Пьеса для обреченных - Русанова Вера - Страница 44

— Ого! Прогресс! Вы уже говорите «если»!.. Кстати, дружеский совет: пока мы не поняли, зачем все это организовано, не рассуждайте о том, почему она вас не убила! Не очень умно выглядит!

— Но Наташа…

— Что Наташа?! — Ольга вдруг утратила спокойствие и выкрикнула имя Каюмовой с яростным остервенением. — Ваша Наташа убила моего любимого человека!

И вы пытаетесь заставить меня замолчать?! Это же ясно как белый день, если, конечно, немного пошевелить мозгами! Начнем с того, что Вадим странным образом ослеп и не заметил человека, спящего под пальто!

— Он был пьян!

— А не проще предположить, что она в это время где-то пряталась? Ладно, оставим пока это! Но дверь! Абсолютно бесшумно открывшаяся дверь! И это в старом, разваливающемся здании, где скрипит абсолютно все и вся! Как будто кто-то крайне предусмотрительно смазал петли… Дверь, с одинаковым успехом отпирающаяся как изнутри, так и снаружи!

Так вот отчего мне стало, неуютно и тревожно, когда мы впервые вошли в квартиру Бирюкова и дверь там отворилась бесшумно и легко! Мое подсознание просто услужливо открыло в тот момент нужный сундучок памяти со свежими воспоминаниями о той, другой двери, открывшейся без малейшего скрипа, и светлом силуэте Натальи, возникшем в черном, пустом проеме.

— Вы хотите сказать?..

— Да, я хочу сказать, что у любезной вашему сердцу Каюмовой был второй ключ! Она заранее отперла дверь изнутри, дождалась, когда Вадим доедет до нее, ударила его ножом, под прикрытием полузадернутого занавеса забежала обратно и благополучно закрылась… В общем, примерно все то же самое, что она наплела вам про мистического убийцу в тапочках, только без идиотских пробежек через весь зал!

Я нервно сглотнула. То, что говорила Ольга, казалось ужасным, но вполне логичным!

— Дальше она прикинулась невинной овечкой и принялась долбиться изнутри, требуя, чтобы ее выпустили. Вы поверили и выпустили убийцу, хотя вообще-то она прекрасно могла выбраться и без вашей помощи.

— Оля, подождите! Но зачем?..

— Слушайте дальше! — оборвала она довольно резко. — Дальше ваша Каюмова берет инициативу в свои руки. И это при том, что всего час назад она, якобы мертвецки пьяная, спала под чьим-то пальто! Вы много за свою жизнь видели людей, которые в таком состоянии способны были хотя бы рассуждать? Не говоря уже о том, чтобы действовать?! Причем действовала Каюмова весьма энергично и стала не только контролировать каждый ваш шаг, но и навязывать вам определенные поступки. С ее подачи вы едете за предусмотрительно утерянной помадой!

Естественно, что Человек в сером заранее знает о вашем появлении. От нее же он узнает о вашем намерении поехать в аэропорт. И даже дубликат ключа от вашей квартиры ему при таком раскладе не нужен, потому что руку на подушку подложила все та же Наташенька, пока вы отлучались на кухню или в туалет!.. Не правда ли, все складывается просто отлично?

Я потрясенно и как-то тупо молчала. Мысли ворочались в голове тяжело и медленно, как белье в старой стиральной машине. Наташа! Моя Наташка! Резкая и энергичная Наташка! Не может этого быть! В принципе не может быть! Однако она ведь действительно звонила каким-то приятелям, когда мы собирали вещи у нее дома, прежде чем рвануть в аэропорт! И эти самые приятели ни разу после этого не возникли на нашем горизонте! Она могла, теоретически вполне могла звонить Человеку в сером! Она не оставляла меня практически ни на минуту, а потому имела возможность контролировать все мои действия. Опять же от меня она довольно много знала о Славике и Лехе. Только зачем все это? Зачем?!

Странная организация с туманным, как десять тысяч Альбионов, родом деятельности. Бирюков — шут и пешка, болтавший, к сожалению, слишком много.

Славик и Леха, затеявшие свою игру и безнадежно проигравшие. И я… Какое ко всему этому имею отношение я?!

Ольга стояла прямо передо мной и задумчиво изучала ноготь безымянного пальца. Если бы она по-прежнему испепеляла меня взглядом, кричала, обвиняла, я бы, наверное, начала спорить. Но она стояла и молчала, как будто все только что сказанное само собой разумелось.

— Оля, — предприняла я еще одну жалкую попытку убедиться в том, что все это — лишь недоразумение, — вы ведь сами спрашивали: зачем? И главное, зачем так сложно? Почему кому-то понадобилось устраивать целое представление из убийства Вадима Петровича?

— Пока не знаю. — Она так хладнокровно пожала плечами, что у меня по спине пробежал неприятный холодок. В каждом ее слове, в каждом жесте чувствовалась спокойная уверенность женщины, которая нашла убийцу и теперь непременно отомстит.

— И потом… Помните, когда я заикнулась про колдовство и магию, вы сказали, что там тоже все очень логично и каждое действие имеет совершенно конкретную цель: либо тебя за что-то карают, либо от тебя чего-то хотят, либо просто приносят в жертву, как ритуального козла? Помните? — Ольга все так же спокойно кивнула. — Вот видите! Даже во всей этой оккультной чертовщине так! А здесь? Какая здесь может быть цель?! Да, Наташка уже через пять минут общения со мной поняла, что от меня можно добиться чего угодно без дополнительных запугиваний! Я сразу, вы понимаете, сразу готова была бежать отсюда сломя голову и всю оставшуюся жизнь не раскрывать рта! Стоило меня о чем-нибудь спросить — просто спросить, не обязательно подсовывая под нос мертвые руки! — я бы тут же все выложила как на духу! Ну не борец я по характеру, не герой, и в разведку меня брать нельзя! А самое-то главное — Наташка об этом .знала!

Выложившись на полную катушку, я как-то сразу сникла и взглянула на Ольгу с робкой надеждой. Но та, похоже, не была склонна к оправдательным вердиктам.

— Знала не знала — это все детали. — Ее глаза жестко сощурились, а губы презрительно искривились. — Я, честно говоря, думаю, что она всего лишь исполнитель, а никак не мозговой центр. Ваша любимая Каюмова ничего сама не решала, но это не важно — все равно получит то, что заслужила, и…

— Вы собираетесь идти в милицию?

— С чего вы взяли?

С минуту мы смотрели друг на друга с одинаковым выражением искреннего недоумения во взглядах. Потом почти одновременно опустили глаза. Мне было страшно. Однако я не знала, что можно возразить, какие привести аргументы в пользу все еще дорогой моему сердцу Каюмовой.

— Но надо же хотя бы проверить? Хотя бы как-то убедиться?

— Согласна. — Ольга наконец сняла свой кошмарный капюшон и взбила пальцами темные крупные локоны. — А для начала было бы совсем неплохо ее найти.

Поэтому я сейчас собираюсь поехать в ту квартиру и поговорить с соседками. Если хотите, можете отправиться со мной.

До «Красных ворот» мы ехали на метро, потом шли мимо высотки и ярко освещенных витрин магазинов. И везде пассажиры и прохожие косились на нас весьма подозрительно. Мы и правда являли собой очень странную пару: печальная, красивая, одетая с иголочки Ольга и моложавая бомжиха в старом болоньевом плаще. Потоки слез, пролитые в отделении, не только не украсили мою физиономию, но еще и усугубили эффект, производимый гримом. Я думаю, честным согражданам ужасно хотелось предупредить Ольгу о том, что надо внимательнее следить за своей сумочкой и карманами.

В полутемный и мрачный двор каюмовского дома я нырнула с большим облегчением. У глухой кирпичной стены стояло несколько машин, в помойке копался мой незнакомый «собрат».

— Вы уверены, что хотите туда пойти? — спросила Ольга, задумчиво раскрыв и снова закрыв пачку сигарет.

— О чем вы?

— Ну, хотя бы о том, что ваша Наталья вполне может оказаться дома.

Ольга чувствовала, что я до сих пор до конца не верю, и давала мне возможность если не смягчить, то отсрочить удар.

— Нет, я поднимусь вместе с вами. Тем более, что тетя Паша будет гораздо охотнее разговаривать со мной.

— Как хотите. — Ольга пожала плечами и первой вошла в подъезд.

До самой двери квартиры мы молчали и только перед тем, как нажать на кнопку звонка, обменялись взглядами.