Пленники любви - Аношкина И. Н. - Страница 34

— Назовите хотя бы один серьезный довод, почему я должен это сделать! — яростно воскликнул Виктор и обеими руками сжал ее голову, погрузив пальцы в мокрые светлые пряди волос. — Вы прекрасно знаете, как я жажду обладать вашим грешным телом. Почему же я должен отказать себе в том, что свободно берут другие?

Что-то острое и путающее повернулось в душе Хэлен, она с трудом удержалась на ногах и невольно ухватилась за его руки, ища опоры. Когда ее пальцы сжали его твердые мускулы, девушка услышала, как он прерывисто и резко дышит, и с жалобным всхлипом выдавила.

— Вы не сделаете этого!

Но его намерение не оставляло повода для сомнений. Глаза Виктора горели огнем, они казались почти черными, губы побелели. Своей игрой она довела его до крайности, и грядущее наказание ясно читалось в глубине глаз, на обезумевшем лице.

— Попробуйте меня! И не смейте говорить, что вы сами не жаждете этого. — Его губы цинично искривились, руки соскользнули на ее плечи, крепко сжали их, слегка отклонив ее корпус назад. — Я, как и каждый мужчина, осведомлен в физиологии.

И он выразительно посмотрел на ее поднявшуюся грудь, четко обрисованную под тонкой мокрой тканью. Щеки Хэлен вспыхнули от стыда, когда до нее откуда-то издалека донесся его голос:

— Что же случилось? Паоло не оправдал ожиданий? Или вы ненасытны, как мартовская кошка?!

Голова девушки бессильно поникла, занавес мокрых волос укрыл ее пылающее лицо. Она должна сказать ему о своем чувстве, о том, как специально дразнила его, флиртовала с Паоло, желая отомстить. Но как решиться? Хэлен не находила слов.

Виктор отбросил волосы с ее лица, запрокинув ее голову назад. Вокруг между тем сделалось совсем темно, и дождь лил уже в полную силу, но девушка видела, как блестят его глаза:

— Смотрите на меня, когда говорю, я увижу по вашему лицу, что вы лжете, если вы скажете сейчас, что не хотите больше всего на свете отдаться мне здесь и сию минуту. Посмейте заявить, что вы не желаете меня так же, как желаю вас я, и я назову вас самой последней лгуньей.

Прикосновения его тела жгли сквозь мокрую ткань одежды. Нарочито медленно одной рукой Виктор расстегнул пуговицы ее платья, и оно соскользнуло на землю.

Уэстон обхватил грудь девушки, не отрывая от ее лица пристально взгляда, который больно ранил ей душу. От прикосновения длинных гибких пальцев к ее телу пробежали электрические волны мучительного, острого желания. Но чувство это превратилось в ничто, когда он склонил темную голову и прикоснулся ртом к ее коже.

Экстаз, охвативший Хэлен, был почти невыносимым, ничего подобного она не могла бы вообразить в самых смелых фантазиях, и переполнявшее ее смятение вновь вызвало к жизни чувство стыда. Она жаждала его ласк с мучительной силой, но не так, как это происходит сейчас! Такого она не желала ни за что на свете! Собрав остаток сил, Хэлен попыталась вырваться, застучала кулачками по его спине, но Виктор легко перехватил ее запястья, зрачки его расширились, и в них девушка прочла насмешку. Безнадежное отчаяние охватило ее, из груди вырвалось судорожное рыдание, и Хэлен заплакала навзрыд, так горько, что сердце ее готово было разорваться.

Изо всех сил стараясь взять себя в руки, девушка почувствовала, как Виктор вдруг замер. Ее слезы смешались с дождем, несчастное маленькое личико выражало глубокое страдание. Какой-то миг они стояли, скованные общим напряжением, потом он со стоном привлек ее к себе и губами принялся осушать ее слезы. Хэлен бессильно поникла на его руках, прижалась к нему — с тех пор, как она поранила себе нижнюю губу, это была его первая нежность. А именно о его нежности девушка тосковала сильнее всего, к ней она стремилась!

Его руки ласково гладили ее обнаженную спину, с их прикосновением Хэлен наполняло чудесное тепло.

Наконец его губы коснулись уголка ее губ, задержались на одну томительно долгую долю секунды и заскользили дальше, медленным чувственным движением касаясь ее рта. Этот поцелуй был волшебным, инстинктивным выражением нежности, чудесной вспышкой желания.

По мере того как его поцелуй становился все более долгим и страстным, Хэлен, подставляя свои губы, ощутила вдруг ненасытную жажду. Она сомкнула руки на его шее, ее тело порывисто прижалось к нему. Мысль о неизбежности промелькнула в ее ошеломленном сознании, в то время как каждая клеточка тела упивалась небывалыми блаженными ощущениями, совершенно новыми для нее. Ничто не могло помешать тому, что должно было случиться. Это было предопределено давно, и ничего теперь не существовало, кроме их страстного и стихийного взаимного желания, глубокой первобытной страсти.

— Хэлен!

Маленькие руки нетерпеливо скользнули под его свитер, ноздри Виктора дрогнули, и он прерывисто выдохнул:

— Бог мой, Хэлен, как я хочу тебя, как ты нужна мне!

Он начал жадно целовать ее шею, грудь, щеки, быстро стянул с девушки остатки одежды, и она осталась нагая и, удивительно, не испытала никакого стыда, чувствуя только нетерпение скорее дать ему все, что он только пожелает.

Глаза Виктора с жадностью рассматривали каждый дюйм ее тела, потом их взгляды встретились. Хэлен увидела в глубине его зрачков мучительную жажду и с улыбкой протянула к нему руки, потому что для нее все муки остались позади, их место заняла упоительная уверенность. Она хотела, чтобы и он чувствовал то же самое, ей это было необходимо, и из ее горла вырвался стон, когда она увидела, как в его серых глазах вспыхнуло торжество. Он с силой прижал ее к себе, заключил в объятия нежное тело, и они опустились на мягкую сырую траву.

Девушка словно перешла в иное измерение, где не было ничего, кроме нее самой и любимого ею человека. Время здесь измерялось не в минутах, а в исступленном соединении рук, губ и взглядов, в страстном сближении тел, в вечной мелодии, сливающей воедино суровую властную мужественность и мягкую уступчивую женственность. Сердце Хэлен запело гимн любви, славящий полное соединение в неистовом порыве с мужчиной, безраздельно владевшим ее сердцем, мыслями и душой.

Виктор ощутил сопротивление ее девственной плоти, и Хэлен почувствовала, как он замер, замерло все вокруг. Он вдруг отодвинулся от нее, охватив руками свою голову. Девушка воскликнула:

— Виктор! Не надо! Не покидай меня теперь. О Виктор, я люблю тебя, я так люблю тебя!

Она увидела, как вздрогнули его плечи, и, привстав на колени, вскричала с отчаянной мольбой:

— Но почему, почему? Скажи мне, что случилось?

Виктор поднял голову и замер, из его губ вырвалось проклятье, нарушившее неподвижную тишину и потрясшее девушку. Проследив за его взглядом, она увидела на тропинке, невдалеке от них, неподвижную фигуру.

Дождь уже закончился, солнце пробилось сквозь быстро тающие облака, но этот человек держал над головой большой красный зонт. Этот зонт напоминал жирный восклицательный знак. Не успела Хэлен отметить эту деталь, как незнакомец повернулся, закрыл зонт и, опираясь на него, как на трость, пошел по тропинке назад.

Вспыхнув от смущения, девушка торопливо натянула на себя одежду. Промокшая ткань липла к телу, но ничто не могло сравниться с ужасным чувством, которое она испытывала. Виктор, наверное, тоже переживает сейчас не меньшее отвращение. Видимо, чутье подсказало ему, что за ними наблюдают, и он оставил ее потому, что ощутил присутствие постороннего.

Хэлен обернулась к нему, на ее ресницах дрожали слезы:

— Как я ненавижу любителей поглазеть!

Глаза Виктора мрачно блеснули:

— Здесь общественная территория. А человек этот не просто любитель поглазеть. Это Патрик Райт, мой шеф, отец Стефани.

11

Хэлен уложила малышей по кроваткам, поцеловала их в румяные щечки, подождала, пока их глазки затуманил сон, и бесшумно вышла из комнаты.

Чувствуя ставшую привычной тяжесть на сердце, сжав губы, она быстро спустилась вниз, вышла в теплый неподвижный воздух раннего августовского вечера и присела на крыльце, стараясь привести в порядок свои чувства, что в последнее время ей плохо удавалось.