Работа над ошибками (СИ) - Клюшина Инесса - Страница 91

— Как скажешь. Тогда — вечерние чтения?

— А у вас нет предложений получше? — интересуюсь, доедая пирожок.

— Камин, — показывает пальцем Стас.

— Здорово. Мне чем-то помочь?

— Да сиди, — машет рукой. Откуда-то Стас приносит дрова и начинает растапливать камин.

В комнате потемнело, и Стас включил неяркий свет.

После розжига провел меня по дому, бегло показав второй этаж, и мы вернулись обратно.

Стас подвинул к камину небольшой диванчик, принес пледы.

— Забирайся. Все как надо: холодная зима, камин, плед. Еще можно замакарить глинтвейн…

— Глинтвейн? А у тебя есть вино, апельсин и специи?

— Вероничка, ты обо мне плохо думаешь. Все есть, конечно.

— Стас, мы глинтвейн, помню, на костре варили! О-о!

— Ну так давай повторим! Чем камин — не костер? Конечно, можно и на улице, но сезон не тот. Сделаем…

И мы варим глинтвейн на решетке камина. Наевшийся консервов Жужик приполз полежать рядом с диваном. Вернее, сначала — рядом. Потом пес поставил передние лапы на диван и попытался ко мне залезть.

— Это что за незаконное занимание чужой территории? — сразу же отфутболил его Стас, грозно повысив голос, и Жужику пришлось довольствоваться подстилкой на полу. Стас поспешил сесть рядом со мной на диван.

— Вот дела. Отлучишься ненадолго, и твое место займут на счет раз.

Сидел рядом со мной Стас чисто символически. Устроился около камина, осторожно помешивая вино.

Отблеск огня попал на тонкую стальную полоску — Стас наклонился, и движение обнажило странный предмет на его пояснице. Вернее, стальную рукоятку ножа.

— Ты всегда носишь с собой ножики? Даже сюда?

Стас завел руку за спину, ближе к пояснице, и вытащил хитро спрятанный нож.

— Не холодно с ним? Он же у тебя прямо к коже?

— Нет, не прямо. Здесь не видно, но сам нож в кожаном чехле. Чехол вшит в джинсы, так что он мне не мешает. Только помогает всегда. Не люблю быть безоружным — мало ли что, — Стас вертит нож в руках, и я наблюдаю за опасно-игривыми переборами пальцев.

— Держи, — перехватывая мой взгляд, протягивает его мне.

Это тот самый нож, который я уже разок видела на уроке.

— Я с ним знакома, — хочу отдать нож обратно, но Стас ухмыляется:

— Да бери уже. Мой тебе подарочек.

— В смысле?

— У меня еще есть. А нож — это друг и товарищ. И колбасу отрезать, и, веревки, если руки тебе связали. Тысяча применений! Еще маникюр можно делать…

— Ста-ас! — возмущенно перебиваю его я, несогласная с неприкрытым цинизмом.

Стас еще раз хмыкает:

— Положи в карманчик куртки. У тебя есть один внутренний, я видел. Вот в него и положи. Не говорю, что пригодится, пусть просто полежит. Незаменимая вещь. Могу по этому поводу рассказать адын паучитэльный история…

— Не надо, — изо всех сил мотаю головой, — не надо мне твоих историй, Стас. Наслушалась уже. Не порть вечер.

— Как скажешь, дорогая, — Стас придирчиво рассматривает кастрюльку с вином, — Кажется, нормально.

И снимает ее с огня. Хитроумный Жужик тянется к ней любознательной мордой: ему до всего есть дело.

— Где у тебя бокалы, Стас? — откидываю плед и встаю с дивана.

— В шкафчике…верхнем, самом левом.

Здесь? — подхожу к гарнитуру и показываю на шкафчик.

— Да. Доставай уже, чего как не родная…

Вытаскиваю бокалы, немного ополаскиваю их под струей воды и возвращаюсь к камину.

Стас осторожно разливает получившийся напиток.

— Как у тебя здорово получилось, — продегустировав глинтвейн, восхищаюсь я.

— Да как обычно, — но Стасу нравится похвала.

Подсаживаюсь поближе к камину, прямо на подстилку к Жужику. Стас берет с дивана подушку и устраивается рядом.

Пьем вино и смотрим на огонь. «Все слова уже сказаны, все песни допеты».

— Вероника… Разговор есть.

— М-м-м, — не отрываю взгляд от огня.

Рука Стаса прикасается к моей спине. Он не торопится говорить: гладит меня, словно кошку, заправляет за ухо выбившуюся из хвоста прядь, проводит подушечками пальцев по щеке…

— Бросай своего мормона, Вероничка. Нам с тобой он не нужен, правда?

— Нам? — поворачиваюсь к Стасу, не веря своим ушам.

— Да. Если мы будем продолжать встречаться и дальше, мормон явно лишний. Или лишний я… — в голосе Стаса слышу хорошо скрываемое волнение. Скорее не его звук, а только отзвук, но оно намекает мне на многое.

— Я ничего гарантировать не могу, но…черт! Вероника, сама все понимаешь. Никто не знает, что случится завтра, но я бы хотел, чтобы… короче, чтобы мы были вдвоем. Без третьего лишнего.

— Да я уже… Да, Стас. Ты прав. Я перестаю встречаться с Робертом. Обещаю, — прямо и открыто смотрю на Стаса, лицо которого напряженное и замкнутое. Стаса действительно волнует мой ответ. И когда черты его лица перестают казаться резкими, когда перестают ходить желваки на скулах и разжимаются поджатые в тонкую линию губы, понимаю: я ему нужна. Я небезразлична настолько, что великий гордец меня просит. Просит!

Удерживаюсь от выражения любых эмоций, хотя сердце так и выпрыгивает из груди. Неужели Стас сказал такое? Я теперь в сказке. Не полностью романтичной, местами жестковатой, как и сам Стас, но тем не менее.

И если сейчас проявлю бурную радость, то вспугну его, покажусь совсем ребенком…

— Я с тобой, Стас. Решено, — говорю я, стараясь казаться счастливой, но немного отстраненной. Мы же не о любви сейчас, и не о браке, и ни о чем очень серьезном. Потому держаться надо соответствующе.

Считаю, это у меня выходит неплохо — привет школе, Розе Андреевне и Нине Петровне, моим самым главным учителям по жизни. Напряжение совсем уходит с лица Стаса: его поняли и правильно отреагировали.

— Иди сюда, — Стас отставляет бокал, подсаживается ближе и обнимает меня. Делаю глоток вина и тоже ставлю бокал на пол. Стас проводит губами по моей шее, целует впадинку ключицы, отодвигает ворот шерстяного платья…

Жужик решает вмешаться: он тоже хочет внимания. Стас дарит мне быстрый поцелуй в губы, а потом, погладив пару раз Жужика, встает с пола и протягивает мне руку.

— Передислоцируемся на диван, а?

Треплю Жужика по загривку и встаю следом.

Стас снимает с себя одежду.

Сажусь на диван и стягиваю с себя облегающее платье.

Все стало чуть иным. Вино ли, разговор — или что-то иное — лишили меня постоянного ощущения стены. Сегодня она рухнула: прозрачная, тонкая, почти неразличимая стена в словах и поступках, которая нас всегда разъединяла.

Его поцелуи стали чуть иными. Его прикосновения и ласки теперь неторопливы и нежны. В них есть страсть — и нечто большее.

Мое тело горит, наполняясь желанием, острым и жалящим, как ледяная вода. Я целую смуглую грудь Стаса, глажу ладонью его шрамы и прижимаюсь крепче к его телу. Не уходи. Пожалуйста, только не уходи…

Стас легко избавляет меня от нижнего белья. Шелест упаковки презервативов, и Стас проникает внутрь меня. Он дразняще двигается в неторопливом чувственном ритме, полностью заполняя собой. Изредка останавливаясь, целует в губы, и я чувствую вкус вина на его губах.

Я обхватываю его крепче, выгибаясь и изо всех сил сжимая внутренние мышцы. Сложно вынести эту медленную неспешную пытку.

Пытаюсь немного убыстрить ритм, двигаю бедрами, но Стас прижимает их одной рукой к дивану. Даже шевельнуться я не могу.

Тяжело дыша и кусая губы, беспомощно вздрагиваю всем телом.

Кажется, уже не могу терпеть.

— Стас!

Стас целует мою грудь и продолжает в этом разрывающем мое тело темпе. Я дрожу, и нужно совсем немного, чтобы…

Он убирает руку, удерживающую мои бедра, и быстрые толчки заставляют меня кричать и выгибаться.

Двигаться вместе с ним, поднимаясь и падая.

Утрачивать контроль, сотрясаясь в мощном оргазме.

Я слышу, как вскрикивает Стас, и последние, самые сильные толчки, сотрясают мое тело.

Он падает рядом со мной. Проводит рукой по моим волосам и крепко сжимает в объятиях. Не могу ничего говорить. Молчит и Стас.