Договор с дьяволом - Незнанский Фридрих Евсеевич - Страница 60

Проводила нежданных «гостей» Раиса-ханум уже без злости. Даже с некоторой надеждой на то, что ей еще может что-то достаться. И Грязнов не хотел ее разубеждать. Хорошо уже то, что она как-то упустила из внимания и не сумела сопоставить фамилию глупого сыщика из «Глории», не сумевшего путем выполнить свои обязательства перед ней и тем самым едва не погубившего ее семью, с фамилией важного милицейского генерала – такого вежливого и обходительного. Как говорится, и то – хлеб...

Следующим этапом был аналогичный обыск на квартире академика Самарина. Тут наверняка ожидали серьезные трудности.

Дело в том, что обыски на даче академика и в его служебном офисе практически ничего не дали. Никаких проливающих свет на происшествие документов найдено не было, как и сногсшибательных денежных сумм. Если последние у него и имелись, то они могли находиться либо на валютных банковских счетах, либо в каком-нибудь тайнике на квартире. В самом деле, не мог же хорошо известный во всем мире ученый опасаться того, что в его доме кто-то решится произвести обыск!

И вообще, с этими «шишками» вступать в конфликты – последнее дело, дерьма не оберешься.

На всякий случай Грязнов позвонил «важняку» из Мосгорпрокуратуры Мартынову и пригласил его как бы возглавить оперативно-следственную группу: его Людмила Николаевна Самарина уже знала и реагировала бы совсем не так, как на совсем незнакомых ей людей.

Но Мартынов, как человек, имеющий «собственную гордость», тут же перезвонил Турецкому с вопросом: обязан ли он выполнять распоряжения или просьбы начальника МУРа?

Александр Борисович не сразу сообразил, в чем суть, а когда наконец дошло, сказал Зиновию Абрамовичу, что дело о так называемом самоубийстве Самарина в настоящее время рассматривается в Генеральной прокуратуре в контексте событий с подводной лодкой «Сокол», поэтому не исключено, что оно будет соединено в одном производстве с последним, а следователь по особо важным делам горпрокуратуры господин Мартынов будет привлечен к расследованию в качестве одного из членов объединенной следственно-оперативной группы, возглавляемой им, Турецким Александром Борисовичем, первым заместителем которого является начальник МУРа генерал Грязнов.

– Есть вопросы? Нет вопросов! – констатировал Турецкий в завершение своей недлинной, но весьма убедительной речи.

И вот только после этого понял Мартынов существо выражения Вячеслава Ивановича – «как бы возглавить». Действительно, какие после этого могут быть возражения?..

Вероятно, все женщины одинаковы, когда к ним «вламывается» без предупреждения милиция и следователь, предъявляют санкционированное заместителем генерального прокурора постановление на обыск и прочее. Самарина не представляла исключения.

Она заявила, что будет немедленно звонить! Куда? Она, честно говоря, и сама еще не придумала, но так это дело оставлять вовсе не собиралась. Особенно потрясли ее соседи-понятые.

И снова пришлось генералу Грязнову употреблять максимум настойчивой своей вежливости, чтобы объяснить ситуацию. Мартынов при этом важно кивал, подтверждая все сказанное генералом. А Грязнов то и дело обращался к нему за поддержкой:

– Ведь так? Я правильно излагаю, товарищ старший следователь?

Ну да, сообразила наконец Самарина, кем же должен быть этот «важняк» Мартынов – его запомнила Самарина, – если он является начальником этого генерала?.. Что и требовалось доказать...

Конфликт, таким образом, исчерпался сам собой, и группа приступила к работе.

Хозяйка не мешала, даже охотно подсказывала, где муж хранил самые важные свои бумаги – в нижнем ящике письменного стола, в левой тумбе, там специальный секретный замок... И она демонстрировала, что надо сделать, чтобы его открыть.

Но там, кроме чертежей и их описаний, ничего подозрительного не нашлось. На всякий случай документы и прочие материалы были описаны в протоколе и изъяты для консультации со специалистами.

Занервничала Самарина лишь тогда, когда возник вопрос: имеется ли в квартире что-то вроде сейфа, где могли храниться у академика более серьезные тайны? Самарина явно не знала, что отвечать. Вроде того, что скажешь «да» – гони ключи. А скажешь «нет» – станут искать, найдут и обвинят тебя во лжи. Она мялась, тянула. Наконец, созналась, что сейф имеется. На даче. Но там же все осмотрели!

Ее поправили, что речь идет не о даче, а о квартире. Или, возможно, гараже. Предупредили, что, если она знает о тайнике, лучше для нее же выдать ключи или показать, где тайник находится. Все равно ведь обнаружат. Зачем же лишние хлопоты?

И Самарина достала из собственной сумочки ключ, который передала «важняку». Лицо ее при этом выражало такую обиду, будто ее лишали самого дорогого в жизни.

Это сыщики поняли, едва открыли дверцу сейфа, встроенного в стену за вешалкой в прихожей.

«Странные люди, – подумал Грязнов. – То ли никто книжек не читает. Кино не смотрит. Газеток не листает. Ну почему, скажите, умные люди считают самым безопасным местом для тайного сейфа обязательно завешанную верхней одеждой стенку под вешалкой? Да ведь любой сыскарь, не говоря о жулике, туда первым делом и сунется! И примеры тому – во всех перечисленных средствах массовой информации и литературе...»

В спецящике сейфа было тесно от долларовых пачек. Кроме них вынули и несколько банковских карточек «Америкен-Экспресс», «Еврокард» и «Виза».

На вопрос Грязнова, откуда в домашнем сейфе академика могут находиться такие большие деньги, Самарина лишь безнадежно пожала плечами и ответила, что в дела мужа не лезла никогда. А у него обширнейшие связи во всем мире. Он издает свои труды, много консультирует, хорошо зарабатывает. Кроме того, вполне возможно, что здесь и его, и чей-то еще гонорар за вышедшие книги, который он, вероятно, просто не успел отдать. Но это – вопрос лишь времени, никаких соавторов она, Самарина, обижать не собирается...

Грязнов постарался успокоить женщину, что лишать семью академика законно заработанных им средств никто не собирается. Однако происхождение долларовых пачек все равно придется выяснять. Поэтому сейчас они будут пересчитаны и приобщены к протоколу обыска. Если с этой суммой все в порядке, она будет немедленно возвращена Самариной. Кажется, она немного успокоилась. Немного, но не до конца. Значит, была причина для волнения.

Подумать только – сто пятьдесят тысяч! В сейфе под вешалкой. Действительно, для каких целей? Да и сумма больно знакомая...

Неплохо было бы проверить заодно и зарубежные банковские счета академика, который по известным причинам не слишком стеснял себя в средствах. Но понятно это было, пожалуй, Вячеславу Ивановичу, а никак не Людмиле Николаевне Самариной. Потому что, судя по ее реакции вообще, она еще и сама не поняла, откуда взялись у ее мужа немалые по нынешним временам суммы на «мелкие расходы». Кто же, скажите, станет держать у себя дома сотни тысяч в валюте?.. Или он просто не успел положить эти деньги в банк?.. Кто мог знать об этом?

В настоящий момент именно об этом мог знать один человек. И звали его, вернее, ее – Ангелиной Васильевной Нолиной. Грязнов убедился, что Александр назвал точный курс. Но теперь наступала и его очередь, Александра Борисовича Турецкого...

И еще у Грязнова появилось ощущение, что, кажется, огромная гора понемногу стала сдвигаться с места. И значит, еще парочка-другая крепких толчков – и она станет сама разваливаться...

Посещение Турецкого вызвало у Лины чрезвычайное беспокойство. Она сразу поняла, что перед ней не дурачок, на которого с легкостью необыкновенной могли бы подействовать ее прелести, а хитрый игрок, который за всю партию так и не открыл, по существу, ни одного своего козыря. Намеков, правда, было предостаточно. И касаемо Махмуда, и Козлова с его «маздой» и дурацким, преждевременным – только теперь поняла Лина – траурным портретом в вестибюле. В самом деле, чего поторопились-то? Кто толкал под руку? Официально ведь даже список погибших нигде еще не обнародовали! Спросят: чья дурь? Все и скажут, не задумываясь: а у нас всеми подобными делами Лина Нолина заправляет! Нужна ей именно сейчас такая слава?..