Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 58

Ушаков сорвался с места, вскоре вернулся, подал генералу коробочку со знаком. Тот вынул крест на ленточке и прикрепил его к жесткому сукну солдатской шинели.

— С честью носи награду царя и Отечества. Будь достоин ее. — И обнял оторопевшего от неожиданной милости Сластева.

По завершении оборудования третьей параллели войска приблизились ко рву. Расстояние до крепости сократилось настолько, что находившиеся в траншее солдаты несли потери от ружейного огня с крепостной стены. Теперь перед саперами, сумевшими сблизиться с неприятелем, стояла задача скрытно, сапным способом проделать под крепостную стену подземный ход. Возникшее еще при Петре I сапное дело получило развитие в недавнюю Крымскую войну. Тогда же были созданы многие роты, получившие название саперных, которые занимались в боевой обстановке земляными работами. Служба в них была тяжелой, требовала от солдат силы, выносливости и умения. Теперь здесь, у крепости Геок-Тепе, специальной саперной команде предстояло рыть подземный ход под стену, чтобы взорвать ее. Дело осложнялось тем, что на пути находился ров, и нужно было прорыть галерею под ним.

В галерее тесно, как в могиле. Горит свеча и при скудном свете солдаты, как кроты, орудуя кирками и укороченными лопатами, вгрызаются в твердый, слежавшийся грунт. Землю насыпают в мешки и, передавая сидящим на корточках солдатам, поднимают их наружу, там незаметно высыпают.

Дышать трудно, не хватает воздуха, сами саперы обнажены, по телу ручьями стекает пот. Каждая сажень продвижения дается ценой неимоверных усилий. Чтобы облегчить труд, снаружи протянули длинный кожаный рукав и по нему нагнетали воздух. Наверху, сменяя друг друга, солдаты безостановочно крутили вал машины.

Скобелев ревностно следил за работой.

— Главное, не сделать промашки, — предупреждал он саперов. — Мину нужно заложить точно под стеной, иначе труд пропадет.

— Не извольте беспокоиться, все сделаем тютелька в тютельку, — успокаивал казачий сотник Кулаковский, производивший расчеты. В последний приход Скобелева сотник обещал, что к 10 января работы закончит и доложит ему о готовности.

— Удачно получится — команде три тысячи рублей, а лучшим солдатам еще и четыре Георгиевских креста. А уж если промахнетесь… — Погрозив кулаком и не договорив, генерал стал выбираться из галереи.

Сотник Кулаковский не подвел: на исходе 9 января доложил, что саперы с заданием справились, проход завершили, подвели его под самую стену.

— Теперь очередь за минерами. Пусть укладывают взрывчатку, — доложил казачий начальник.

— Поместятся ли в камере семьдесят пудов? — спросил Скобелев.

— Туда лягут все сто.

Весь день, соблюдая величайшую осторожность, минеры укладывали под стену мешки с порохом. К ним подвели зажигательные шнуры. Камеру со взрывчаткой заложили досками, засыпали землей, укрепили, чтобы взрывная волна ударила в стену и разрушила ее.

С утра начала стрельбу и расположенная на участке полковника Козелкова мощная брешь-батарея. В течение нескольких часов двенадцать ее орудий били в стену, посылая в одно место снаряд за снарядом. И стена не выдержала, лопнула, от нее отвалились глыбы, образуя пролом, через который можно было ворваться внутрь крепости. После того в дело вступили орудия меньшего калибра, осыпая шрапнелью текинцев, пытавшихся заделать брешь. И еще два дня по бреши велся огонь, чтобы при штурме пехотинцы могли прорваться через пролом в крепость.

В российском календаре 12 января известно как Татьянин день, названный так в честь святой великомученицы.

— В Татьянин день и предпримем штурм, — объявил на военном совете Скобелев. И все с ним согласились.

К штурму было все готово: лестницы, фашины, мешки с землей и все необходимое. Свои задачи знали не только командиры, но и солдаты, с которыми в отдалении проводились учения.

Накануне штурма с утра вдруг небо заволокло тяжелыми тучами и полил дождь. Казалось бы, что из того: дождь так дождь. Но он грозил осложнить действия, потому что мог превратить в месиво глину у провалов и затруднить действия солдат.

Сколько таких вот, на первый взгляд, незначительных случайностей должен предвидеть военачальник, готовясь к сражению! И этот январский дождь мог повлечь неоправданные человеческие жертвы, а этого никак нельзя было допустить.

Полки выстроились на молебен. Полковые священники обошли строй, благословляя солдат на ратные подвиги. Потом слово держал перед солдатами Михаил Дмитриевич.

— Братцы-товарищи! — прозвенел его высокий голос. — Настал решительный для каждого из нас час. То, к чему мы готовились более полугода, должно завершиться завтра. Вот она, эта злополучная крепость, которой мы должны овладеть. Высоки и крепки ее стены, и совсем не слабый засел в ней гарнизон. Но скажите мне: есть ли для российского солдата укрепления, которые бы он не преодолел? Великий Суворов говорил: мы — русские, мы все одолеем. И я уверен, что завтра мы подтвердим слова великого полководца. Ждать нам более нельзя. Мы у крепости, и все готово к штурму. Неудача недопустима, потому что мы потерпим тогда полное поражение: наши раненые товарищи попадут тогда в руки врага, мы потеряем артиллерию, потеряем обозы. Перед нами один выбор: позор или слава. Я уверен, что каждый из вас сделает все возможное, чтобы добиться славы. Для себя, отечества, царя! За победу, братцы! Ура-а!

— Ура-а! Ура-а! Веди нас! На штурм! — загремели в ответ голоса. — Да здравствует Скобелев! Ура-а!

Заслышав крики, из крепости открыли стрельбу. Хлопнула пушка, но это никак не испугало солдат. Они были полны решимости наступать.

На этот раз лагерь погрузился в сон раньше обычного, но ночь прошла в тревожном ожидании. В полночь сыграли побудку, и ротные начальники вывели своих солдат на исходные позиции, в глубокие траншеи. Дождь прекратился еще с вечера, слегка морозило, мерцали звезды.

С первым лучом солнца загрохотали пушки, все тридцать орудий били по намеченным целям, но главные из брешь-батареи стреляли по пролому. Первой выступила находившаяся в отдалении от крепости колонна полковника Гайдарова. Под прикрытием дождя артиллерии она начала продвижение вдоль западной стены, привлекая к себе внимание осажденных. Это был предусмотренный Скобелевым маневр, вынуждавший неприятеля перебросить туда часть своих сил от южной стены. Именно там находился пролом и там должна была взорваться мина.

Как нередко бывает, минеры вдруг обнаружили неисправность, и теперь спешно устраняли ее. Перевалило за десять часов, когда начальник минеров доложил, что можно взрывать.

— Приступайте! — разрешил генерал.

Взрыв прогремел с устрашающей силой. Поверхность у стены вдруг вздыбилась, приподнимая часть стены, и тут же стена стала разламываться на огромные глыбы, образуя пролом. Не успело осесть облако пыли, как находившиеся неподалеку казаки-охотники во главе с сотником Кулаковским ворвались через пролом в крепость. Не ожидавшие здесь нападения текинцы бросились на них. Вспыхнула рукопашная схватка. Неприятель превосходил числом, и если бы не подоспевшая помощь, казакам пришлось бы худо.

В это время через брешь в стене в крепость ворвались солдаты полковника Козелкова. Их вел молодой офицер — внук героя Отечественной войны граф Орлов-Денисов. Он командовал первым батальоном апшеронцев. Текинцы рубились насмерть, отражая попытки русских солдат продвинуться в глубь крепости. Смертельно ранен Орлов-Денисов, пал сотник Кулаковский. Командир второго батальона Апшеронского полка Попов был в самой гуще схватки, вместе со своими сыновьями. В первые же минуты оба сына погибли.

Генерал Скобелев, пытаясь сдержать себя, руководил сражением с наблюдательного пункта. Мысль о том, что происходит в крепости, терзала его. Донесения неутешительны: слишком неравны силы. Наконец, не выдержав, он обратился к начальнику штаба Гродекову:

— Оставайтесь здесь, а я в крепость.

— Нужно повременить, пока не прояснится обстановка, — пытался тот удержать генерала.