Азиатские христы - Морозов Николай Александрович - Страница 85

Вот до чего, читатель, можно дойти, руководясь историческими доказательствами!

Перейдем теперь и к другому, на этот раз не материальному дереву.

Когда-то Пушкин написал о своих стихах и прозе:

«Я памятник себе воздвиг нерукотворный

К нему не зарастет народная тропа.

То не тирана памятник позорный

К которому идет бессмысленно толпа.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык

И гордый внук славян, и финн и ныне дикий

Тунгус и друг степей калмык».

Но сочинения Пушкина были напечатаны вскоре после его смерти, а те, которые не подходили по цензурным условиям, быстро размножались в рукописях, пока не были изданы за границей. А что же мы знаем о Собраниях-Питаках?

Нам говорят, что в царствование Ватты Гамини на Цейлоне, соответствующего по времени как раз Юлию Цезарю (-100 – 44 г.), т. е. в минус 88 году, через 330 лет после смерти Будды-Гаутама были впервые изложены письменно воспоминания о нем. Махаванса передает об этом важном событии в следующих стихах, приводимых ею из Дипавансы:

«Монахи мудрые передавали устно

Текст трех Питак и комментарий к ним

Но видя, что идет забвенье их в народе

Чтоб Веру предохранить, внесли собравшись в книги».

Но разве можно сохранить в памяти не только самому, но и заставить задолбить своего ученика целые тома прозы?

Нам, европейским ученым,— отвечают,— конечно невозможно. Но индусские ученые — другое дело.

«Но это нежелание переписать текст — говорит наивно Рис-Девидс,— именно и ценный в следствии своей наивности,— не должно вести к сомнению относительно тождества существующего изложения текста с принесенным им когда-то на Цейлон. Он сохранялся таким же образом, как и классические произведения относительно подлинности которых не существует сомнений (стр. 218)».

А вот, в предшествовавших томах мы получали апокрифами Эпохи Возрождения и все классические произведения. Так почему же не сделать того же и относительно индийской классической литературы, не смотря на то, что «в 1875 году: Ратнапуре, под председательством главного жреца Сумангалы, собралась ревизионная комиссия, состоявшая из ученейших монахов, и старательно просмотрела все Питаки»?

Но возвратимся к псевдоисторической части, перескочив через четырехсотлетний исторический промежуток и становясь менее экстравагантным, историки буддизма говорят, что Бирма перешла к нему уже только в 450 году нашей эры, Сиам в 632 году, а Ява получила первых миссионеров буддизма одновременно с возникновением агарянства в VII столетии: «Но несомненно,— прибавляет Рис-Девидс, что буддизм был господствующей религией в тринадцатом столетии нашей эры, к которому относят постройку храма в Боро- Будоре ( стр. 220)».

Вот с этим можно и не спорить. Но хуже становится дело, когда переходим к Китаю.

«Буддизм,— говорят нам,— проник в Китай по пути, огибающему северо-западный Гималайский склон и идущему через восточный Туркистан». Уже во 2 году по Р.Х.. посольство, отправленное, может быть, Хувишкою, доставило буддистские книги (об отрицании которых буддистами Индии мы только что говорили) тогдашнему Китайскому императору А-или, и говорят, что император Минг-Ти, в 62 г по Р.Х., побуждаемый виденным им сном, послал в Татарию и центральную Индию и ввел буддистские книги, в Китае: Монахи из центральной и северо-западной Индии часто совершали путешествия в Китай, и сами китайцы совершили много путешествий в более древние буддистские страны для собирания священных сочинений, старательно переводимых ими на китайский язык. В четвертном столетии буддизм стал государственною религиею в Китае, где существовали и существуют монахи, принадлежащие к большинству различных школ позднейшего непальского буддизма.

*****************ПРОПУЩЕН ЛИСТ

Во время своего пребывания в этой стране Хиуен Тзанг присутствовал на великом Канойском (Канъякубжинском) соборе, созванном при Силадитийе в 634 г. (и почти одновременно с Ш. Константинопольским, 680-691 г.), на котором учения Малого Экипажа были положительно осуждены.

Нам говорят, что вскоре после оставления Хиуен Тзангом Индии буддисты подверглись жестоким гонениям и притеснениям со стороны индусов, подстерегаемых учеными браминами, но даже в одиннадцатом столетии цари Кашмирский и Орисский, все еще поддерживали религию Гаутамы. В двенадцатом столетии, когда Кашмир был завоеван мусульманами, в Индии же не оставалось буддистов за исключением немногих, которые сохранили жалкое существование, усвоив индусские верования относительно кастовых учреждений и ритуала.

Время появления в Тибете первых миссионеров буддизма в точности не известно. Первый буддистский царь Тибета послал в Индию за священными писаниями в 632 г. нашей эры, но спустя столетие последователь местного идолопоклонства, — говорят нам, — изгнал монахов, разрушил монастыри и сжег священные книги. Но церковь возвратилась торжествующею после смерти своего гонителя и быстро стала приобретать богатства и влияние, благодаря духу Будд, присутствующих в ней. Этот дух присутствует в хутуктах, занимающих почти подобное же положение, как кардиналы в римской церкви, и он в особенности воплощен в Далай Ламе, непогрешимом главе церкви, земном представителе Адибудды, в буддистском папе. Но Далай Лама стал лиг в 1419 г. единственным светским властителем Тибета.

Следующее описание высокой службы в Хласском главном храме даст читателю понятие о степени развития, которого теперь достиг ламаизм.

В главный храм священного города входят через широкий притвор, где продаются святая вода и четки и в котором стоят 4 статуи архангелов. Стены покрыты грубыми рисунками, изображающими сцены из легенд о Будде, а крыша поддерживается шестью массивными столбами, покрытыми лепною работою с яркою окраскою и позолотою. Сама церковь состоит из длинного среднего пространства, отделенного рядами столбов от двух боковых пространств и сквозными серебряными решетками, в виде занавесей — от двух больших алтарей. На боковое пространство с каждой стороны выходят 14 приделов. В конце находится святое место, в котором помещаются 15 украшенных драгоценными камнями табличек с мистическими символами и другими выводами буддистской метафизики, а в наиболее отдаленной нише, представляющей род апсиды, находится великолепная золотая статуя обоготворенного Гаутамы Будд. Слева — трон Далай Ламы, справа — трон Панчен Ламы, а с обоих сторон в нисходящем порядке, как по величине, так и по великолепию, — сиденья хутукт, аббатов и 14 степеней низшего духовенства. Против статуи Будды находится главный, жертвенный алтарь, поднятый на несколько ступеней над полом. На верхних ступенях стоят статуи из золота, серебра и глины, на нижних — колокольчики, лампы, кадила и другие предметы, употребляемые при священнодействии. По звуку рожка или трубы, духовенство собирается в притворе в мантиях и шапочках. При третьем сигнале, процессия, имея впереди себя живого Будду, шествует по боковому крылу. Когда Далай-Лама опустился на свой трон, каждый Лама отвешивает перед ним по три поклона и в определенном порядке садится на диван, скрестив ноги. Тогда звонят в колокол, и все бормочут Три Убежища, Десять Предписаний и другие формулы. По наступлении молчания, снова звонят в колокол, и жрецы храма начинают петь более длинные отрывки из священных книг. В праздничные дни наиболее торжественным моментом службы является молитва об обвящении когда благословляются приношения. Звонят в колокол, и все монахи начинают петь молитвенный гимн, в котором прося о присутствии Духа всех Будд. Один из монахов держит над собою зеркало, — смысл, по-видимому, тот, чтобы запечатлеть изображение духа при его появлении; другой монах поднимает кружку; третий — мистически символ мира; четвертый — чашу; другие – разную священную посуду и мистические и символы. Голоса поющих, звук колоколов, барабанов и труб становится все громче, и храм наполняется ладаном из священных кадил. Монах, держащий кружку, несколько раз обливает водою, смешанною с сахаром и шафраном, зеркало, которое другой монах каждый раз вытирает шелковым полотенцем. Вода стекает с зеркала над символом мира и стекает в стоящую внизу чашу. Из нее святая смесь выливается в другую кружку. Одна или две капли ее могут быть накапаны на руки каждого из участвующих в службе монахов, которые мажут священною жидкостью макушку своей выбритой головы, свой лоб и свою грудь. Затем они проглатывают остальные капли, веря, что они проглатывают часть божественного существа, изображение которого было запечатлено в зеркале, по которому протекла вода.