно прекратился, и в наступившей тишине плавно и бесшумно с неба посыпались первые снежинки…

А в Бахчисарае было по?прежнему тепло, и высокие минареты устремлялись в безоблачное небо той чарующей и невыразимой голубизны, которую можно увидеть только в Крыму.

Крымский хан Менгли?Гирей?ибн?Хаджи?Гирей, верный друг и союзник великого московского князя Ивана Васильевича, только что получил тревожное известие.

Одетый в свой обычный наряд для официальных приемов – темно?синий кафтан, расшитый золотом и подпоясанный красным кушаком, поверх него – красный кафтан, на голове низкая татарская шапка, отороченная дорогим мехом, на ногах сапоги из красной кожи, худощавый с тонкими бровями и слегка раскосыми глазами, с усами и широкой, окладистой, на зависть многим татарам, бородой, тридцатилетний хан сидел на низком, обитом красным бархатом стульчике у фонтана в самом центре ханского дворца, и выслушивал донесение своего доверенного посланника и тайного агента Сафат?мурзы, только что вернувшегося из Московского княжества.

Сафат, по нелепой случайности угодивший этой весной в плен к князю Семену Бельскому и несколько месяцев томившийся в темнице замка Горваль, где он при весьма печальных обстоятельствах подружился с московскими дворянами Медведевым, Бартеневым, и Картымазовым, также попавшими в эту темницу, откуда их всех освободил Антип со своей бандой лесных разбойников, расставшись с новыми друзьями после боя на Угре, отправился в Касимов к жившим под покровительством Ивана Васильевича братьям хана Менгли?Гирея, Нур?Дуалету и Айдару, к которым он, собственно, и направлялся до столь неудачной встречи с князем Семеном.

Выполнив необходимые поручения, он возвращался обратно, чтобы доложить обо всем, что увидел и узнал своему хану, считавшему его уже погибшим, когда вдруг в степи, под небольшим селеньицем, именуемым Курск, встретил целый отряд хорошо вооруженных отборных воинов хана Ахмата, который направлялся в сторону Москвы.

– … Мне удалось ночью выкрасть одного из этих отборных воинов, – рассказывал Сафат Менгли?Гирею, – и прежде, чем я перерезал ему горло, он рассказал мне, что будущим летом или осенью готовится крупный поход Ахмата со всем его войском на Москву, которая отбилась от рук и уже четыре года не платит им дани. А сейчас его сын Богадур?Султан с лучшей сотней едет на Угру, чтобы разведать места для переправ и определить направление основного удара.

Менгли?Гирей слушал очень внимательно. Хан Ахмат – его злейший враг, и если дело дойдет до настоящей, полнокровной войны, он, конечно, не останется в стороне.

Можно было бы оказать большую услугу Ивану Московскому, напав, на Ахмата с тылу, но на это вряд ли хватит войска – сколько людей недавно было загублено в этой проклятой войне с турецким султаном, войне напрасной и неудачной, где он, Менгли?Гирей проиграл, и теперь Крымское ханство – данник Стамбула – бывшего Константинополя. О, великий Аллах, как ясно ты показываешь людям всю тщетность и ничтожность их устремлений…

– Неужели Ахмат соберет достаточно войска, чтобы сразится с Москвой? – спрашивает он у Сафата, – Ведь после захвата Новгорода у Ивана стало много денег – значит, у него будет сильная армия.

– Я думаю, мой повелитель, что Ахмат рассчитывает на несколько событий, которые назревают в московском княжестве: во?первых, в Новгороде опять готовится восстание, а во?вторых, младшие братья Ивана, которые со своими отрядами составляли до сих пор половину московского войска, и которых он обделил, вопреки завещанию отца, очень недовольны своим государем, так что еще неизвестно, придут ли они к нему на помощь в случае нашествия Ахмата. Но самое главное, на что Ахмат рассчитывает – это помощь короля Казимира, которую тот уже давно ему пообещал в случае похода на Москву.

– Ах, вот оно что! Это уже серьезно. А что же на это сам Иван?

– Когда я покидал московское княжество, там все было совершенно спокойно. Ты же хорошо знаешь московитов – они спохватываются лишь тогда, когда видят врага прямо у своих ворот, и чем в более безнадежной ситуации они оказываются, тем яростнее дерутся. Однако, полагаю, что приход Ахмата станет для них полной неожиданностью.

– Не станет. Сколько дней тебе нужно для отдыха?

– Ни одного, мой повелитель, – склонился Сафат до пола, сидя на коленях. – Я не устал на твоей службе.

– В наказание за эту лесть отправишься обратно немедленно и поедешь прямо к Великому Московскому князю. Он наш большой друг, и мы не оставим его в беде. Предупреди его об Ахмате, расскажи все, что узнал, да спроси, чем мы можем помочь.

Менгли?Гирей вздохнул и, немного подумав, снял с пальца большой перстень, причудливой формы.

– Боюсь, что Ивана Васильевича ждут тяжкие испытания. У него вдруг стало много врагов, а враги бывают коварны. Передай ему от меня вот это, – он протянул перстень Сафату, – и скажи следующее: в этом перстне запечатан кусочек рога диковинного зверя из индустанской земли. Имя этому зверю – единорог, а особенность в том, что он не переносит ничего скверного или нечистого, а потому рог его чует любой яд. Можно окунуть перстень в чашу с вином, и он сразу зашипит, если вино отравлено, можно лизнуть камень языком перед трапезой и всякий яд станет бессильным. Скажи Ивану Васильевичу, что Менгли?Гирей желает ему крепкого здоровья и остается верным другом.