Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 59

— Тогда будет поздно.

С двумя эскадронами драгун и казачьей сотней он помчался к крепости…

Сражение закончилось к вечеру, крепость пала. В тот же день Скобелев разослал в окрестности разъезды со своим воззванием. Он призывал ахалтекинский народ к миру, обещая милосердие и помощь. И этот призыв возымел действие. На следующий день отряд под началом полковника Куропаткина занял Асхабад.

Донесение о взятии крепости Геок-Тепе Скобелев направил главнокомандующему Кавказской армией великому князю Михаилу Николаевичу. Тот немедленно возвестил о победе Александра II. Прочитав донесения, император телеграфировал ответ: «Благодарю бога за дарованную нам полную победу. Ты поймешь мою радость. Спасибо за все твои распоряжения. Передай мое сердечное спасибо всем нашим молодцам: они вполне оправдали мои надежды. Генерал-адъютанта Скобелева произвожу в полные генералы и даю Георгия 2-й степени. Прикажи поспешить представлением к наградам». Это было одно из последних распоряжений Александра II. 1-го марта 1881 года в результате террористического акта народовольцев он погиб.

Престол занял его сын Александр III. Как и отец, новый император на Скобелева посматривал с опаской: уж очень велика была его популярность в народе и особенно среди солдат, а сам генерал непредсказуем в своих действиях. Александр III давал понять «белому генералу», что он не намерен приближать его ко двору, так как обязанности командира 4-го корпуса требуют присутствия Скобелева в Минске.

Возвращение Скобелева из Туркестана с победным рапортом о взятии Геок-Тепе Александр встретил сдержанно, если не прохладно. Узнав об этом, друг и советник царя Победоносцев[2] написал ему встревоженное письмо. В нем давалась оценка Скобелева. Вот отрывки из него:

«Я уже смел писать Вашему Величеству о приеме Скобелева. Теперь в городе говорят, что Скобелев был огорчен и сконфужен тем, что вы не высказали желания знать подробности о действиях его отряда… Я слышал об этом от людей серьезных, от старика Строганова, который очень озабочен этим. Я считаю этот предмет настолько важным, что рискую навлечь на себя неудовольствие Вашего Величества, возвращаясь к нему. Смею повторить снова, что Вашему Величеству необходимо привлечь к себе Скобелева сердечно. Время таково, что требует крайней осторожности в приемах. Бог знает, каких событий мы можем быть еще свидетелями и когда мы дождемся спокойствия и уверенности. Не надо обманывать себя: судьба назначила Вашему Величеству проходить бурное, очень бурное время, и самые большие опасности и затруднения еще впереди. Обстоятельства слагаются, к несчастью нашему, так, как не бывало еще в России, — предвижу скорбную возможность еще такого состояния, в котором одни будут за вас, другие против вас… Скобелев стал великой силой и приобрел на массу огромное нравственное влияние, т. е. люди ему верят и за ним следуют. Это ужасно важно, и теперь важнее, чем когда-нибудь… Могу сие представить, что вам было неловко, несвободно, неспокойно со Скобелевым и что вы старались сократить свидание..'.».

Пребывая в Минске, Скобелев проявлял живейший интерес к международным делам, присматривался к проводимой германским канцлером Бисмарком политике, направленной против России. Вызывало настороженность и усиление немецкой военной мощи.

ГЛАВА 8

НА ЗАКАТЕ ДНЕЙ СВОИХ

Опасный генерал

Война на Балканах закончилась подписанием мирного договора между Россией и Турцией. Получили независимость ранее принадлежавшие Турции Сербия, Румыния, Черногория; создалось самостоятельное княжество Болгария от Черного до Эгейского морей; России возвращалась Бессарабия, присоединялись города Карс, Батум, Ардаган, Баязет.

Однако этот мир не был признан Англией и Австро-Венгрией. Обе державы опасались усиления России на Балканах и вынудили ее согласиться на пересмотр принятых условий Сан-Стефанского мира. В июле 1877 года был созван Берлинский конгресс. Вел его известный противник российской политики германский канцлер Бисмарк. Заседания продолжались в течение месяца. В результате Карс, Бутум и Ардаган остались за Россией, Баязет перешел к Турции. Пересмотрели и другие условия, отнюдь не в пользу России.

Отношения между Россией и Германией ухудшились. Они еще больше обострились после подписания Австро-Германского договора, направленного против России. Для смягчения отношений престарелый германский монарх Вильгельм I, доводившийся Александру II дядюшкой, согласился на встречу с племянником. Встреча состоялась в сентябре на русской территории близ границы, но она не дала результатов.

Скобелев с самого начала занял позицию против Германии, видя в ней будущего противника на поле сражения. В ту пору его имя было известно уже не только в России, но и в Европе. Его победы в русско-турецкой войне, завоевания Ахал-Теке вызвали восторженные отклики прессы. Его сравнивали с Суворовым.

В начале 1882 года Скобелева пригласили в качестве гостя на военные маневры в Германию. В течение нескольких дней два вышколенных пехотных корпуса по разработанному и отрепетированному плану демонстрировали перед зрителями свою выучку. Находясь на трибуне почетных гостей вместе с германскими генералами, Скобелев прислушивался к разговорам и все более и более проникался мыслью, что маневры и его приглашение преследуют одну цель: запугать Россию мощью немецкой военной машины. И не ошибся. Восьмидесятичетырехлетний Вильгельм, с трудом удерживаясь на коне, сказал русскому генералу:

— Вы видели действия только двух корпусов. Но передайте его величеству Александру, что в случае надобности все пятнадцать сумеют исполнить свой долг так же хорошо, как эти два, которые вы наблюдали.

Еще откровеннее был принц Фридрих. На банкете, хлопнув Скобелева по плечу, он выпалил:

— Любезный друг, делайте что хотите, но наша Австрия должна занять Солоники.

— Но ведь они в Греции, — заметил Скобелев.

— Они будут в Австрии, потому что нам нужно Средиземное море.

Не задерживаясь более в Германии, Михаил Дмитриевич выехал в Париж. На второй день после прибытия во французскую столицу в гостиницу, где он остановился, явились два молодых человека. Оба чернявые, в студенческих куртках. Один высокий, длинноволосый, второй — небольшого роста с курчавою бородкой.

— Генерал Скобелев? — спросил по-русски с сильным акцентом высокий.

«Опять эти газетчики!» — подумал с неудовольствием Михаил Дмитриевич.

— Что господам надо? Кто вы?

— Я — Никола Гярусов, — назвался высокий.

— Стефан, — представился другой.

— Братушки? — по выговору он узнал балканских славян, и лицо дрогнуло в улыбке. Ну как же он сразу не признал их?

— Да, да, — заговорили они разом. — Мы — сербы, учимся здесь в университете. Студенты.

— Что же вас, господа, привело ко мне?

— Ваше превосходительство, мы пришли засвидетельствовать вам свое уважение за славные дела, храбрость, любовь к нам, славянам, — с южной горячностью стали они объяснять.

— Это мой долг, господа, долг христианина прийти в трудный час на помощь единоверцам.

— Ваше имя для нас свято, в вашем лице землячества чтут великую Россию и все воинство за заступничество в войне против турок. Мы благодарны вам, что открыто сказали об этом в выступлении…

— Каком выступлении? Что вы имеете в виду?

— Ваш спич, который вы произнесли в Петербурге, на собрании офицеров.

— Как же вы о том узнали? — не скрыл удивления генерал.

— Мы прочитали во французской газете.

— Здесь? В Париже? И в какой газете читали? — уставился на них генерал.

— Во многих. Ваше имя полмесяца не сходило с газетных страниц. Говорили о вас разное. Многие обвиняли, осуждали. Но мы, студенты-славяне, приняли вашу сторону. Мы вас любим и верим каждому слову.

— И потому просим принять нас, — высказал второй, с чернявой бородкой.