Цена любви - Ранн Шейла - Страница 42

— Да, пообедать, — согласилась я; язык подчинялся мне тоже весьма неохотно.

На другой половине замка находился роскошный ресторан. Ансамбль на возвышении исполнял танго. Нетвердой походкой мы добрались до стола; тут же подскочил официант и сообщил, что обед и шампанское оплачивает казино.

— Какая щедрость, — восхитилась я.

— Действительно, — согласился Патрик.

— Выпьем за радость, мой дорогой негодяй Патрик.

Я взяла бокал с шампанским.

— Выпьем за мою радость — Бетти, — произнес Патрик, поднимая бокал.

— Называй меня Богатой Элизабет, — я тоже подняла бокал.

— За мою радость — Богатую Элизабет.

Мы чокнулись с такой силой, что бокалы раскололись, залив шампанским резной набор слоновой кости для специй и корзинку для хлеба. Впрочем, нас это ничуть не смутило. В конце концов, за такую привилегию запланено четыреста тысяч долларов.

— Потанцуем, моя королева. — Патрик, шатаясь, поднялся и поклонился.

— Потанцуем, мой негодяй, — согласилась я, собираясь слиться с ним в танго.

Мы танцевали, устроив великолепную комедию; кружились, сталкивались лбами, бросали друг на друга страстные взгляды. Забыв об обеде, возвращались к столу только для того, чтобы снова наполнить бокалы. Наконец нам удалось выбраться из ресторана и добрести до зеленого «ягуара».

— Эй, Бетти или Элизабет, попробуй-ка эту штуку. Мы тотчас протрезвеем и улетим на небеса.

Патрик достал из ящичка для перчаток пузырек с белым порошком. Я носом втянула порошок, и через мгновение мы оказались на пляже.

Мне тотчас захотелось зигзагом побежать к воде, Патрик последовал за мной. Белое шелковое платье и безупречный смокинг — дань вечерней элегантности — смялись и запачкались песком, туфли исчезли.

— Богачка Элизабет, вернись, — крикнул вслед Патрик; он так опьянел, что не мог сделать больше ни единого шага. — Богачка Элизабет, я хочу тебя трахнуть.

— Что?! — отозвалась я.

Австралийский акцент Патрика придавал последнему слову потрясающее звучание. Захотелось услышать снова.

— Хочу тебя трахнуть, — удовлетворил он мое желание.

Невозможно было удержаться от смеха. Патрик повалился на песок, пытаясь раздеться. Справившись с рубашкой, он занялся брюками, но неожиданно отключился. Я сняла с себя то, во что превратилось мое белое шелковое платье, побежала к воде, легла на живот и зарылась в песок. Средиземноморские волны омыли меня прохладой.

Через некоторое время я перевернулась на спину. Надо мной повисло лицо Стивена. Что такое, почему он постоянно преследует меня?

— Поцелуй, и ты увидишь, — ответил висящий в воздухе Стивен.

— Сейчас мы с другим человеком будем заниматься любовью, — фраза прозвучала нелепо, но даже фантазируя я решила изображать ревность.

— Но ты любишь меня, — заявило обветренное, истинно американское лицо Стивена.

— Ошибаешься. Мы едва знакомы, — сухо возразила я.

— Трахнуть тебя, моя девочка. Дай мне, — донесся откуда-то австралийский акцент Патрика.

— Элизабета, carina, выбери меня. — Под звездами возникли миндалевидные глаза Джорджа. — Я дам тебе все. Сережки с бриллиантами в три раза больше тех, что подарил Боланье. К тому же я — лучший любовник. Весь мир это знает.

Лицо Джорджа стало целовать мне грудь. Я лежала на мокром песке.

— Поцелуй меня, и ты поймешь, кото любишь, — повторило лицо Стивена; он находился так близко, что ощущалось его дыхание. Но наши губы так и не встретились! Я вскочила, размахивая руками; все, кроме лица Стивена, исчезло. Он обрел телесную оболочку в костюме для плавания, и мы побежали к океану. Нырнули в волну.

Бесконечно долгое плавание в темноту; Стивен находился рядом, у меня за спиной; наконец я выбилась из сил. Оглянувшись, я не увидела берега и стала кричать, звать на помощь.

— Держись, я спасу тебя, — велел Стивен. Я навалилась на его широкую спину и вцепилась в его плечи. Стивен делал мощные, длинные гребки. На берегу он внезапно побежал вперед.

— Вернись, — крикнула я вслед. — Я люблю тебя, люблю.

Но Стивен бежал и бежал, пока не превратился в точку. Наконец берег опустел.

— Я люблю тебя. Вернись, я люблю тебя.

Я проснулась от собственного крика. Над горизонтом уже поднималось солнце.

Обнаженная, я вернулась туда, где оставила Патрика и свою одежду.

— Доброе утро, Патрик.

Я склонилась над ним и слегка пнула.

Открыв один глаз, Патрик посмотрел на меня.

— Где я и насколько беден?

— Ты на берегу и не очень беден. Обеднел всего лишь на триста тысяч долларов.

— Переживу. Нам пора. До ранчо довольно далеко. Девочка моя, ты потрясающе выглядишь без одежды. На следующей неделе я еще тебя застану?

— Да, Патрик.

В машине я рассказала Патрику о видениях, посетивших меня на берегу.

— Хорошо, что я вовремя проснулся, — откликнулся он. — Этот чертов американец мог вернуться, и я бы потерял мою чудесную девушку. Зачем он тебе? С австралийцем гораздо лучше. Я позвоню, когда разделаюсь со своим бизнесом. Мы поедем на Мальорку и весь уикэнд будем играть в казино. Надо же отыграться.

— Конечно, — согласилась я, вспоминая, с каким азартом играла вчера в кости.

Темно-зеленый «ягуар» остановился возле отеля в тот самый час, когда в Барселоне только начиналась утренняя суета. Я поцеловала Патрика и обещала в ближайшем будущем отправиться с ним в казино, сомневаясь, что когда-нибудь вообще увижу. Слишком много женщин, слишком много соблазнительных кобылиц гарцевало перед ним в солнечных лучах во время его путешествий, чтобы он вспоминал о каких-то бывших поклонницах.

Но и у меня не нашлось времени думать о Патрике. Не успела я сбросить испачканное, помятое платье, как позвонил Хуан Гойя, деловой партнер Джорджа. И сообщил, что слухи подтвердились. Кинокомпания «Гойя и Химинес» подала иск о защите от банкротства. Подробности в международном выпуске «Уолл-стрит джорнэл». Сердце бедного Хуана раскалывалось. Он возлагал большие надежды на фильм об олимпиаде.

— Но теперь уже ничего не изменишь. Извините, Элизабет, вы потратили столько времени. Возможно, мы еще что-нибудь снимем вместе. Встреча с вами — большая честь для меня.