Невеста плейбоя - Донован Сьюзен - Страница 56

Поэтому Митч, который к моменту звонка уже дошел до предела нервного напряжения и душевной опустошенности, сказал парню в телефоне, что нечего играть с ним в прятки и он готов добровольно сдаться в руки правосудия. Как потом оказалось, по телефону с ним разговаривал этот самый Брендон. Ох, он тогда здорово посмеялся. Долго уверял Мнтчела, что не имеет никакого отношения к полиции. Похоже – Берген бросил на своего спутника быстрый взгляд, – этот Брендон не солгал, он и впрямь не из полиции.

Берген поерзал, удобнее устраиваясь в кресле самолета, который следовал рейсом из Атланты в Индианаполис. В руке он крепко сжимал бокал с «Кровавой Мэри». Если все пойдет так, как говорил Брендон, то через несколько дней он сможет увидеть детей. Митч с трудом верил в такую возможность. И все, что от него требуется, – это поговорить с Сэм и получить от нее подтверждение каких-то слов, записанных на пленку. Эта часть сделки выглядела не слишком понятно, но всякий раз как Митч пытался расспросить Брендона, тот говорил, что они все обсудят позже, а пока не время. А когда Берген спросил, кому именно понадобилась информация о его бывшей жене, его спутник бросил: «Вам этого лучше не знать».

Митч был не слишком порядочным и не принадлежал к интеллектуальным гигантам, но уж совсем дураком он все же не был и потому понял, что ничего хорошего его новые друзья не попросят. Он должен будет сделать что-то очень-очень подлое и грязное, а может, и незаконное. Но Митч уже заранее решил, что согласится на все, потому что это единственный способ выпутаться из сетей неудачи. Его долги будут заплачены, и он сможет видеться с детьми.

– У Саманты что, неприятности? – спросил он.

– Я ведь вам уже говорил, что все нормально. Она и дети живы-здоровы и, я бы даже сказал, неплохо устроились.

– Откуда вы знаете Сэм?

– Я ее не знаю. Я просто оказываю услугу приятелю, занимаясь вашим делом.

– Я не хочу, чтобы ей причинили боль или чтобы у нее из-за меня были неприятности.

– Да вы что? Правда? – Брендон повернулся лицом к сидящему рядом человеку и усмехнулся, не скрывая презрительного удивления: – Я так и думал, что вы не захотите причинить ей боль. Ведь всю жизнь вы только и делали, что заботились о своей жене. И принимали все ее проблемы близко к сердцу, да?

– Вы ничего не знаете, – пробормотал Митч, уязвленный этой вспышкой сарказма.

– Да все я знаю. – Брендон отвернулся, словно ему уже наскучил этот разговор. А может, ему просто неприятно было смотреть на собеседника. – Она кормила и одевала тебя и детей, содержала дурацкий стеклянный бизнес, который не приносил ни копейки. А потом, после того как мистер Митчел заделал ей очередного ребенка, он решил, что предпочитает мальчиков, и попросту сбежал. Но ведь ты же не хотел причинить жене боль, да? Тогда, наверное, все чеки на детей, которые ты ей посылал, просто затерялись на почте.

Митч сделал хороший глоток из стакана и принялся грызть палочку сельдерея, выданную в качестве закуски. Он буквально скорчился в кресле, будто слова Брендона причиняли ему физическую боль. Он ненавидел сидящего рядом человека. Впрочем, себя он ненавидел еще больше, потому что все, сказанное Брендоном, было правдой. Да, он поступил как эгоист, но если бы хоть кто-нибудь знал, как это было ужасно – жить во лжи! Как он мучился… Он никогда и ни за что не смог бы вернуться к подобному существованию. Но может, ему все же удастся хоть как-то привести свою жизнь в порядок, наладить быт и видеться с детьми?

– Вообще-то это не ваше дело, но если мы уж заговорили обо мне и моем прошлом, то я уверен: в то время мое решение оставить Сэм было наилучшим из всех, какие я только мог принять.

Митчел вычитал эту фразу в одной из брошюр для наркоманов, где предлагались методы самосовершенствования, и она ему очень нравилась. Он чувствовал, что если объяснить свои поступки подобным образом, то к ним гораздо труднее применить слово «подлость», которое, помнится, кое-кто бросал ему вслед.

– Да ради Бога. – Милевски пожал плечами, продолжая созерцать пустоту и ясность небесного свода за иллюминатором.

– Я поехал с вами и согласился на ваши условия только ради детей. Я хочу увидеть детей, понимаете?

– Значит, вы хотите посмотреть на своих ребятишек? – Брендон неожиданно повернулся и кивнул: – Это несложно устроить. – Он сунул руку под сиденье, достал ноутбук и, открыв крышку, принялся нажимать на кнопки: – Сейчас увидите.

И буквально через несколько минут Митч с круглыми от удивления глазами уже просматривал запись какой-то встречи или собрания или черт знает чего, но там была Саманта и дети. «Бог мой, – думал он, – неужели это Дакота? Этого не может быть! А Лили – она стала почти взрослая… и такая красивая! А это Грег! Высокий парень, уже не мальчик, а подросток». Ему вдруг стало нехорошо. Так нехорошо, что внутренности свело судорогой, а на глазах выступили слезы. Неужели прошло столько времени? Он пропустил, как росли его дети!

– …и обручение это случилось непосредственно перед тем, как Толливер объявил о своем намерении бороться за кресло в сенате. Мы считаем, что дело тут нечисто, потому что подобных совпадений в жизни не бывает.

Митч поднял голову и опять уставился на экран. Саманта выглядела немного испуганной, но была удивительно красива в обтягивающем платье цвета темного шоколада. Она снизу вверх смотрела влюбленными глазами на здоровенного парня, которого Митч где-то видел раньше… ах да, это, кажется, бывший игрок в бейсбол… Они оба были красивы, как модели из глянцевого журнала: и атлетически сложенный парень, и его бывшая жена. Из них получилась прекрасная пара.

– Погодите-ка, вы это о чем сейчас говорили? – В голове Митчела зазвучал сигнал тревоги, и он даже слегка протрезвел. – Вы во что такое меня втягиваете? Это какая-то грязная политическая игра, да? Кто такие «мы»? На кого, черт возьми, вы работаете?

– Саманта Монро и Джек Толливер объявили о помолвке. И мы всего лишь хотим быть уверены, что в основе этого предполагаемого союза лежат настоящие чувства, что все это не тщательно отрепетированный и сыгранный спектакль, направленный на одурачивание избирателей.

Митч отхлебнул еще водки с томатным соком и попытался осознать и обдумать услышанное.

– Вы работаете на кого-то из журналистов? – спросил он.

– Нет-нет, что вы, – быстро ответил Брендон, но в глазах его промелькнула тревога.

– Ага, значит, вы работаете на кого-то из политических противников этого парня, а я буду таким троянским конем, который испортит суженому Саманты всю карьеру?

– Ничего подобного! – Брендон выглядел по-настоящему оскорбленным.

– Нет? Тогда объясните мне, что происходит! Кому понадобилось потратить кучу денег, сделать из меня приличного человека и притащить в Индианаполис ради того, чтобы я нашел подход к бывшей жене и заставил рассказать ее, что происходит на самом деле? Кто же так сильно ненавидит этого Толливера?

– При чем здесь ненависть, мистер Берген? Речь идет совершенно о других вещах! Прежде всего нас заботят правда и демократия и…

Митч расхохотался, и Милевски вынужден был замолчать. Отсмеявшись и вытерев рукавом глаза, Берген сказал:

– Тот, на кого вы работаете, должно быть, потерял всякую надежду обойти этого парня, раз добрался до меня. Но я думаю, что вы и тут просчитались. Уверен, Сэм меня ненавидит и не станет прыгать от радости, даже если я появлюсь на пороге как чертов Санта-Клаус – с деньгами и подарками. Она не станет поверять мне свои секреты.

– Мы считаем, что если у кого-то и есть возможность вытянуть из нее правду, то именно у вас. Бывшие мужья всегда знают, на какие именно кнопки нужно нажимать.

Митч начал было возражать, но вдруг замолчал. Ему пришла в голову ужасная мысль, и он уже корил себя, почему не подумал об этом раньше, до того как вылез из своего угла в Атланте.

– Эй, как вас там, Брендон… а вы, случайно, не знаете, Монти Маккуин все еще в городе? Она, часом, не уехала куда-нибудь из Индианаполиса?