Обыкновенное мужество (повести) - Грудинин Олег Георгиевич - Страница 3

3

Странные это были ребята. Держались они от всей команды почему-то в стороне. Всегда только втроем. Часто сидели без копейки денег, выпрашивая у корабельного повара — кока лишнюю тарелку супа, потом вдруг доставали где-то крупные суммы и тогда шныряли деньгами направо и налево. Валентин верховодил. На мои вопросы, откуда у них бывают такие большие деньги, он отшучивался: «Бог послал», а однажды сказал, что на стороне «сшибают халтурку». Это значило, что они где-то подрабатывают. Где и когда? Ведь мы почти не покидали парохода!

В день формального зачисления в команду парохода мы отправились в ресторан.

— Обмоем тебя, будешь настоящим корешом! — пообещал Валентин. — Хорошо, что ты длинный ростом. За восемнадцатилетнего сойдешь запросто.

Я спросил, что значит быть корешом.

— Мы все кореши, — ответил вдруг молчаливый Коля. — Вот у тебя денег нет, а мы поить тебя будем! Понял? Значит, мы твои кореши — друзья.

Валентин вытащил из кармана кошелек.

— Видишь? Почти полсотни. Гуляем! Бог нас, бедных, не забывает!

Все трое расхохотались.

…На следующий день у меня болела голова и душу терзало чувство неосознанной вины. Черт знает, что я там натворил, в ресторане! В памяти от вчерашнего вечера почти ничего не осталось. Золоченые люстры… Пожилой официант в белой манишке… Водка в графине… Дорогие, толстые папиросы… Кажется, я требовал у нашего официанта пятьдесят рублей сдачи…

Глава четвертая. Кладбище кораблей

Это была тоскливая песня, почти без мелодии. Песня одиноких морских путей и жестоких пиратских законов:

Когда небо горит бирюзой. Опасайся дурного поступка. У нее голубые глаза И дорожная серая юбка…

За бортом монотонно плескалась волна, однообразным стуком подпевала волне машина, и так же монотонно и однообразно выводил голос:

И увидев ее на борту, Капитан вылезает из рубки. И становится с трубкой во рту Возле девушки в серенькой юбке…

Прошел уже месяц с тех пор, как я стал матросом. Весь этот месяц пароход возил грузы из Ленинграда в Кронштадт и на берег нас капитан почти не отпускал. Разве что только на пристань за папиросами или в свободное от вахты время выпить кружку пива.

Теперь предстоял небольшой отдых. Мы шли в Ленинград и должны были сутки простоять на заводе, чтобы сменить гребной винт. Настроение у моих товарищей было мерзкое. Наша вахта кончилась, и теперь мы четверо лежали на койках, ожидая прибытия в город. Я заметил, что по каким-то непонятным мне причинам на ребят время от времени нападала хандра. Причем на всех троих разом. Тогда Коля с Толей начинали петь песни или бессмысленно ругаться. Валя же просто замолкал. Глаза его становились злыми, он не отвечал даже на простые вопросы. Из нескольких намеков и случайно брошенных слов мне удалось понять, что Валя, Толя и Коля поступили на пароход в одно и то же время, а до этого между собой знакомы не были. Но все они знали какого-то Виталия Безгубова и подонка Мишеля.

Около восьми часов вечера мы прибыли в Ленинград, и Валентин неожиданно велел мне собираться.

— Куда? — удивился я.

— На рыбную ловлю!

— Но я не люблю ловить рыбу!

— Полюбишь! Жрать небось рыбку станешь? — в голосе Валентина появились злые нотки.

— Да чего ты злишься? Пойдем, если хочешь. А надолго?

— На всю ночь.

— А может, мы здесь понадобимся? На заводе?

— Нет. Капитан отпустил до утра.

— Что ж, — я накинул на плечи шинель, — пошли!

…Порывистый осенний ветер гнал облака в сторону моря. На пустынном берегу не было ни души. На грязном песке чернели просмоленные рыбачьи лодки. В стороне виднелось угрюмое здание.

Было уже совсем темно, когда мы столкнули лодку в воду. Некоторое время мы шли на веслах, потом Валентин, достав из-под скамейки шест, принялся ставить залатанный парус.

— Ветер в аккурат в нашу сторону, — определил он, подняв намоченный палец. — За полчаса донесет!

— До какого места? — полюбопытствовал я.

Мне никто не ответил. В тишине противно поскрипывал руль, свистел ветер, бормотала разрезаемая лодкой вода.

— Ты, Петр Ракитин, брось прикидываться дурачком, — наконец сказал Валентин. — Больно ты хитрозадый. Месяц уже на наши деньги живешь. Пьешь, куришь, в ресторан ходишь, а все ничего не понимаешь! Хватит хитрить! Пора отрабатывать!

— Что же я должен? Воровать, что ли?

— Чудак ты, Петя! Большой дурень! — голос Валентина вдруг повеселел. — Кто же тебя воровать заставляет? Не хочешь — не воруй! Твое дело. А помочь нам ты обязан. Иначе не по-товарищески. Деньги-то мы на тебя тратили? И мичманка на тебе наша. Краденая, между прочим. И кто же тебе поверит, что ты ничего не знал?

— И учти, — вмешался в разговор Николай, — если продашь — пришибем, как суку, но закону. По голове веслом, да в черную холодную воду. Чи-и-жик!

Сердце у меня покатилось вниз, руки похолодели.

«Кричи не кричи, никто не услышит, — подумал я. — Залив кругом…»

— Да ты ее бойся! Воровать тебе не придется, — успокоил меня Валентин. — Вот возьмем сейчас товар, отвезем на берег — и все. Большего от тебя никто не требует…

— Тише! — скомандовал вдруг Анатолий приглушенным голосом. — Мы у цели.

Я поднял глаза и невольно отшатнулся. Прямо из воды поднимались, надвигались на нас необъятные черные громады.

— Что это?!

— Тише! Это кладбище кораблей, — так же понизив голос, пояснил Валентин.

Он свернул парус, и я понял, что не громады двигались на нас, а нашу лодку несло на них. Волны с шумом и плеском бились о железные корпуса отведенных сюда и затопленных на мели многоэтажных морских пассажирских судов. Но днем, если смотреть с нашего парохода, они всего на несколько метров возвышались над водой. Капитан сказал, что их затопили в Отечественную войну, а вытаскивать не стали, не имело смысла.

Валентин засвистал песню:

Когда небо горит бирюзой, Опасайся дурного поступка…

Невдалеке послышался плеск весел. Из-за корпуса затонувшего корабля выплыла лодка. Человек в капюшоне подгреб к нам.

— Уходите! — вполголоса приказал он. — Сегодня опасно. Это тот, новый? — он ткнул в мою сторону.

— Да… — кивнул Валентин.

— Ладно, видел его. Сматывайтесь! Вот вам деньги! — человек в капюшоне кинул Валентину на колени сверток и быстро заработал веслами.

Удивительно знакомые интонации послышались мне в его голосе.

Обратно мы шли против ветра, только на веслах. Грести было тяжело.

Я долго не отрывал глаз от черных остовов мертвых кораблей. На какое-то мгновение мне показалось, что в иллюминаторе одного из них загорался свет. Но, вероятно, это был отблеск вынырнувшей из-за облаков луны…

Глава пятая. Иннокентий третий

Ночь я спал плохо. Мучили кошмары: спилось, что меня захватила шайка бандитов. Я проснулся в холодном поту с мыслью: «Хорошо, что это только сон!», но услужливая память тут же напомнила о вчерашнем. Неужели все это произошло со мной? Что делать? Рассказать капитану? Капитан вызовет ребят, они ото всего отопрутся, а ночью убьют меня. В том, что «кореши» могут убить, я ни минуты не сомневался. «Нет! — решил я. — Сперва соберу веские доказательства… Чтобы у капитана не было сомнений. А там будь что будет!»

Весь день «Адмирал Нахимов» простоял под погрузкой. Большие бутылки со спиртом, ящики с медикаментами осторожно опускали та палубу, грузили в трюмы. Только к вечеру мы получили разрешение на выход в Кронштадт. С нами в рейс пошел незнакомый мне паренек. Сначала я не очень-то им интересовался, только подумал: ну и белобрысый! Но когда мы шли уже в «моркале», капитан вызвал меня к себе в каюту и сказал: