На грани жизни и смерти - Паниев Николай Александрович - Страница 19

В дверь постучались. Певица вопросительно посмотрела на мужчину, сидевшего спиной к дверям. Тот кивнул.

— Войдите! — крикнула женщина, оборвав пение.

Вошел офицер, доложил:

— Вас ждут, месье Пикар!

Француз поднялся с софы, навел лорнет на симпатичного русского офицера, потом с самой обворожительной улыбкой извинился перед певицей:

— Пардон, мадемуазель! Я вынужден ненадолго вас покинуть. Что поделаешь?! Дела. В этом беспокойном мире, к сожалению, слишком много дел.

Расшаркавшись перед певицей, он поспешно удалился вместе с офицером.

В мрачном особняке, куда месье Пикар и русский офицер прибыли, их ждал полковник Сиволап. Все трое по узкой лестнице спустились в подземелье. На площадке перед большой решетчатой дверью стоял вооруженный часовой. Полковник всем своим видом старался выражать почтительность к представителю французского посольства, в глубине же души он не доверял этому чужеземцу.

Месье Пикар-Бланше, строящий из себя высокопоставленного чиновника, дружески-покровительственно обращался к полковнику: показал ему внушительного вида мандат — удостоверение личности. Спутник дипломата представился переводчиком, которого рекомендовали французу какие-то влиятельные русские генералы.

Оказавшись в камере, где сидели Христо и Василий, французский гость внимательно с головы до ног осмотрел арестованных, потом не спеша извлек из внутреннего кармана фотографию и долго изучал ее, то и дело переводя взгляд на Балева. Коверкая русские слова, часто сбиваясь на французский язык, он с усмешкой заговорил:

— Вот мы и встретились, месье. Не правда ли, неожиданная и весьма... приятная встреча? Сколько лет и зим, месье Балев? Вы, конечно, выдумали для моих русских коллег другую фамилию, но я не коллекционер псевдонимов. И никакой вы не актер и не поэт, месье Балев, а просто бунтовщик. Вы родились коммунистом, коммунистом и окончите свой жизненный путь. Он мог бы кончиться раньше, еще в Париже. Надеюсь, вы не забыли Париж? И свои нашумевшие истории? — Он потряс в воздухе фотокарточкой: — Болгарский студент. Недоучившийся лекарь. По счастливой случайности избежал петли. Избежал. Но теперь не избежит. Веревка давно плачет по такому возмутителю спокойствия... Наконец-то свершится возмездие. Да, месье Балев, не надейтесь, что вас расстреляют. Нет, это было бы слишком банально. Мы вам приготовили сюрприз. Уж я об этом позабочусь. Будьте уверены.

Тоном приказа он обратился к полковнику:

— Пусть посидят здесь до моей встречи с опытнейшим разведчиком генералом Покровским.

Полковник Сиволап был польщен. Такая высокая похвала генералу имела прямое отношение к его ближайшему помощнику. Полковник подобострастно отдал честь французскому гостю, который, в свою очередь, предложил отметить знакомство бокалом шампанского в обществе очаровательной певицы.

Сиволапу надлежало поехать к своему шефу и доложить о результате встречи с представителем французского посольства. Но месье Пикар был так настойчив и любезен, что большой любитель шампанского и цыганских романсов согласился с полчасика, как он сказал, встряхнуться и вспомнить волшебные дни пребывания в Париже. В будуаре певицы — временно снятой меблированной комнате гостиницы — пенилось в бокалах игристое заморское вино. Когда вошла певица с гитарой в руках, француз подлетел к ней, поцеловал ручку, преподнес бокал с шампанским.

Певица, явно стараясь подражать французским салонным дамам,говорила в нос:

— Милые гости, господа, я посвящаю эту песню нашему высокоуважаемому месье Пикару. За успех дела месье Пикара, нашего общего дела, господа!

Певица лихо, как подобает женщине с южным темпераментом, осушила бокал. Тронув пальцами струны, она запела: «Утро туманное, утро седое...»

Француз исподлобья взглянул на молодого русского офицера, сопровождавшего его в особняк. Тот сразу же вышел.

Оглядевшись, он подошел к окну и зажег три больших свечи в массивном канделябре. Потом погасил электрический свет и исчез, словно растворился в темноте, как человек-невидимка.

Несколько мужчин и одна женщина давно наблюдали за этим окном с лодки, причалившей к скалистому берегу. Женщина в лодке сказала на ломаном русском языке:

— Камарады, ви ни слова... Говорит буду я. Мое имя Сюзан Легранж. Ви мои спутники. Мы идем к месье Пикар...

— Все ясно, товарищ Сюзан, — хрипло произнес один из мужчин, видимо, старший в группе, и скомандовал: — Пора!

С полдюжины людей в военной форме французских оккупантов высадились на берег и, соблюдая осторожность, стали пробираться к тому зданию.

* * *

От Пикара не ускользнуло, что полковник Сиволап время от времени беспокойным взглядом посматривал на дверь. Он подсел к полковнику и тихо спросил по-французски:

— Мой дорогой полковник, куда девался этот молоденький офицер?

— Он и вам показался подозрительным, господин Пикар? — насторожился полковник.

— Я просто не привык, чтобы младшие по возрасту и чину внезапно покидали общество, право, находиться в котором для них высокая честь. Меня это, мягко выражаясь, удивляет. А вас, месье Сиволап?

— С вашего позволения, месье Пикар, я должен немедленно проверить.

— Да, да, мой друг, в столь тревожное и опасное время приходится быть предельно осторожным. Этого офицера прикомандировали ко мне в ставке самого барона Врангеля. Но красные, большевики, говорят, имеют своих людей всюду. Не мешает проверить, месье полковник. Только делайте это тихо, не привлекая внимания. Жду вас, мой друг. И еще вас ждет самый лучший романс. Как это? Ямщик и его лошади... он гонит, гонит лошадей, а она просит... этого самого, как его...

— Ямщик, не гони лошадей, — уточнил полковник.

— Вот-вот, мой друг. Не гони. Жалко лошадей. Доброе русское сердце. Я очень люблю русских, месье полковник. Только не всех. Если молодой офицер окажется шпионом, я сам его... пиф-паф.

— Одну минутку-с! Пардон! — произнес крайне обеспокоенный полковник и быстро вышел в соседнюю комнату.

Заметив на подоконнике зажженные свечи, полковник заподозрил неладное. Включив свет, он резко обернулся и увидел в нескольких шагах молодого офицера, которого искал. Тот стоял с наведенным револьвером. Сиволап схватился было за свою кобуру, но офицер спокойно приказал:

— Руки! Руки вверх!

Полковник вынужден был подчиниться. Офицер спокойно продолжал:

— Предупреждаю, я не один. Здесь мои люди. Сейчас мы разрешим вам опустить руки. Так будет удобнее, господин полковник. Советую вам быть благоразумным. Одно неосторожное движение, и вы навсегда теряете шанс стать генералом. Слушайте внимательно, господин полковник. Мы вместе отправимся в один хорошо известный вам особняк и спустимся в подвал. Вы будете идти впереди. Назовете пароль. Надеюсь, вы догадались, о чем идет речь?

— И это говорит офицер? — со злостью спросил полковник, побагровев как рак.

— Я такой же офицер, как вы папа римский. Вас, конечно, не устраивает, господин Сиволап, что перед вами стоит самый настоящий большевик?

— Меня устроит, когда вы будете болтаться на веревке! — в гневе крикнул полковник и опять схватился за кобуру.

Но вытащить оружие полковнику Сиволапу не удалось. Кто-то сильно ударил его по руке, затем трое вооруженных людей быстро обезоружили... Офицер сделал знак Сиволапу идти впереди, строго предупредив:

— Повторяю: малейшее неверное движение, и вы прощаетесь с жизнью. Вперед!

Из гостиной долетал голос певицы:

— Ямщик, не гони лошадей...

А тем временем вооруженные люди с лодки, осторожно подкравшись к гостинице, прислушивались, что делается внутри. По сигналу старшего они исчезли в темноте, как ночные призраки.

* * *

Первая часть операции, в которой участвовал Семен Кучеренко и Маша Нежданова, была выполнена. Теперь надо было, имея в своих руках «живой пароль» в лице полковника Сиволапа, освободить арестованных товарищей.