Королева гимнастики, или Дорога к победе - Иванова Вера - Страница 30

И еще она удивлялась тому, что «правильная» Динара тоже не слушает и, пряча за клатчем айфон, беспрерывно строчит кому-то эсэмэски. И это при том, что они были в роуминге! Хотя и со льготными тарифами, но цены все равно высокие. Динара небогата, семья жила скромно и экономно, и видеть такое расточительство было очень странно – ведь завтра они решили выкроить минутку и купить себе местные сим-карты. Неужели так не терпелось, что не могла подождать?

Но, глядя на подругу, Олеся тоже решила позволить себе роскошь и отправила эсэмэску Грише: «Приветик! Ты где? Прилетел?»

Ответ пришел почти сразу: «Привет! Я тут», и сердце Олеси наполнилось блаженством, хотя никакой полезной информации эта эсэмэска, казалось бы, не несла.

Но вот наконец раздались заключительные слова тренерской речи:

– Главное – дисциплина! Строжайший режим! Ничего лишнего – ни в питании, ни в поведении. Замечу – отправлю обратно в Москву.

– А лишнее в поведении – это что? – спросил чей-то тонкий голосок, и Олеся, оглянувшись, увидела, что спрашивает Снежная королева, Соня Красухина.

– То самое, – многозначительно произнесла тренер. – Например, такие вот вопросы.

«Какая зануда! – неприязненно подумала Олеся о тренере после собрания. – И как только Надежда Андреевна могла с ней дружить?»

Вернувшись в комнату, она вдруг почувствовала ужасную усталость. Добравшись до постели, рухнула прямо на покрывало и уже почти заснула, когда вошла Динара.

– Ну, где твои пирожки? – поинтересовалась подруга.

– В чемодане, в самом низу, там второе дно имеется, – пробормотала сонная Олеся.

– Клевый чемодан! – похвалила Динара, выуживая вкусности.

– Чемодан контрабандиста, – Олеся зевнула и снова начала засыпать.

– И пирожки клевые! – похвалила подруга через некоторое время.

Олеся не ответила. Переполненная впечатлениями, она и спала, и не спала. В картинки, рисующие прошедший день, вплетался голос подруги, отвечающей кому-то по мобильному:

– Встретимся? Прямо сейчас? Ты с ума сошел! Нас не выпускают. Не тюрьма, а режим! Нет, сегодня не могу, может быть, завтра удастся выкроить время.

– С кем это ты? – прошептала сонная Олеся.

– Да так, знакомый один.

– Японец? – удивленно пробормотала Олеся.

– Да нет. Спи!

Свет в комнате погас, и кровать Динары тихо скрипнула. Потом послышался хруст чипсов.

А Олеся вдруг вспомнила о Грише и о том, что они пока еще так и не договорились о встрече.

Интересно, если ей удастся улизнуть на свидание, это и будет «то самое» нарушение дисциплины?

Но додумать эту мысль не получилось – сон наконец-то сморил ее.

Первый день ушел на активную акклиматизацию – тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Не было ни времени, ни сил не то что на свидание, но даже и на переписку с Гришей. Он тоже не писал – наверное, был занят, успокаивала себя Олеся. И это было единственное темное пятнышко потрясающей поездки: уже во время тренировок Олеся убедилась, что сама она – одна из лучших.

День закончился ростом уверенности в собственных силах и легкой обидой на Гришу.

А вечером спортсменки отправились на допинг-контроль.

Это тоже было новым для Олеси – на соревнованиях, где она выступала раньше, допинг-контроль не проводился.

Процедура оказалась на редкость неприятной: надо было сдать мочу и кровь из вены. При виде иглы Олесю затошнило, а когда в пробирку потекла темная струйка крови, перед глазами девушки все поплыло.

Очнулась она на кушетке от резкого запаха нашатыря. Над ней озабоченно склонилась Инга Павловна Борелис, над ухом противно пикал какой-то прибор.

– Ну как, Олеся? Сможешь выступать?

– Я… Да… Конечно, смогу! – Олесе было и смешно, и стыдно, что она, как маленькая, упала в обморок.

– Ну тогда вставай. Давай помогу. Осторожненько, а то после обморока в голову может ударить…

Олеся оперлась на плечо тренера и увидела вдруг, какие у нее добрые и заботливые глаза. И поняла, что старший тренер совсем нестрашный!

– Пойдем, я тебя чаем напою, – поддерживая Олесю, предложила Инга Павловна.

– Спасибо, я в порядке. И потом, когда соревнования, я не могу ни есть, ни пить.

– Нервничаешь?

– Да нет. Просто аппетит отшибает. Напрочь. Если бы можно было, я бы все соревнования на голодовке проводила.

– Не на голодовке, а на голодании, – улыбнулась Борелис. – Вообще, это полезно, голодать. Особенно во время соревнований. Твое счастье, что ты ешь мало. Хоть о весе беспокоиться не надо. Не то, что Акдавлетова. Представляешь, что я у нее сегодня в тумбочке нашла? Целый склад провизии. Чипсы, шоколадки… Пирожки какие-то, наверное, из дома привезла. И о чем только люди думают, не представляю! Она же с таким весом подпрыгнуть не сможет и ни в один купальник не влезет!

«Смешно! – мысленно фыркнула Олеся. – Мамины пирожки подвели Дину!»

Однако сама Динара не выглядела расстроенной. Наоборот, как на крыльях летала. Как будто не нагоняй получила от тренера, а подарок! И даже успокаивала Олесю, когда та поделилась с ней горестями о том, что Гриша так и не написал.

– Не суетись, мелочь, – так Динара с детства называла младшую подругу. – Напишет. Это я тебе обещаю. А вот свидания – ни-ни. Это же строгое нарушение, ты что, забыла?

И действительно, Дина как в воду глядела – через пару часов Гриша написал сам: «Привет, мелочь! Как дела?»

Олеся ответила радостной пространной эсэмэской, где описала все – и собственные успехи, и обморок после допинг-контроля. А потом, позабыв наставления тренера и Дины, сама, первая, предложила:

«А может, встретимся? Может, заедешь к нам в гостиницу?»

«Пока не могу. Репетиция», – ответ был отрезвляющим, как холодный душ.

«А после?» – с надеждой спросила Олеся.

«Выступление».

«А ночь?»

«А ночью надо спать. Тебе, кстати, тоже».

На этом переписка окончилась. Олеся не знала, радоваться или огорчаться. Он написал! Но что? Как? Как какому-то младенцу. И потом – «мелочь». Откуда он взял это прозвище и зачем назвал ее так? Только Дине можно, она старая подруга, а ему – запрещено.

Аппетит так и не появился. Что еще хуже – к нему добавилась бессонница. И самое обидное, поначалу все было хорошо – Олеся заснула, едва коснувшись головой подушки.

Но позже, уже во сне, она услышала резкий странный звук – как будто щелкнула оконная ручка. А потом в окне, освещенном светом уличного фонаря, нарисовался темный силуэт – Олеся узнала фигуру Динары. Рядом появился другой силуэт – какой-то парень. Он тоже был знакомым, и сердце дрогнуло и сжалось при виде него, но сквозь сон Олеся так и не поняла, кто это. А потом силуэты засмеялись, заговорили быстрым сбивчивым шепотом, и до Олеси донеслись некоторые слова: «сумасшедший», «балкон», «я соскучился», «она спит». И наконец Олеся услышала звуки поцелуев.

«Какой странный сон!» – подумала она и снова начала засыпать, но тут вдруг отворилась дверь и вспыхнул свет – на пороге стояла разъяренная Инга Павловна. Сейчас она действительно была страшной, глаза метали молнии, брови сошлись над переносицей, губы гневно искривлены… Не хотела бы Олеся попасться ей под горячую руку!

– Кто сейчас здесь был? – рявкнула тренер и забегала по комнате, заглядывая под кровати и в шкафы. – Куда он делся?

– Кто? – сонно спросила Олеся. – Кого вы ищете?

– Он залез по балкону, я сама видела! Отвечай, Акдавлетова! Это ведь твой кавалер был?

– Ничего не понимаю, – широко зевнув, проговорила Динара. Она была уже в кровати и выглядела так, как будто только что проснулась.

«Какой смешной сон, – подумала Олеся, – и какой смешной у него конец». И вдруг взгляд ее упал на балконную дверь. Она была приотворена, и ветер задувал внутрь занавеску…

Тренер так никого и не нашла и ушла, рассердившись еще больше.