Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель - Страница 53

Когда мы в конце концов остановились, я видела лишь высокую траву, покачивающуюся впереди под горячим ветерком. Ни зданий, ничего.

— Где мы? — негромко спросила я.

Сверчки и цикады почти заглушили мой голос.

— Эверглейдс-сити, — ответил Ной.

— Это не очень-то похоже на город.

— Он граничит с парком. — Ной повернулся ко мне. — Ты не останешься здесь, даже если я попрошу.

Это было утверждение, а не вопрос, но я все равно ответила:

— Не останусь.

— Даже если это чертовски, дьявольски рискованно.

— Даже тогда.

— Даже если мы оба можем не…

Ной не договорил фразу, но глаза его договорили. Оба мы можем не выжить, сказали они мне.

Какой-то ночной кошмар. Я ощутила в глотке желчь.

— Не останусь.

— А если я… не смогу, — сказал Ной. — Делай все, что можешь, чтобы разбудить Джозефа. Вот. — Он сунул руку в карман. — Возьми мой ключ. Введи свой адрес в GPS. Просто веди машину и не останавливайся, хорошо? Потом позвони в полицию.

Я взяла кольцо с ключом и сунула в карман.

— Ты меня пугаешь, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Знаю.

Ной сделал движение, чтобы вылезти из машины, и я последовала его примеру. Он меня остановил.

В ноздри мои забился запах гниющей зелени.

Ной уже стоял перед морем травы, вытаскивая фонарик. Я заметила, что его ссадины еще не исчезли. Они поджили, но из-за синяка одна его щека казалась запавшей.

Я задрожала. Я была в ужасе. Из-за топи. Из-за того, что Джозеф и вправду мог быть в ней. Из-за того, что мы можем его не найти. Из-за того, что он исчез, пропал, оставив меня в покое, как я и хотела, и я никогда его не верну.

Ной как будто почувствовал мое отчаяние и взял мое лицо в ладони.

— Не думаю, что что-нибудь случится. И нам не придется идти далеко, может, с полкилометра. Но помни… Ключ, GPS. Езжай на шоссе и не останавливайся, пока не увидишь поворота к своему дому.

Ной опустил руки и шагнул в траву. Я последовала за ним.

Может, он знал больше, чем со мной поделился, а может, и не знал. Может, это был ночной кошмар, а может, и нет. В любом случае в некотором измерении я была здесь. И если Джозеф тоже, я собиралась его вернуть.

Вода немедленно проникла в мои тенниски. Ной не разговаривал, пока мы тащились по грязи. Кое-что из сказанного им не давало мне покоя, но слова эти ушли прежде, чем я смогла их ухватить. И мне следовало смотреть, куда я ступаю. Полчища квакающих лягушек подняли вокруг нас низкий гул. Когда меня не ели заживо москиты, меня царапала колючая трава. У меня все чесалось, мои нервы были воспалены, в ушах гудело. И это так расстраивало и отвлекало меня, что я почти прошла мимо Ноя.

В ручей.

45

Изогнутые корни мангровых деревьев уходили в черную жижу, а на другой стороне ручья трава тянулась в бесконечность. В небе висела серебристая луна, и еще никогда в жизни я не видела столько звезд. В темноте едва можно было различить очертания дома неподалеку.

Ной стоял лицом к спокойной воде.

— Нам нужно переправиться на другой берег, — сказал он.

Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что это означает. Аллигаторы. И змеи. Но вообще-то они могли притаиться и между машиной Ноя и тем местом, где мы сейчас стояли. Так почему бы не переправиться через речушку? Без проблем.

Ной провел лучом фонарика по воде. Она отразила свет; под поверхностью ничего не было видно. Речушка была примерно тридцати футов в ширину, и я не могла разглядеть, куда она уходит и откуда течет. Трава сменялась тростниками, тростники — корнями, мешавшими что-либо разглядеть.

Ной повернулся ко мне.

— Умеешь плавать?

Я кивнула.

— Хорошо. Следуй за мной, но только когда я переправлюсь. И без всплесков.

Он сошел по крутому берегу, и я услышала, как он погрузился в воду. В правой руке Ной держал фонарик и немало прошел, прежде чем поплыть. Но ведь он был шести футов ростом. Я так далеко не пройду. У меня все перевернулось в животе от страха за нас обоих, горло тревожно сжалось.

Когда я услышала, как Ной выбрался из воды, у меня чуть не подогнулись колени от облегчения. Он направил луч фонарика вверх, озарив свое лицо жутковатым желтым светом. Кивнул, и я стала спускаться.

Я поскальзывалась и сползала по берегу ручья. Ноги погрузились в заросшую водорослями жижу, ступили на дно. Вода была странно холодной, несмотря на жаркий парящий воздух, и доходила мне до колен. Я сделала шаг. Она поднялась до бедер. Еще один шаг. До груди. Вода защекотала мне грудь у нижней кромки лифчика. Я осторожно шла вброд, ноги запутывались в водорослях на дне. Ной фонариком светил передо мной, осторожно, чтобы не попасть мне в глаза. Под лучом вода была мутно-коричневой, но я проглотила отвращение и продолжала двигаться вперед, ожидая, когда из-под ног уйдет дно.

— Не двигайся, — сказал Ной.

Я застыла.

Свет его фонарика скользнул по поверхности воды вокруг меня. Словно из ниоткуда появились аллигаторы. Удары сердца отдавались у меня в ушах — я заметила несколько разбросанных огоньков, плывущих в темноте слева и справа. Одна пара глаз. Три. Семь. Я потеряла счет.

Меня парализовало. Я не могла двигаться вперед, но не могла и вернуться. Я посмотрела на Ноя. Он был футах в пятнадцати от меня, но разделявшая нас вода с тем же успехом могла быть целым океаном.

— Я вернусь в реку, — сказал он. — Чтобы их отвлечь.

— Нет! — прошептала я.

Не знаю, почему я чувствовала, что должна вести себя тихо.

— Мне придется. Их слишком много, и у нас нет времени.

Я знала, что не должна этого делать, но отвела взгляд от силуэта Ноя и огляделась. Они были повсюду.

— Ты должен добраться до Джозефа, — отчаянно сказала я.

Ной шагнул вперед по берегу ручья.

— Не надо.

Он скользнул в реку. Луч света запрыгал по воде, я услышала всплеск. Ной не опускал фонарика. Несколько пар глаз исчезли. Потом появились снова. Намного, намного ближе.

— Ной, убирайся!

— Мара, давай!

Ной заплескался в воде, оставаясь недалеко от берега, но двигаясь прочь от меня.

Я наблюдала, как аллигаторы плывут к нему, но несколько пар глаз остались со мной. Он только делает все хуже, идиот. Вскоре мы оба окажемся в ловушке, и мой брат останется один.

Я почувствовала их приближение прежде, чем увидела. Широкая, доисторическая морда возникла в трех футах передо мной. Я могла разглядеть очертания кожистой головы. Я очутилась в ловушке, я впала в панику, но испытывала и другие чувства. Мой брат исчез, он был один, и ему было страшнее, чем мне. Ему больше никто не мог помочь, никто, кроме нас. И, похоже, у нас могло не оказаться шанса ему помочь. Только Ной знал, где его искать, а он собирался погибнуть.

Что-то свирепое шевельнулось во мне, когда на меня уставились черные глаза. Большие, черные кукольные глаза. Я их ненавидела. Я бы их убила!

У меня не было времени удивиться, откуда взялась эта мысль, потому что кое-что изменилось. Низкий, едва различимый рокот потряс воду, и я услышала всплеск слева. Я круто развернулась, у меня кружилась голова от нахлынувшей ярости — но там ничего не было. Глаза мои метнулись туда, где находилась ближайшая тварь. Она исчезла. Я проследила взглядом за кружком света, когда Ной провел лучом по воде. Там было уже меньше глаз, теперь я могла их сосчитать. Пять пар. Четыре. Одна. Они скользили прочь, в темноту.

— Давай! — закричала я Ною и оторвала ноги ото дна, чтобы проплыть оставшуюся часть реки.

Потом услышала, как Ной вышел из воды.

Я металась во мраке, один раз запуталась в водорослях, но не останавливалась. У берега мои руки скользнули по спутанным корням, и я не смогла ни за что ухватиться. Ной потянулся вниз, и я ухватилась за его руку. Он потянул меня; я скребла ногами по земле.

Выбравшись, я отпустила его руку и с кашлем упала на колени.

— Ты, — отплевываясь, сказала я, — идиот.