Властелин Окси-мира - Бахтамов Рафаил - Страница 23

О том, что произошло дальше, почти ничего не известно. На высоте около 7 километров Тиссандье посоветовался со спутниками, сбросить ли балласт, чтобы продолжать подъём. Сивель и Кроссе-Спинелли радостно согласились. Тиссандье сбросил несколько мешков с песком, и аэростат прыгнул вверх. Самочувствие у всех было отличное, настроение чудесное. «Мне никогда не было так хорошо, – рассказывал потом Тиссандье. – Я ощущал, что погружаюсь в сон: лёгкий, приятный, без сновидений». В последний момент он успел открыть клапан.

Очнулся Тиссандье через час. В голове шумело. Внутри было пусто, словно из него выпустили воздух. Он попробовал двигаться. Тело сделалось ватным, он с трудом поднял руку. Аэростат плыл на высоте 6 тысяч метров.

С огромным трудом Тиссандье добрался до своих спутников. Они были без сознания. Постарался привести их в чувство. Не удалось. Безжизненно белые лица и странные улыбки, будто они притворяются, шутят, а в глубине души смеются над ним. Тиссандье был храбрым человеком, но эта застывшая радость привела его в ужас. Усилием воли он заставил себя дотянуться до каната, открыл клапан. Аэростат медленно заскользил вниз…

Ни надувная лодка, ни запас провианта не понадобились. Аэростат опустился в густо населённом районе. К месту приземления немедленно прибыли врачи. Энергичные меры дали возможность спасти Тиссандье. Кроссе-Спинелли и Сивель погибли, так и не придя в сознание. При осмотре в кабине аэростата были найдены подушки, полные кислорода, аэронавты ими не воспользовались.

Эта трагическая история взволновала современников. Как объяснить гибель аэронавтов? Почему они – люди храбрые и опытные – не воспользовались кислородом? Что это за странное чувство радости, о котором рассказывает Тиссандье?..

Сейчас, когда высотные полёты стали обычными, нам понятна трагическая история «Зенита». Аэронавты были уверены, что почувствуют недостаток кислорода и успеют «включить» подушки. В этом была их главная ошибка. Ошибка, за которую двое из членов экипажа заплатили жизнью.

Исследования последних лет показали, что уже на высоте 1, 5 – 2 километров человек хуже видит и хуже думает. Предметы кажутся ему плоскими – нарушается так называемое глубинное зрение. Особенно ослабевает зрение ночью. В полутьме человек с трудом различает показания приборов. Задачи, которые он легко решал на земле, требуют больших усилий.

На высоте 4 километров человек чувствует слабость, головокружение. Даже несложная работа его утомляет. С подъёмом это ощущение исчезает, кажется, что все опять нормально. Однако это обманчивое благополучие. Резкое движение, случайное усилие, и человек теряет сознание.

Высота 6 – 7 километров – граница. Сознание висит на «ниточке». В любое мгновение «ниточка» может порваться без всяких видимых причин. У человека нет сил ни работать, ни думать.

О высоте 8 километров в книгах сказано коротко: «Грозит смерть»…

Тиссандье и его товарищи, как удалось установить, достигли высоты 8600 метров. Остальное понятно. Только крепкий организм и привычка к высотным полётам спасли жизнь командиру «Зенита».

Исследования дали ответ и на другой вопрос. Нарушения нормальной деятельности, вызванные высотой, сам человек обычно не ощущает. Больше того. Чем слабее становится сознание, тем легче, спокойнее и увереннее он себя чувствует. И если ему сказать, что он плохо соображает, хуже видит, он не поверит. Кислородный голод вроде опьянения.

Но это внешняя сторона дела. А как высота отражается на работе человеческого двигателя и, в частности, «дыхательного автомата»?

Оказывается – и в этом суть! – автомат не реагирует на высоту, он продолжает действовать так, словно ничего не случилось. Автомат «настроен» на углекислоту. Если её содержание в альвеолярном воздухе поднимется выше нормы, автомат сработает: человек начнёт делать частые и глубокие вдохи, станет задыхаться, ощутит беспокойство…

Однако на высоте содержание газов в атмосфере не меняется. Человек дышит нормально. Поступивший из крови в лёгкие углекислый, газ своевременно удаляется из организма. Дыхательный центр не испытывает раздражения, и автомат спокойно работает, обеспечивая вдох и выдох. И не замечает, что это совсем не тот вдох, что над человеком нависла смертельная опасность.

А вдох действительно не тот. В воздухе, которым дышит человек, по-прежнему 21 процент кислорода. Но сам воздух (и, следовательно, кислород) имеет гораздо меньшую плотность. Как известно, на уровне моря давление воздуха 1 атмосфера, что соответствует 760 миллиметрам ртутного столба. С ростом высоты давление падает. На высоте 2 километров – 596 миллиметров ртутного столба; 6 километров – 354; 8 километров – 267 миллиметров. Уменьшается и парциальное давление кислорода. Если в нормальных условиях оно составляет 160 миллиметров, то при подъёме, скажем, на 6 километров давление кислорода снижается до 74 миллиметров ртутного столба.

Между тем насыщение крови кислородом зависит именно от его парциального давления. Это естественно. Ведь чем ниже давление газа в альвеолах, тем медленнее он проходит через «перегородку», медленнее растворяется в крови и соединяется с гемоглобином.

Всё идёт как будто нормально. Сердце работает, кровь совершает свой вечный круговорот. Только кислорода в ней недостаточно. Ткани и клетки переходят на голодный паек, начинают задыхаться. Реакции, идущие в организме, замедляются, затухают. Грозит смерть.

Испытания показали, что на высоте 14 километров не помогает даже дыхание чистым кислородом. На этой высоте атмосферное давление 106 миллиметров ртутного столба. Понятно, что и чистый кислород имеет такое давление. А это гораздо меньше, чем нужно, ибо при обычных условиях его парциальное давление в воздухе 160 миллиметров.

И всё-таки с каждым годом человек поднимается всё выше. Космос – это мир, вовсе лишённый кислорода. А человек уже начал штурм космоса.

Без кислорода? Нет, с кислородом. При подъёмах на высоту 4 – 12 километров применяются приборы, в которых человек дышит чистым кислородом. Выше используют стратосферный скафандр, похожий на водолазный. Это – герметически закрытый полётный костюм, внутри которого постоянное давление воздуха.

Для полётов на высоту свыше 18 километров необходима специальная герметическая кабина. В ней поддерживаются нормальное атмосферное давление и постоянный состав воздуха. Именно в таких кабинах совершали свои изумительные полёты советские космонавты.

Современные пассажирские самолёты (ИЛ-18, ТУ-104, АН-10-и др.), летающие на высоте 8 – 10 километров, также оборудованы герметическими кабинами.

… Конечно, в тот день я не говорил ни о космосе, ни о реактивных лайнерах. Был 1948 год. Но о высотных скафандрах я упомянул, они уже применялись.

– Подождите, – остановил меня Смолин. – Дайте подумать. Итак, насколько я понимаю, высота обманывает «дыхательный автомат» человека. И это кончается печально.

– Правильно, – подхватил Гена. – Мы его тоже обманываем, но по-другому. Со знанием дела. И всё кончается сверхблагополучно.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Завтра вы ещё раз сможете убедиться.

– Хорошо. И всё-таки расскажите подробнее. Тогда-то и было впервые произнесено это слово – «апноэ».

«ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧИТ ВСЁ!»

Девять часов вечера, но ещё светло. Солнце висит над морем и медленно сползает вниз, к горизонту. Кончается июнь, самые длинные дни в году. Время Смолин выбрал специально: вечером бассейн закрыт, сюда никого не пускают. Нас, конечно, пустили. Если бы для проведения опытов нужно было попасть в рай, Смолин исчез бы на минуту, а когда вернулся, соответствующий апостол (кажется, Пётр) уже распахивал бы райские ворота.

– Никого! – предупреждает Смолин.

– Слушаюсь. – Охранник бассейна, дядя Петя, подносит руку к козырьку. Фуражка у него, понятно, морская.

Смолин вводит нас в раздевалку.

– Устраивайтесь удобнее, – гостеприимно приглашает он. – Хозяйство вот сюда, на стол. Одежду прямо на скамейку. Трусы? Действительно, могли быть короче… А в общем, ерунда, посторонних нет.