Время теней (Правила абордажа) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 79

— Папа... Папочка... — заплакала Глаша.

— Я бы на твоем месте сдался, — сказал Сохно.

— Где люди, которые пошли сюда, в котельную? — спросил чеченец.

— Я убил их.

— Ты — один?

— Нет, со мной был помощник. Сильно пьяный.

Он убил одного. Потом убили его.

— Ты один застрелил пятнадцать человек? — смеясь, спросил бородатый чеченец.

— Нет, — так же, смеясь, ответил Толик. — Четверых я зарезал. Пятнадцать застрелил.

Взгляд бородатого изменился. В глазах промелькнул ужас. Он поверил.

— Ты — капитан?

— Да. Я — капитан.

Чеченец задумался. В это время за спиной послышался звук автомобильного двигателя. По улице прошел «уазик». Прошел мимо и скрылся. Сохно, честно говоря, ждал из машины выстрелов себе в спину. Но оттуда не стреляли. И в машину никто стрелять не стал.

— Капитан, — чеченец опять стал смелым и наглым. — Подгоните нам машину. Мы уедем. Иначе мы убьем девочку и ее бабушку. Я обещаю, что сам сделаю это. Сам отрежу девочке голову. — Он показал на длинный нож, болтающийся на поясе.

Сохно обернулся. В двух шагах за его спиной стоял начальник райотдела милиции.

— Где их «Нива»?

— Недалеко поставили, — отозвался из-за кустов казак. — Подогнать?

— Подгоняй.

— Капитан, на себя берешь? — спросил мент.

— Беру.

— Ну-ну...

Согласно инструкции все переговоры с захватившими заложников террористами должны вести представители местных органов власти. В данном случае глава районной администрации или начальник райотдела. Но глава администрации в отъезде. Начальник райотдела здесь, однако на него полагаться трудно. Может дров наломать.

— Какие твои условия? — спросил Сохно.

— Ты убираешь своих людей. Мы садимся в машину. И уезжаем с заложниками. На границе мы их отпустим.

— Я тебе не верю. Ты не отпустишь заложников.

— Я могу тебе дать слово мужчины.

— Я не верю твоему слову. Ты — не мужчина.

Глаза чеченца блеснули.

— Зря ты так сказал.

— Я сам тебе ставлю условия. Я убираю людей.

Ты отпускаешь заложников. Я остаюсь вместо них.

И вместе мы доезжаем до границы.

Чеченец опешил.

— Ты сам сдаешься нам?

— Да.

— Я согласен, — сказал тот так поспешно, что капитан сразу понял — бандит уже увидел перед собой большую кучу долларов.

— Сейчас подойдет машина. И мы поедем.

— Но ты поедешь без оружия.

— Конечно.

Сохно отошел в сторону, медленно снял с себя и передал одному из казаков все свое вооружение. И незаметно для бандитов сдернул с пояса казака гранату, которую подсунул себе под бронежилет.

Он, конечно же, понимал, что чеченцы никогда не захотят его отпустить. Не для того они прибыли в станицу. Но граната, если они не найдут ее, будет у него в руках, и он надеялся воспользоваться ею при случае. А если найдут, то останется надеяться только на свои руки.

Машина подошла.

— Муса! — крикнул бородатый. — Проверь транспорт.

Из дома выскочил молодой чеченец. Забрался в машину и несколько минут обыскивал и проверял ее.

— Чисто.

— Капитан, убирай людей.

Сохно махнул рукой. Не опуская стволов, менты и казаки стали отходить.

— Выводи заложников.

Чеченец что-то крикнул по-своему. Вывели бабушку и Глашу. Но тут же приставили пистолет к затылку капитана. Можно было бы попробовать вырваться. Он сумел бы. Он быстрее и подготовленное их. Но бабушка с внучкой — не сообразили — задержались рядом, провожая его. Их могли бы сразу застрелить.

— Прости нас, — сказала бабушка. — И прощай.

Пусть господь с тобой будет.

— Он всегда со мной.

Сохно под стволами сел на заднее сиденье «Нивы». Рядом пристроился раненый и с другой стороны еще один бандит. Выпрыгнуть из машины всего с двумя боковыми дверьми невозможно. Значит, надо ждать момент. На переднее сиденье справа сел бородатый. За руль тот, которого назвали Муса.

Только машина тронулась, как бородатый захохотал в голос, обернулся и достал наручники. Сохно протянул руки, и браслеты надежно защелкнулись.

С наручниками неудобно доставать гранату. Но все-таки можно. Надо только выбрать момент и сделать это незаметно.

— Вот теперь ты, капитан, в моих руках. Как давно я ждал этого... Как давно...

— Значит, ты не собирался отпускать меня.

— Я не враг своему народу.

— Но ты не собирался отпускать и старуху с девочкой. Я видел это по твоему лицу.

— Я тебе давал слово мужчины.

— Мне ты тоже давал слово.

— А-а... Что с тобой говорить... Вот приедем, ты не просто говорить будешь. Ты кричать начнешь. Ой, как громко кричать начнешь. И маму будешь звать.

— Мне тебя жалко, — сказал Толик. — Если бы ты был честным, я бы тебя простил. Но ты сам себя приговорил.

Граната была уже у него в руках. Осталось сделать лишь одно движение и потом диктовать чеченцам условия. И он был уверен: они сойдутся в цене. Сохно большим пальцем легко сдернул кольцо. Начал продумывать не линию своего поведения, а фразы, которые он произнесет, — артистическая натура взыграла!

Подъехали к мосту. Уже достаточно рассвело.

В стороне, в кустах у реки, Сохно заметил угол брезентовой крыши другой машины. Чеченцы этого не заметили. Значит, та машина не чеченская. И это именно она проезжала по станице во время переговоров. Может, пограничники? Как бы не подстрелили вместе с бандитами и его... Такие случаи бывали.

Выезд с моста. Сохно увидел вдруг, как что-то непонятное перегородило дорогу на уровне фар. Муса инстинктивно резко ударил по тормозам. Застонал и сказал что-то по-своему раненый справа от Толика.

И в тот же момент темные пятна закрыли видимость сбоку. Загремели выстрелы, зазвенели стекла. Все четыре чеченца были застрелены в одну секунду. Машина продолжала двигаться, но рука человека, прыгнувшего на подножку, держала руль. Наконец «Нива» замерла. Открылись дверцы. Чеченцев с переднего сиденья выбросили наружу.

— Выходи, капитан.

Голос показался подозрительно знакомым. Даже сердце дрогнуло — до того знакомым. Сохно ногами толкнул переднее сиденье и, согнувшись, вылез из объятий двух трупов. Рядом с машиной стояли и смеялись бывший командир отдельной мобильной группы подполковник Игорь Согрин и шифровальщик группы, а потом командир группы ликвидаторов, в которую входил и Сохно, майор Афанасьев, по прозвищу Кордебалет.