Заговор князей - Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич - Страница 35

– Благодарю тебя за доверие, о, повелитель, – мой конь не устанет, пока его хозяин не выполнит твоих наказов.

Менгли?Гирей, глядя вслед Сафату, думал о том, что у его верного слуги наверняка должны быть какие?то свои личные мотивы, по которым он так торопится вернуться обратно в Московию, и решил, что это, должно быть, женщина.

Но он ошибся.

Сафат не сказал своему повелителю, что татарин Ахмата, которому он перерезал горло, назвал не только реку, но и то место на ней, куда направлялся отряд Богадур?Султана.

Да только незачем знать о таких мелочах великому хану, и вовсе они его не касаются – ведь не его же друзья живут в том месте, а друзья Сафата…

В Москве уже валил густой снег, и, едва въехав в город, слегка озябший Филипп сразу увидел, что повсюду царит какое?то лихорадочное оживление. Скоро выяснилось, что великий князь сам?один, без всякого войска, ну, не считая, конечно, полусотни бояр, слуг, да охраны, выезжает сегодня в Новгород, и все жители от мала до велика, высыпали на улицы, чтобы увидеть торжественное шествие государя да поклонится ему, а может еще удастся поймать пару монет, которые пригоршнями швыряли в народ всегда, когда великий князь куда?либо выезжал или откуда?то возвращался – таким образом, специальной службой Ивана Юрьевича Патрикеева без труда обеспечивалось огромное стечение народа, бурно проявляющего свои чувства к государю, который, при всей своей недоверчивости ко всему остальному, здесь с детской наивностью умилялся, видя столь ярко проявляемую всенародную любовь и преданность.

Филипп заторопился, опасаясь, что не успеет, и, действительно, чуть не опоздал, но в последнюю минуту повезло – уже почти на самой Красной площади он увидел сани, в которых катил сам Иван Юрьевич, и так обрадовался, что забывшись, схватился за них на ходу, желая обратить на себя внимание боярина. Сани, схваченные могучей рукой Филиппа, остановились как вкопанные, две впряженные в них лошади тут же попадали, едва не переломав ноги, а Иван Юрьевич, чуть не вылетевший из саней разразился такой отборной бранью, что прохожие в ужасе шарахнулись подальше.

– Не гневайся, батюшка Иван Юрьевич, – взмолился Филипп, сорвав с головы шапку, – С Угры я, с рубежа! Дело у меня государевой важности!

Тут Патрикеев узнал Филиппа, которого видел уже два раза и даже сам подавал великому князю жалованную грамоту при приеме Бартенева в московское подданство и, вспомнив, что он приятель и сосед Медведева, решил, что дело, быть может, и впрямь серьезное.

– Вскакивай сюда, чертов медведь, – приказал он.

Обрадованный Филипп, велев Данилке дожидаться его на площади, сел в сани и через несколько минут они с Патрикеевым уже были в Кремле.

– Не вовремя ты явился со своими делами – проворчал воевода – через час мы с государем выезжаем в Новгород. Ну, давай, что у тебя?

Филипп секунду поколебался, но, зная по рассказам Медведева, о том, что Иван Юрьевич – второе лицо в княжестве и самый приближенный к великому князю боярин, выложил на стол обрывки сожженной грамоты и рассказал обо всем.

Патрикеев помрачнел, подумал и приказал:

– Жди здесь.

Взяв с собой обрывки, он вышел и вернулся через полчаса.

– Великий князь благодарит тебя за верную службу, – сказал он, – и дает возможность отличится. Он велел говорить так: «Боярин наш бывший, князь Оболенский?Лыко от гнева нашего у брата Бориса укрылся, а теперь хочет меж нами, братьями смуту посеять. Для того и людей своих с грамотой в Литву посылал. Потому повелеваю схватить Оболенского, где бы он ни был, и в Москву в оковах доставить.»

Иван Юрьевич протянул Филиппу грамоту с печатью.

– Поезжай немедля в Боровск, и передай приказ об аресте Оболенского великокняжескому наместнику в Боровске воеводе Образцу. Пусть возьмет вооруженный отряд, отправляется прямо в Волоколамск, да привезет Оболенского живым или мертвым. Передай ему также, что я, со своей стороны, назначаю награду – шубу с моего плеча, тому, кто первый князя Оболенского схватит!

Филипп взял грамоту, поклонился и оценивающе окинул Патрикеева с ног до головы.

– Извини, князь, да только маловата шубка твоя.

– Что? – не понял Патрикеев.

– Я говорю это.… Ну, если, скажем, Оболенского я сам схвачу, шубка?то твоя на меня не налезет. А, кроме того, у меня своя недурная есть. А вот коней добрых парочку… мне бы не помешало – я, князь, коней люблю очень!

– Ну и наглые вы там, на Угре! – поразился Патрикеев. – Ты сперва дело сладь, а после требуй.… Впрочем, глядя на тебя, да помня, как ты сани остановил, начинаю верить что, может тебе и это удастся. Ну что ж, коли схватишь Лыко да к Образцу доставишь, пусть он мне про то напишет, а я тебя вместо шубы целым рублем пожалую! Вот коней себе и купишь!

– Йо?х?хо! Постараюсь, князь!

Филипп поклонился до земли и вышел.

Не успел он отыскать совсем замерзшего и запорошенного снегом Данилку, как городские стражники начали кричать и оттеснять народ к стенам, освобождая дорогу.

Через несколько минут распахнулись кремлевские ворота и показались первые всадники великокняжеского кортежа.

Иван Васильевич снова, как и в прошлом году, ехал в Новгород с миром …

Зима взялась по?настоящему, на Угре второй день валил снег, а потому всадник, который туда примчался, был полностью им облеплен.

– Гонец от самого великого князя, хозяин, – взволнованно доложил Медведеву Епифаний, пропуская гостя.

Посланец поклонился и протянул Василию грамоту.

– Поешь и отдохни с дороги, – дружелюбно предложил ему Медведев.

– Благодарю, но не могу, – велено доставить и немедля возвращаться.

– Что ж, счастливого пути!

Гонец поклонился и ушел.

Медведев развернул грамоту.

Великий князь приказывал ему прибыть «в стан военный под стенами Новгорода» ровно через две недели.

В стан военный… Значит снова что?то у них не в порядке, снова аресты, казни и отнятие имущества… А я там зачем? Что за этим кроется?…Что ж, поживем, увидим.

В горницу вошла Анница.

– Что?то случилось?

– Нет, пока – ничего. Просто – служба. Я понадобился великому князю.

– Надолго?

– Не знаю…

Они молча поцеловались.

Василий решил выехать завтра на рассвете, а сегодняшний день посвятить прощальным визитам.

Сначала он отправился в Синий Лог.

Леваш Копыто встретил его как всегда весело, но после первых приветствий и объятий, узнав об отъезде Василия, спросил несколько встревожено:

– А скажи?ка мне дружище, что там у вас творится в Московском княжестве?

– По?моему, ничего особенного, – невозмутимо ответил Медведев.

– Ой ли? – Леваш усадил Василия и сам сел рядом. – У нас пошел слух, что скоро будет война. Говорят, в Новгороде неспокойно, а у Ивана вашего нелады с братьями. Король срочно возвращается в Литву. Со дня на день ждем сигнала к общему сбору всего дворянства. Что ты на это скажешь?

– Гм… Скажу, что мне, пожалуй, пора укреплять от тебя рубеж.

– Укрепляй, Вася, укрепляй, да Филиппу то же посоветуй. Твоя земля хоть за Угрой, а его… Сам понимаешь. Но запомни одно, – Леваш крепко сжал руку Медведева, – если вдруг загорится московская земля на Угре, ты и Лукич всегда найдете приют здесь. Синий Лог большой – места всем хватит!

– Что ж, спасибо, Леваш, но надеюсь, до этого не дойдет…

– Эх, братец мой, чего только у нас тут не бывает! Если б я рассказал тебе про свою жизнь, или жизнь моего покойного друга Алеши Бартенева, отца Филиппа, царство ему небесное… А Шемяка? А Можайский? Да ладно, не время сейчас. Вернешься, тогда поговорим. А пока счастливого пути, да скажи Аннице что во всем на меня полагаться может.

Потом Василий заехал в Бартеневку.

Настенька была печальна и удручена.

– Ой, я так скучаю по Филиппу, а тут еще эта история с батюшкой…

Узнав об отъезде Василия, бедняжка совсем упала духом.

– Это очень плохо, – печально сказала она, – Батюшка молчит, но, мне кажется, что он тоже готовится к отъезду. Это значит, что мы с Анницей останемся совсем одни на три имения. И некому будет защитить нас в случае чего… После этого ужасного года я наверно, никогда в жизни не избавлюсь от страха… Каждую ночь мне снится, что меня кто?то снова похищает, и я просыпаюсь от своего крика… Мне так страшно и одиноко, особенно сейчас, когда нет Филиппа…Ах, Боже мой! – вдруг вспомнила она о чем?то, – Скажи, может так случится, что ты встретишь Филиппа?