Сами мы не местные - Жукова Юлия Борисовна - Страница 80

Я хихикаю, но этого, кажется, никто не замечает.

– Короче, – говорит Эцаган, – идем дальше. Фонари все включили, чтобы теней не осталось, а то знаете, как бывает – пещеры гулкие, в каждом темном углу что-нибудь мерещится…

– Да откуда же Хотон-хон может такие вещи знать? – встревает один из наемников. – Кудряш, ты что?

– Ну вообще-то я бывала в пещерах. Правда, те были уже все исхожены, но все равно, когда пещера большая, там гулко и темно, еще и звуки какие-нибудь, и впрямь жутковато.

– А зачем вы туда ходили? – изумленно спрашивает жена наемника.

– Затем и ходила, – хмыкаю. – Побояться.

Они ржут минуты три, мне даже неловко становится, что развеяла Эцагану всю атмосферу для страшных рассказов. Наверху, на мосту, настраивается оркестр, незнакомый голос тянет «о-о-о» на одной ноте. К чему бы это?

– Ладно, – продолжает Эцаган, отсмеявшись. – Идем, значит, мы дальше. Под ногами снова сухо стало, даже местами свет через какие-то щели пробивается. Я этот путь знаю, ходил по нему, когда первый раз там бывал. Ну мы, как полагается, веревку тянем и номерки раскладываем, регулярно пересчитываемся. И вот выходим в такую пещеру, где прямо совсем светло. Ну не как днем, но как в первых сумерках. После тьмы-то все светло. А там даже зелень какая-то по стенам пробивается. Заходим, значит, мы в эту пещеру, а навстречу нам бабка с козой!

– Ой! – Жена наемника аж лицо в руках спрятала.

Остальные сидят такие напряженные, ждут продолжения. Одну меня смех разбирает, но я сдерживаюсь.

– Я говорю, – продолжает Эцаган, – спокуха, ребят, тут может быть второй выход, мало ли, на плато и деревня может быть. Ну все столпились, на бабку пялятся, а она такая: ой, ребятки, да какие славные-красивые, зашли бы к нам в деревню, а то у нас уж давно молодых не осталось, помогли бы малость по хозяйству, старики-то не справляются, а мы бы вас козлятинкой свежей угостили, да с молочком… – Эцаган смешно и убедительно подражает старухиной манере речи. – Ну мужики мои чутка расслабились, стали прикидывать, нельзя ли нам задержаться, старым людям помочь. А я стою, смотрю на козу и все думаю: что ж с ней не так? Говорю: мол, извините, у нас время ограничено, мы к вам в другой раз лучше зайдем… А сам все на козу смотрю. И тут доходит – шерсть-то у нее длинная, а под брюхом не висит. Я присел слегка, под брюхо-то заглянул, а оно распорото!

– А-ай! – визжит моя соседка и зажимает уши.

Несколько мужиков бормочут гуйхалахи.

Эцаган делает драматическую паузу, так что приходится его подстегнуть.

– Ну, ну, и что дальше?

– Да ничего особенного. – Он пожимает плечами. – Я ребят пугать не стал, еще шарахнутся от призрака, потеряются. Я духовников двоих вперед подтолкнул, шепнул им: мол, читайте заклятия от горных духов. Они как жезлы достали, старуха вдруг заторопилась, дескать, у нее там суп варится, не до нас ей, в другой раз так в другой раз. И ушла вместе с козой.

– Ох ты демон! – выдыхают слушатели. Тот, что справа от меня сидит с супругой, гладит ее по голове: мол, можешь руки убрать, страшилка кончилась.

– Идем мы дальше, – продолжает Эцаган. – Опять вглубь спустились, где темно, устали, решили небольшой привал сделать, и так быстрее шли, чем рассчитывали. Ну подогрели еды, чаю вскипятили… Тут что-то шуршит.

– Небось летучая мышь, – неуверенно предполагает один наемник.

– Мы тоже сначала так подумали, – зловеще улыбается Эцаган. – Но уж очень на шаги похоже.

Все вокруг поеживаются.

– Я всем сказал помолчать, а Ирнчину послушать. Он ведь у нас слухарь.

– Кто? – не понимаю.

– Ну слухарь. Слышит очень хорошо. А вы не знали? Он еще в детстве, когда у него сестра маленькая умерла, с ней через землю разговаривал, вот так он слышит, представляете?

Мне наконец-то становится не по себе, Эцаган может гордиться.

– Так вот Ирнчин послушал и говорит, ходит там какой-то человек, под нос бормочет, а за ним веревка по полу тянется. А бормочет, что у него соль кончилась. Ну я фонарик выключил, чтобы горного духа не раздражать, они же свет не любят… Взял баночку с солью, пошел за угол поставил, подальше туда. Возвращаюсь – на меня уж на самого как на призрака смотрят. Я говорю, ребят, расслабьтесь, это ж известно кто, во всех пещерах водятся такие духи. Это ежели человека друзья в пещере бросили и он там умер, то дух его так и ходит по той пещере. По-хорошему, надо останки захоронить, но обычно в горах не до того. Тут главное – самим никого не потерять, а то дух разгневается, ну и если он чего просит, то дать. Мне про это Алтонгирел кучу всего рассказывал. В общем, в итоге затих этот персонаж. Мы пошли дальше.

– Там еще много ужасов? – слезливо спрашивает моя соседка.

Эцаган задумывается.

– Два.

Она прерывисто вздыхает, на меня косится, но не уходит.

– А как духи соль едят? – спрашиваю. – Точнее, они вообще едят?

– Не-а, – мотает головой Эцаган. – Не едят. Но у него соль могла, например, водой размыться, а ему важно, чтобы все снаряжение было в порядке, хоть он и не пользуется. Мертвым всегда такие вещи важны. Иногда бывает, знаете, мужик жене заплатит за месяц секса, и вдруг случается что-нибудь с ним. Так приходит с того света, чтоб отработала!

В этот момент надо мной нависает тень, а на плечо ложится громадная ладонь. Я слегка вздрагиваю. Соседка взвизгивает и шарахается.

– Лиза, там сейчас на мосту будут исполнять песни из «Сотворения мира», – с энтузиазмом говорит Азамат. – Пошли, ты же хотела послушать!

– Щас пойду, – говорю, угощая его острой колбаской. – Тут Эцаган страшные истории рассказывает, я хотела дослушать.

– Тебе вообще-то не стоит такие вещи слушать, – хмурится мой супруг, приземляясь рядом.

– Действительно! – поддакивает муж моей соседки. – Беременным женщинам пугаться нельзя!

– Да знаете, – говорю задумчиво, – после того как меня Ирлик попросил, когда буду умирать, подойти поближе, чтобы он смог дотянуться и сожрать мой труп, меня почему-то не пугают ваши бабки с козами. Даже не знаю, с чего бы это?..

Моя соседка наконец-то падает в обморок, Эцаган бледнеет, а Азамат фыркает смехом и обнимает меня одной рукой.

– А… – начинает Эцаган, – вы мне потом свои страшилки расскажете?

– Если духовник не запретит, то почему бы и нет, – пожимаю плечами. – Так что там у тебя дальше было?

– Дальше… – Эцагана явно несколько смутило, что мои приключения были страшнее, и он немного комкает свой рассказ. – Ну мы еще на зачарованный клад набрели. Такой, знаете, типа лежит гора сокровищ всяких старых, а на самом деле это такая хищная тварь. Потянешься за драгоценностями, а она ка-ак отхватит руку! Один из наших так потерял кисть, представляете?

– Представляю, – говорю. – Мне его привезли. А я еще понять не могла, собак на вас там спустили, что ли…

– Ну вот, – продолжает Эцаган. – А потом уже на выходе лесного демона встретили. Во всей красе, огромный, черный, шерсть лоснится, – видно, хорошо ему там живется. Никто ведь в леса Короула не ходит, боятся. Ну мы ему оружие показали, говорим, нас много, все отборные воины, вооружены до ногтей, а лес твой нас не интересует, мимо идем. Так что не трать силы. Он нападать не стал, но так и шел за нами до самого края леса, следил, чтобы дичь не стреляли и деревья не валили. Ну так нам и правда не до того было. Вот и прошли. – Он разводит руками.

– Молодец, Кудряш, – с улыбкой кивает Азамат. – Молодец. Отлично справился. Я совершенно правильно тебя назначил на эту операцию.

– Да вы уже говорили, – смущается Эцаган.

– И с удовольствием повторяю. Тебя и смелостью, и умом боги щедро наделили.

– А что ж вы его из команды поперли тогда? – интересуется лежащий наемник.

– А чтобы урок выучил, – наставительно говорит Азамат. – Что нельзя идти в бой на горячую голову. Хочешь доказать свою доблесть, так охолони сначала.

Эцаган снова смущенно кивает.

– Ну что, – Азамат прихватывает меня под мышки, – идем Айру-хона слушать?