Двуллер. Книга о ненависти - Тепляков Сергей Александрович - Страница 31

– Твою мать! Вспомнил! Кутузов! Кутузов!

– закричал Давыдов и тут же эту фамилию вспомнил и Котенко.

– Это тот, который нам все в суде нервы портил? – спросил он.

– Ну да! А второй… – задумался Давыдов. – Помню, что такая же хохляцкая фамилия как у тебя. Только какая?

– За хохла ответишь! – сказал Котенко вроде в шутку, но Давыдов вдруг серьезно сказал:

– Оба ответим…

Котенко нахмурился. Второго вспомнить они так и не могли.

– Да хрен с ним! Найдем первого, найдем и второго! – решил, наконец, Котенко. – А первый, считай, у нас в руках: афганец, летчик, по фамилии Кутузов. Какие же мы пинкертоны, если с такими данными человека не отыщем…

За прошедшие десять лет Котенко посолиднел, поумнел. Из милиции он ушел почти сразу после той истории – и шуму она наделала, да и нечего было больше в милиции ловить, даже в трезвяке: кризис, карманы у людей были пусты. Так что когда трезвяки закрыли, Котенко был уже далеко не бедный человек. В его агентство с разными просьбами приходили уважаемые люди, готовые в качестве ответной благодарности решить самые разные его проблемы. Но главной проблемой Котенко по-прежнему была его жена и все никак не терявшая ни грана богатырского здоровья теща – а тут вряд ли кто мог ему помочь.

Отпустив Давыдова, Котенко вызвал к себе своего заместителя. Он назывался заместителем по общим вопросом, и только он да Котенко знали, что эти «общие вопросы» тянут на пожизненное. Котенко велел подобрать троих-четверых ребят, которым можно было бы поручить спецоперацию.

– Что за спецоперация? – спросил заместитель.

– Ну… – протянул Котенко. – Одного человечка надо найти. Но фамилию его мы не знаем. Зато есть человечек, который знает, но вряд ли захочет нам сказать. Вот надо его расспросить, да так, чтобы сказал. Понятно?

– Понятно… – ответил заместитель.

После того, как он ушел, Котенко задумался. «Афганцы… Афганцы… – думал он. – Если они ветераны, да еще и в орденах (он смутно помнил, что кто-то из летчиков говорил что-то про ордена), то про них должны знать в Союзе ветеранов Афганистана».

Он велел секретарше найти телефон Союза и соединить его с председателем. Вскоре Котенко уже говорил председателю, что «Нат Пинкертон» рад будет предложить в канун праздника 9 мая спонсорскую помощь людям, проливавшим свою кровь за отечество. В этой фразе были, конечно, и нестыковки – какое отечество? да при чем здесь 9 мая и Афганистан? – но Котенко надеялся, что дареному коню никто в зубы смотреть не будет.

– Давайте вы определите кандидатуры тех, кого мы поздравим, вам ведь виднее, – говорил Котенко.

Председатель, чувствовалось, удивился такой нежданной щедрости, но решил не отказываться – все же про дареного коня Котенко рассудил верно.

– Приезжайте, кандидатур у нас, сами понимаете, полно… – сказал председатель. – Тут и обсудим. Когда? Да хоть сейчас…

Котенко торопился – он вдруг подумал, что, может, тот, кто убил уже шестерых, сейчас примеривается к нему? «Быстро надо все делать… – думал он, когда машина везла его по городу. – Там-то тоже что-то задумали – не просто так он мне прислал некролог»…

Председатель оказался мужчиной лет сорока, шумным и массивным – коридоры казались для него узкими. Один глаз его слегка косил. Выложив список, председатель сказал, кому что нужно, и Котенко согласился купить пару инвалидных колясок и отправить пару детишек из семей погибших в летние лагеря. Председатель сразу размяк.

– Пойдемте, я вам наш Дом покажу… – предложил он.

– С радостью… – сказал Котенко.

Союз находился в старом, царских времен, здании. В коридорах по стенам висели стенды. Котенко шарил по ним глазами, надеясь узнать если не лицо, так фамилию – за тем и пришел. Возле одного из стендов ему повезло: «Кутузов» – прочитал он подпись под фотографией мужика с худым лицом и длинным носом.

– Ого, какая фамилия, – сказал Котенко. – Поди герой?

– Ну да, летчик, сотни боевых вылетов в Афгане, ордена. А потом еще Чечня… – сказал председатель. – Да не повезло – десять лет назад менты покалечили его, а потом еще чеченские ранения наложились. Сейчас еле ходит.

– Даа, что за народ эти менты… – сказал Котенко.

– А вы сами-то из каких? – вдруг спросил председатель.

– Да мы сами совсем по другому ведомству… – ответил Котенко, делая хитрое лицо. «ФСБ что ли? – подумал председатель. – Да хрен с ним, мне-то что…».

Котенко ехал назад в «Нат Пинкертон» в задумчивости. Ясно было, что это не Кутузов гоняется за ними – ведь сказал же председатель, что Кутузов еле ходит. «Надо было спросить, есть ли у него дети… – подумал Котенко.

– Но скорее всего это тот, второй»…

Он вдруг вспомнил, как тогда, десять лет назад, бросил на пол коробку с авиамоделью, как топтался по ней, как женским халатом вытирали кровь на полу, как Уткина ломала куклу, и как он отдал потом пакет с подарками тому летчику. Котенко стало тоскливо. «Зачем все это было? Сидели бы и пили, как люди, песни бы пели… – подумал он. – Дааа, пока жареный петух не клюнет, мужик не перекрестится»…

В агентстве он снова вызвал к себе заместителя по общим вопросам и долго с ним говорил. Потом заместитель ушел, а Котенко достал из шкафа бронежилет, самый тонкий, легкий и прочный, который давно купил для особых случаев – нынче был как раз такой. Он надел бронежилет под рубашку. «Вроде незаметно… – думал он, поворачиваясь перед зеркалом то так, то эдак. – Еще бы голову чем прикрыть. И жопу»… Тут ему стало тоскливо – это же сколько придется ходить и оглядываться? Он сел за стол и понял, что просто боится выходить из агентства. Он уставился на дверь, боясь, что вот сейчас она скрипнет и в кабинет войдет его смерть.

Глава 2

Михаил Кутузов проснулся от странного ощущения, что в квартире кто-то есть. Он секунду лежал, не двигаясь, и почувствовал, что да, точно, есть, дышит кто-то чужой. Кутузов думал, как быть. Пистолета под подушкой у него не было – какой пистолет в мирном городе? В ящике стола была привезенная из Чечни неизвестно зачем граната. Но как же бросаться ею в квартире?

Сразу после этой мысли на него кто-то навалился. Он дернулся и его тут же ударили по голове. Очнулся Кутузов через какое-то время. Сколько он лежал без чувств, не знал, но за окном было все так же темно. Он почуял, что связан, да еще привязан руками и ногами к кровати. Во рту был кляп.

В темноте засветилось окошко мобильного телефона – кто-то с помощью этого «фонарика» рассматривал его.

– Очнулся? – сказал в темноте голос. – Давай-давай, открывай глазки. Мы тебе хотим вопросик задать, а потом свободен.

Его толкнули в бок, и он открыл глаза. Наклонившийся над ним человек был в маске, и Кутузов подумал, что это к добру – если не показывают лица, значит, не будут убивать.

– Так… – сказал голос. – Кляп мы доставать не будем. А то ты заорешь, и нам придется тебя зарезать. Если «да», кивни головой. Если «нет» – мотни головой. Понял?

Кутузов подумал и кивнул.

– Ну вот и отлично. Михаил Иванович, десять лет назад был в вашей жизни нелепый эпизод – вы, боевой летчик, попали в вытрезвитель. Помните?

Кутузов кивнул.

– А кто с вами был тогда, скажите, да мы пойдем…

Кутузов с недоумением уставился на говорившего. Тот понял его.

– Я кляп вытащу, только вы не чудите… – сказал он. – Да хоть и будете кричать – вы же понимаете, что народ нынче обосрется, а не поможет.

Кляп достали. Кутузов прокашлялся и спросил:

– Это что, такая спецоперация только для того, чтобы узнать, с кем я тогда попал в трезвяк?

– Ну знаете, иногда так любопытство одолевает, что просто жуть… – насмешливо ответил голос. – Так кто?

– Запамятовал. Все же 10 лет прошло, а менты отделали меня так, что в памяти провалы…

– Ну, может, подумаете? – спросил голос.

– Не помню.

– Михаил Иванович, мы же сейчас попытаемся обострить вашу память и наши методы вам не понравятся… – проговорил голос и Кутузову послышалось в нем некоторое даже сочувствие.