Покаяние брата Кадфаэля - Питерс Эллис - Страница 20

Глава шестая

— Ты ведь понимаешь, — озабоченно сказал Хью, когда, выйдя с повечерия, он и Кадфаэль брели по приоратскому двору, — что, если вздумаешь ехать дальше, я с тобой отправиться не смогу. У меня немало своих забот. Взять хотя бы Мадога ап Мередита — стоит мне отлучиться, как он начинает украдкой поглядывать в сторону Освестри. Думаю, он никогда не перестанет зариться на эту землю. Господь свидетель, до чего мне не хочется без тебя возвращаться. Да ты и сам не хуже меня знаешь, что, если не вернешься в срок, всю жизнь себе поломаешь.

— А чего будет стоить моя жизнь, — мягко и рассудительно отозвался Кадфаэль, — если я не смогу выручить сына. И не волнуйся за меня, Хью, — в таком деле один человек может добиться не меньшего, чем целый отряд, а подчас и большего. Здесь я ничего выведать не смог, а стало быть, мне не остается ничего, кроме как отправляться туда, где его предали и пленили. Кто-нибудь да знает, куда он подевался. Уж там-то, в Фарингдоне, я отыщу ниточку, за которую смогу ухватиться. Глядишь, она и выведет меня на верный след.

В приоратской келье для переписывания рукописей Кадфаэль со скрупулезной точностью срисовал печать, сделав на пергаменте несколько копий, причем одну увеличенную, чтобы были хорошо видны все детали. На печати не было ни девиза, ни каких-либо других надписей — только изящно выгравированная ящерка в огненном кольце. Возможно, саламандра могла бы поведать многое и о сдаче Фарингдона, и о кончине де Сулиса — но как проникнуть в ее тайну?

Сколько Хью ни ломал голову, пытаясь помочь своему другу в решении тревожных загадок, толкавших монаха на нарушение орденского устава, ничего путного придумать не мог. Наконец, за неимением лучшего, он высказал предположение:

— Кадфаэль, а тебе часом не приходило в голову, что самая веская причина ненавидеть де Сулиса и желать его смерти была у императрицы? Что, если это она подбила какого-нибудь одураченного юнца расправиться с ним? У нее ведь полно восторженных поклонников. Такое вполне могло случиться.

— Насколько я понимаю, — рассудительно отозвался Кадфаэль, — именно так все и было. Помнишь, она послала за Ивом после того, как тот набросился на де Сулиса? Сдается мне, она решила использовать запал юноши да и намекнула ему, что была бы не прочь избавиться от де Сулиса, только без лишнего шума.

— Нет! — охнул потрясенный Хью и замер на месте. — Не может быть! Ты хочешь сказать, что Ив…

— Да что ты! Ничего подобного, — успокоил друга монах. — Ив, конечно, смекнул, к чему она клонит, хотя, наверное, не сразу — небось еще и корил себя за то, что худо о ней думает. Но в конце концов понял — ведь он хоть и простодушен, но вовсе не глуп. Но убийства он не совершал.

— Выходит, она подбила на это черное дело кого-то другого? — Лицо Берингара просветлело.

— Нет, это ты можешь из головы выбросить. Она-то как раз уверена, что Ив понял намек и исполнил ее желание.

— Как так? — недоуменно допытывался Хью. — Ты-то откуда все это знаешь?

— Дело в том, что она подарила ему золотое кольцо. Ценность невеликая, но это знак благодарности. Императрица сочла, что он оказал ей услугу. Он хотел отказаться, но духу у бедняги не хватило. И я его понимаю — он же не мог ничего сказать в открытую, да и ей не с руки было затевать такие разговоры. Ив и принимать этот дар не хотел, и отказаться не смел. Он намерен избавиться от кольца, как только сможет сделать это без опаски. Благосклонность императрицы недолговечна, он понимает, что скоро она к думать о нем забудет… Но, так или иначе, она не подсылала другого убийцу, потому как не видела в том нужды.

— Да, — пробормотал Хью с кислой усмешкой, — Иву от всего этого радости мало. Да и нам с тобой тоже — не так-то просто будет ему помочь.

За разговором друзья дошли до дверей дома, где они остановились. Безоблачное холодное небо было усыпано мириадами звезд. Тьма еще не сгустилась, и они казались совсем крошечными. Наступала ночь, для Хью Берингара последняя ночь в Ковентри. Дома его ждали дела, которые нельзя отложить в долгий ящик.

— Кадфаэль, прошу тебя, обдумай все еще раз. Я ведь не хуже тебя самого понимаю, чем ты рискуешь. Это будет не простая прогулка — съездил да назад воротился. Тот, кто вмешивается в такие дела, может запросто сгинуть, так что и концов не сыщешь. Возвращайся-ка лучше со мной, а наладить дальнейшие поиски я попрошу Роберта Горбуна.

— Времени нет, — возразил Кадфаэль. — Сердцем чую, Хью, что выручать надо не только моего сына. Опасность близка, и мешкать нельзя. Раз уж я — к добру ли, к худу ли — оказался в центре событий, как я могу повернуть назад? Но все же и ты в чем-то прав. Да, я еще раз хорошенько подумаю обо всем, перед тем как мы расстанемся. Посмотрим, что принесет нам утро.

Утро принесло новые тревоги. Причт, братья и прихожане выходили из храма по окончании мессы, когда по камням приоратского двора застучали конские копыта. Всадник остановил взмыленного, едва не загнанного коня прямо перед епископом. Бока лошади вздымались и опускались, от ноздрей в морозном воздухе поднимался пар. Усталый гонец вцепился обеими руками в переднюю луку и чуть не вывалился из седла, чудом удержав ноги в стременах. Он, продолжая держаться за седло, — видать, боялся, что упадет, — низко и почтительно, как мог, склонил голову.

— Достойный лорд, простите… Императрица, моя госпожа, прислала меня с известием. Она благополучно добралась до Глостера со всей своей свитой, кроме одного человека. Скверное дело, достойный лорд. По пути…

— Отдышись немного, — прервал его Роже де Клинтон. — Даже дурные вести могут подождать. Принесите ему попить, — бросил епископ кому-то из стоявших рядом. — Согрейте вина, но и сейчас, сюда, принесите чашу. И займитесь лошадью, пока бедная животина не пала.

В то же мгновение чья-то рука потянулась к свисавшей с морды коня узде. Кто-то со всех ног пустился за вином, а епископ сам подставил крепкое плечо под правую руку гонца. Только теперь тот разжал пальцы и отпустил седло.

— Пойдем-ка внутрь. Тебе надо отдохнуть.

Гонца довели до ближайшей кельи, где он с благодарным вздохом повалился на топчан одного из братьев. Хью Берингар, по собственному опыту знавший, каково скакать многие мили без продыху, ловко стянул с измученного воина тяжелые сапоги.

— Милорд, — продолжил гонец свой рассказ, — в Эвешеме мы пересели на свежих лошадей и поехали дальше. Весь день до сумерек мы провели в пути и к ночи рассчитывали быть в Глостере. И вот вечером, близ Дирхэрста, когда мы, растянувшись, ехали по лесной дороге, на нас налетел вооруженный отряд. Нападавшие выскочили из леса, ударили нам в тыл и, захватив одного из наших, ехавшего последним, скрылись в темноте. Все произошло так быстро — мы и ахнуть не успели.

— Кто это был? — воскликнул, почуяв недоброе, Кадфаэль. — Имя?

— Ив Хьюгонин, один из сквайров государыни. Тот самый, у которого вышла стычка с де Сулисом, ныне покойным. Достойный лорд, его схватили люди Фицроберта, ибо подозревают в убийстве этого самого де Сулиса. Тут сомневаться не приходится. Они схватили Ива в пику государыне, взявшей его под свое покровительство. — И вы не попытались его отбить? — нахмурясь, спросил епископ.

— Погоню мы наладили, да все без толку. Кони под ними были свежие, да и этот лес они, видать, знают как свои пять пальцев — ровно сквозь землю провалились. А когда мы известили о случившемся государыню, она приказала мне без промедления скакать к вам. Бесчестное деяние, достойный лорд, ведь безопасное возвращение с этого совета было обещано всем.

— Я немедленно дам знать королю, — решительно заявил епископ. — Он прикажет Фицроберту освободить этого юношу, как в свое время приказал отпустить графа Корнуэльского. Филипп своеволен, но он послушался короля тогда, послушается и теперь, несмотря на всю свою злобу.

«Послушается ли? — размышлял между тем Кадфаэль. — Да и захочет ли Стефан хоть пальцем пошевелить ради какого-то сквайра из враждебной партии, невиновность которого вовсе не была доказана. Король не стал его задерживать и отпустил по требованию императрицы, а теперь, надо полагать, ей и предоставит вызволять пленника. А что предпримет она? Уж во всяком случае все свое войско на Фицроберта не двинет, да и вообще лишнего шага не сделает. Она считает, что признала услугу Ива, отметила ее и теперь они в расчете. С глаз долой — из сердца вон. Недаром юноша держался в хвосте колонны, от нее подальше».