Небо в огне - Тихомолов Борис - Страница 60

Новые игрушки очаровали меня и, по всей видимости, были недорогие. «Куплю!» - решил я и потряс карманом.

- Есть деньги! Сколько стоит?

- Пить капэк! - ответил Ахмед.- Вози ешь? Сколько дать?

- Д-две!-заикаясь, сказал я, с трудом проделав в уме сложные арифметические подсчеты.

Ахмед взобрался с ногами на скамью и вытянул из толстой связки камышинок две трубочки.

- Дэржи! - сказал он.- Ха-ароший сурпрыз в новый год устроишь.

Я положил на прилавок пятаки и жадно схватил покупку.

- А что это, дядя Ахмед?- спросил я, рассматривая аккуратно завальцованные с обеих сторон, ярко раскрашенные трубочки.

Ахмед не торопясь подобрал пятаки, швырнул их в ящик и, в третий раз зевнув, сказал:

- Комнатный ракэт. Панымайшь? Пустой путылка вазмэшь, да? Камышинка вставышь, здэс футулок зажгешь… патом узнаишь, что будэт.

- Комнатный, говоришь? - озадаченно спросил я.- В комнате пускать?

- Комнатный, комнатный!-замотал головой Ахмед.- Новый год пустышь, папа с мамой радоваться будут. Иды!

Декабрь старого, 1925 года, как бы жалея об утраченной молодости, долго сыпал дождем на серые деревья, на глинистое месиво дорог, на грядки огородов, с торчавшими капустными кочерыжками, а в канун Нового года вдруг расщедрился и повалил густыми хлопьями снега. К вечеру все вокруг стало по-праздничному чисто и нарядно.

Я прибежал со двора, вспомнил про свои ракеты и, дождавшись, когда мать вышла из комнаты, полез за ними под кровать. Ракеты лежали в небольшом фанерном ящичке среди многих, очень нужных мне вещей: обломков велосипедных спиц, старых грамофонных пластинок, гаечек и гвоздиков.

Вынув камышинки с картонными трубочками, я любовно вытер с них пыль и стал рассматривать место, где поджигать, но услышав чьи-то шаги за дверью, проворно сунул ракеты под одеяло. Тревога оказалась напрасной: на пороге стоял Ванюшка, причесанный, умытый.

Новый год встречали вместе. Мы сидели на корточках перед ящиком, поставленным в углу, пили по очереди из бутылки лимонад и закусывали пирожками с капустой.

За столом у взрослых было шумно. Все говорили разом, стараясь перекричать друг друга, спорили о чем-то, курили. О приближении Нового года мы узнали по звону стаканов и по дружным восклицаниям взрослых:

- Давайте, давайте готовиться! Новый год подходит!

Я выхватил из-за пазухи приготовленные для этого случая ракеты, взял пустую бутылку из-под лимонада, поставил ее возле стены и опустил в горлышко камышинку.

- Как, обе сразу пустим или по одной? - зашептал Ванюшка.- Давай сразу, а? Вот будет здорово, а?

- Нет, - сказал я.- Сразу обе - жирно будет. Мы по одной. Ну, давай объявлять.

Мы взялись за руки, встали лицом к пирующим и только хотели объявить о предстоящем «гвозде программы», как гости разом поднялись, зазвенели стаканами, закричали:

- С Новым годом! С новым счастьем! Урр-р-а-а!… Ванюшка безнадежно махнул рукой:

- Пустое дело! Не слышат. Валяй так.

Я опустился перед бутылкой на колени, вынул коробок из кармана, чиркнул спичкой. Тонкий серый фитилек, похожий на мышиный хвостик, загорелся сразу. Шипя и разбрызгивая мелкие искры, он быстро укорачивался. Вот огонек, мелькнув в последний раз, скрылся внутри картонной трубочки. Я инстинктивно попятился назад: «Что-то будет?!» - мелькнуло у меня, и в ту же секунду трубка сердито зашипела, пыхнула дымом и…

Вжжжахх!.

Огненный смерч с треском ударился в потолок, ураганом пронесся вдоль комнаты, стукнулся в противоположную стену, отскочил к полу, промчался в обратный конец, упал рядом с бутылкой, взлетел вверх…

Вжжж! Вжжж! Вжжж! Вжжж!

Гости замерли в ужасе. Кто-то завизжал, кто-то полез под стол.

От мечущегося по комнате огненного колеса у меня зарябило в глазах.

Вжжж! Вжжж! Вжжж! Б-бахх!!

Ослепительно ярко, с громким треском лопнула ракета под самым потолком. К моим ногам шлепнулась разорванная пополам картонная трубка с камышинкой.

Наступила мертвая тишина. Сквозь сизую пелену густого вонючего дыма едва просматривались перекошенные от страха лица гостей. Но мне виделось только одно: в дальнем углу из-за стола угрожающе поднималась коренастая фигура отца с всклокоченной бородой. Глаза его были жутко сердитые, а дрожащие руки уже нащупывали пряжки ремня. Я охнул и пулей вылетел за дверь.

Очнулся на улице, у сугроба, преградившего путь. Сердце бешено колотилось. От дурного предчувствия щемило под ложечкой: «Вот влетит теперь от отца ни за что ни про что!»

Скрипнув, хлопнула калитка. Я вздрогнул и обернулся. Передо мной стоял Ванюшка.

- Эх, вот здорово! -прошептал он.- Как она трахнула, а! Где у тебя вторая, а? Давай пустим!

Вторая ракета была зажата у меня в кулаке, спички тоже. Словно во сне, воткнул камышинку в сугроб, чиркнул спичкой почти не глядя, поднес к фитильку.

Вжжж!…

Хвостатой кометой стрельнул в небо огненный смерч.

Вжжж- жж!… Б-ббахх!!

Высоко- высоко, под самыми звездами лопнула и рассыпалась золотыми брызгами ракета. Мы стояли, раскрыв от изумления рты, и смотрели, как в воздухе медленно таяли огоньки.

- Вот так «комнатная ракета»!-удивленно проговорил Ванюшка.- Выходит, надул нас Ахметка, а?!.

- Надул, - сказал я, как бы отвечая на вопрос, заданный мне восемнадцать лет назад.- Но зачем он это сделал? Ведь он же был добрым человеком, ты это знаешь. Ну ладно, пошли.

Романов поправил фуражку, одернул китель и решительно толкнул дверь.

В магазине было темно и неуютно. Пахло столярным клеем и пылью. Сидевший у прилавка седой грузный иранец с большими очками на горбатом носу медленным движением положил газету, которую читал, тяжело поднялся со стула.

- Гаспада офицер желают купить игрушка?- с вежливым недоумением осведомился хозяин и моргнул большими грустными глазами.

- Э-э-э… Понимаете ли, - сказал Романов, многозначительно взглянув на меня. - Мы ищем… комнатную ракету!

Хозяин недоуменно сдвинул очки на лоб.

- Простите, гаспада офицер, ви навирна… шутите или я не понимал вас, - проговорил он. - Но-о… простите- комнатный ракэт не бывает.

Романов огорченно поджал губы и, как бы нехотя, повернулся к выходу.

- Что ж, - сказал он. - Очень жаль! Я так и знал. Здесь нет таких игрушек, какие были в Ташкенте у Ахмеда в «Детском мире». Помнишь?

При этих словах хозяин умоляюще протянул руки.

- Постойте, постойте! - взволнованно проговорил -он.- Ахмед, это я! «Детский мир» был у меня! Вы знали Ахмед?! Я Ахмед!…

Прижав руки к груди, он стоял, красный от волнения, и растерянно моргал глазами, пытаясь что-то вспомнить, увязать нас - двух улыбающихся офицеров, с обстановкой прошлых лет. Но мы явно не увязывались в его памяти. Он нас не знал. Не помнил.

- Ну, если вы Ахмед, - сказал я, -то у вас обязательно должны быть комнатные ракеты. Вспомните двух таких мальчишек (я показал рукой, какие были мальчишки), которые каждый день приходили к вам в «Детский мир» поглазеть на игрушки. Это было недавно, лет… восемнадцать тому назад. Как раз под Новый год. И вы продали им две комнатные ракеты. Помните?

- Да, да! Два мальчишки…- растерянно проговорил Ахмед. - Каждый день, с книжками… Да, да, по- , мню, помню, мальчишка, но… комнатный ракэт не помню. Я продал им ракэт и сказал, что они… комнатный?

- Ну конечно! - рассмеялся Романов. - Вы еще сказали тогда: - «Новый год пустышь, папа с мамой радоваться будут. Иды!»

Лицо у Ахмеда сделалось пунцовым. Он в смущении схватился руками за голову, взъерошил коротко подстриженные волосы:

- И я им сказал, чтобы пускал в комната?! Ай, ай, ай! Как минэ стыдна! Я обманул мальчишка… Я верил тогда в аллах, читал Коран. Ах, бедный я, бедный Ахмед! Я думал, если обмануть неверного, то десять грехов спадет с души правоверного. Ах, как минэ стыдна!

Внезапно Ахмед выпрямился. Седые кустистые брови его, подпирая очки, полезли на лоб, в широко раскрытых глазах засветилась догадка.

- А где эта мальчишка? Эта мальчишка вы?! Эта блестащий офицер те самый мальчишка? О-о-о! О-о-о!…