Собрание сочинений - Бродский Иосиф Александрович - Страница 17

17

Глава 27Гоним. Пролетами Пассажа,свистками, криками ворон,густыми взмахами фасадов,толпой фаллических колонн.Гоним. Ты движешься в испугек Неве. Я снова говорю:я снова вижу в Петербургефигуру вечную твою.Гоним столетьями гонений,от смерти всюду в двух шагах,теперь здороваюсь, Евгений,с тобой на этих берегах.Река и улица вдохнулилюбовь в потертые дома,в тома дневной литературыдогадок вечного ума.Гоним, но все-таки не изгнан,один – сквозь тарахтящий веквдоль водостоков и карнизовживой и мертвый человек.Глава 28Зимою холоден Елагин.Полотна узких облаковвисят, как согнутые флаги,в подковах цинковых мостков,и мертвым лыжником с обрываскользит непрожитая жизнь,и белый конь бежит к заливу,вминая снег, кто дышит вниз,чьи пальцы согнуты в кармане,тепло, спасибо и за то,да кто же он, герой романав холодном драповом пальто,он смотрит вниз, какой-то праздникв его уме жужжит, жужжит,не мертвый лыжник – мертвый всаднику ног его теперь лежит.Он ни при чем, здесь всадник мертвый,коня белеющего беги облака. К подковам мерзлымвсе липнет снег, все липнет снег.Глава 29Канал туманный Грибоедов,сквозь двести лет шуршит вода,немного в мире переехав,приходишь сызнова сюда.Со всем когда-нибудь сживешьсяв кругу обидчивых харит,к ограде счастливо прижмешься,и вечер воду озарит.Канал ботинок твой окатити где-то около Невыплеснет водой зеленоватой, -мой Бог, неужто это вы.А это ты. В канале старомты столько лет плывешь уже,канатов треск и плеск каналови улиц свет в твоей душе.И боль в душе. Вот два столетья.И улиц свет. И боль в груди.И ты живешь один на свете,и только город впереди.Глава 30Смотри, смотри, приходит полдень,чей свет теплей, чей свет серейвсего, что ты опять не понялна шумной родине своей.Глава последняя, ты встанешь,в последний раз в своем лицесменив усталость, жизнь поставишь,как будто рифму, на конце.А век в лицо тебе смеетсяи вдаль бежит сквозь треск идей.Смотри, одно и остается -цепляться снова за людей,за их любовь, за свет и низость,за свет и боль, за долгий крик,пока из мертвых лет, как вызов,летят слова – за них, за них.Я прохожу сквозь вечный город,дома твердят: река, держись,шумит листва, в громадном хорея говорю тебе: все жизнь.первая половина 1961, Ленинград

Июльское интермеццо

(цикл из 9 стихов) [13]

В письме на юг

Г. Гинзбургу-Воскову

Ты уехал на юг, а здесь настали теплые дни,нагревается мост, ровно плещет вода, пыль витает,я теперь прохожу в переулке, все в тени, все в тени, все в тени,и вблизи надо мной твой пустой самолет пролетает.Господи, я говорю, помоги, помоги ему,я дурной человек, но ты помоги, я пойду, я пойду прощусь,Господи, я боюсь за него, нужно помочь, я ладонь подниму,самолет летит, Господи, помоги, я боюсь.Так боюсь за себя. Настали теплые дни, так тепло,пригородные пляжи, желтые паруса посреди залива,теплый лязг трамваев, воздух в листьях, на той стороне светло,я прохожу в тени, вижу воду, почти счастливый.Из распахнутых окон телефоны звенят, и квартиры шумят, и деревьялиствой полны,солнце светит в дали, солнце светит в горах – над ним,в этом городе вновь настали теплые дни.Помоги мне не быть, помоги мне не быть здесь одним.Пробегай, пробегай, ты любовник, и здесь тебя ждут,вдоль решеток канала пробегай, задевая рукой гранит,ровно плещет вода, на балконах цветы цветут,вот горячей листвой над каналом каштан шумит.С каждым днем за спиной все плотней закрываются окна оставленных лет,кто-то смотрит вослед – за стеклом, все глядит холодней,впереди, кроме улиц твоих, никого, ничего уже нет,как поверить, что ты проживешь еще столько же дней.вернуться

13

Следующие 9 стихотворений входят в цикл «Июльское интермеццо», в СИБ

пронумерованные 1, 2, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10. – С. В.