Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель - Страница 52

Господи, я могла бы прямо сейчас расцеловать Даниэля.

— И я тоже, — сказала я, следуя его наводке.

Я клюнула маму в щеку и быстро повернулась, прежде чем та успела заметить, что я в поту. Потом направилась к своей комнате.

— Итак, вы настроились на сегодняшний вечер? — крикнула мама вдогонку.

— Ага! — ответил Даниэль.

Я кивнула и помахала, не оборачиваясь, прежде чем завернуть за угол коридора.

За углом мы с Даниэлем встретились.

— Даниэль…

Он поднял руки.

— Не за что. Просто… Расслабься, хорошо? У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит.

— Думаешь, они купились?

— Да. Ты хорошо справилась.

— Но как же дело папы? Он не может его бросить, не может бросить из-за меня…

Я с трудом сглотнула и попыталась вернуть себе душевное равновесие.

— Завтра, до того, как появится Ной, я подниму шум до небес, мол, ты отлично справляешься. Как сильно ты помогла на вечеринке.

— Ты удивительный. Правда.

— Я тоже тебя люблю, сестренка. Иди ложись.

Мы с Даниэлем направились к своим комнатам. Уже стемнело, и волоски поднялись у меня на загривке, когда я проходила мимо семейных фотографий. Я повернула в другую сторону, к стеклянным дверям, выходившим на задний двор. В коридоре были включены лампы, отчего темнота снаружи казалась непроницаемой. И, странно, всякий раз, когда я приближалась к стеклу, меня охватывало чувство, что там кто-то есть, прямо там, снаружи: нечто крадущееся, нечто жуткое, нечто… Нет. Ничего. Ничего там нет.

Я добралась до своей комнаты и метнулась к столу, на котором стоял пузырек с «Зипрексой». Спустя неделю мама доверяла мне настолько, что оставляла пузырек в моей комнате. Я не помнила, принимала ли я нынче утром лекарство. Наверное, нет. Вот откуда вся эта история с Моралес — то, что она умерла, было простым совпадением. Подавилась. Совпадение.

Я вытряхнула таблетку на трясущуюся ладонь, швырнула в глотку и проглотила без воды. Она прошла по пищеводу медленно, болезненно, оставив горький привкус на языке.

Я скинула обувь и, забравшись в постель, зарылась лицом с прохладные хлопковые простыни.

Когда я проснулась, было далеко за полночь — второй раз в жизни я проснулась из-за того, что кто-то колотил в окно моей комнаты.

Меня охватило ощущение дежавю, словно влажное шерстяное одеяло, колючее и неудобное. Сколько раз мне еще предстояло это пережить?

Шагнув с кровати, я вслепую, нервничая, прокралась к окну. Сердце мое прыгнуло в глотку, когда я открыла жалюзи, приготовившись увидеть лицо Джуда.

Но это кулак Ноя замер, не постучав еще раз.

44

На нем была потрепанная бейсболка с надвинутым на глаза козырьком, и я не могла хорошенько разглядеть его лицо, видела только, какое оно измученное. И сердитое.

Я раздвинула жалюзи, открыла окно, и в комнату рванулся теплый воздух.

— Где Джозеф? — немедленно спросил Ной с ноткой паники в голосе.

Я потерла ноющий лоб.

— В доме приятеля, он…

— Его там нет, — сказал Ной. — Одевайся. Мы должны идти. Сейчас же.

Я попыталась привести мысли в порядок. Паника еще не началась.

— Если его там нет, мы должны рассказать родите…

— Мара. Послушай меня, потому что я скажу это только один раз.

У меня пересохло во рту, и я облизнула губы, ожидая, пока он договорит.

— Мы отправляемся на поиски Джозефа. У нас мало времени. Мне нужно, чтобы ты доверилась мне.

В голове моей был туман из-за прерванного сна и недоумения. Я не смогла сформулировать вопрос, который мне хотелось задать. Может, потому что все это было не по-настоящему. Может, потому что я спала.

— Торопись, — сказал Ной, и я заторопилась.

Я натянула джинсы и футболку, но ушибла палец, когда обувалась. Тот запульсировал болью, и я сдержала шквал проклятий, которые мне хотелось прокричать. Я посмотрела на Ноя, но он глядел в другую сторону, туда, где на улице горел фонарь. Он жевал изнутри щеку; челюсти его были напряжены. В выражении его лица было нечто опасное. Готовое взорваться.

Одевшись, я положила ладони на подоконник и выпрыгнула на влажную траву. Покачнулась, потеряв равновесие. Ной потянулся, на мгновение поддержал меня, потом поспешил вперед. Мне пришлось пуститься вприпрыжку, чтобы его догнать. Набухший влагой воздух толкал меня в грудь, и я догнала Ноя не без труда.

Он припарковался на подъездной дорожке. Там был только его «Приус» — машина Даниэля исчезла, как и машина отца, и матери. Наверное, они уехали порознь.

Ной распахнул дверцу и завел мотор. Я едва успела сесть, как Ной вжал в пол педаль газа. Меня припечатало к спинке сиденья.

— Пристегнись, — сказал он.

Я сердито посмотрела на него.

Когда мы выехали на шоссе 75, Ной все еще не зажег сигареты и все еще молчал. Желудок мой выписывал кульбиты. Меня до сих пор ужасно тошнило. Но я ухитрилась проговорить:

— Что происходит?

Он выдохнул, провел рукой по небритой челюсти. Тут я заметила, что за минувшие несколько дней его губа, казалось, зажила. С моего пассажирского сиденья глаза его были совсем не видны.

Ной заговорил, и его голос был осторожным. Взвешенным:

— Джозеф послал мне СМС. Его друг отменил встречу, и Джозефа нужно было довезти домой из школы. Когда я появился, его не было на месте.

— Так где же он?

— Думаю, его забрали.

Нет.

В последний раз я видела Джозефа за завтраком нынче утром. Он помахал рукой перед моим лицом, а я сказала… Я сказала…

«Оставь меня в покое».

О господи.

В моих жилах запульсировала паника.

— Почему? — прошептала я.

Этого не происходит. Этого не происходит.

— Не знаю.

Мое горло было забито иголками.

— Кто его забрал?

— Не знаю.

Я прижала к глазам основания ладоней. Мне хотелось выцарапать свой мозг. Существовало два варианта. Первый: это все не по-настоящему. Это ночной кошмар. Такой вариант казался вероятным. Второй: это не ночной кошмар. Джозеф и вправду пропал. Последнее, что я сказала ему: «Оставь меня в покое», и теперь он оставил меня в покое.

— Откуда ты знаешь, где он? — спросила я Ноя, потому что у меня было полно вопросов, из которых я могла задать только один.

— Не знаю. Я еду туда, где он, по-моему, находится. Может, он там, может, его там нет. Пока этого достаточно, ладно?

— Нам надо позвонить в полицию, — оцепенело сказала я и потянулась к заднему карману за мобильником.

Мобильника не было.

Не было, потому что вчера я разбила его о стену. Всего лишь вчера. Я закрыла глаза; голова кружилась, я теряла рассудок.

Голос Ноя прервал мое падение:

— Что бы ты подумала, если бы кто-нибудь сказал тебе, что знает, где находится пропавший ребенок?

— Я бы подумала, что этот человек что-то скрывает.

— Полицейские будут задавать мне вопросы, на которые я не смогу ответить.

Я впервые заметила нервозную нотку в его голосе. Нотку, которая напугала меня.

— Это не может быть полиция. Это не могут быть твои родители. Это должны быть мы.

Я наклонилась и сунула голову между коленей. Происходящее совершенно не походило на сон. Не походило на кошмар. Оно ощущалось реальным.

Рука Ноя легонько скользнула по моей шее.

— Если мы его не найдем, позвоним в полицию, — мягко сказал он.

Разум мой был пустыней. Я не могла говорить. Не могла думать. Я просто кивнула, потом посмотрела на часы на приборной панели.

Час пополуночи.

На полной скорости летя по шоссе, мы миновали несколько машин, но, когда Ной после часа езды свернул, шум Майами замер вдали. Уличные фонари, мимо которых мы неслись, омывали машину желтоватым светом. Мы ехали молча. Фонари попадались все реже и реже. Потом вообще исчезли, и не стало ничего, кроме дороги перед нами, слабо освещенной фарами. Зияющая темнота изгибалась над нами, как тоннель. Я взглянула на Ноя, стиснув зубы, чтобы не плакать. Или не вопить. Лицо его было мрачным.