Мешок с неприятностями - Серова Марина Сергеевна - Страница 32

Спать все еще хотелось, однако этим мои желания теперь уже не ограничивались. Жизнь уже вернулась в мое тело, хотя еще не совсем окрепла, а вместе с ее инстинктами и потребностями возвращались профессиональный инстинкт и потребность в информации. Чем закончился штурм Башни? Удалось ли задержать этого подонка Акмерханова и его «посылку» в Чечню? Где теперь Альбертик Кравчук, так бесславно лишившийся своей «правой руки»? И если б только ее... Господи! А бомба-то, бомба! О ней я совсем забыла, а ведь это главное! Сколько же времени я тут валяюсь?

Я даже привскочила на кровати, но от резкого движения закружилась голова, привыкшая к горизонтальному положению тела, и я была вынуждена снова опустить ее на подушку.

– Кажется, она еще спит, – услышала я за чуть приоткрытой дверью голос лечащего врача. – Впрочем, если и так, разрешаю вам ее разбудить: уже пора. Только недолго, больная еще слаба.

– Не беспокойтесь, доктор, – шепотом ответил мужчина, чей голос я не узнала.

Каблучки докторши застучали по коридору. Дверь скрипнула, и я зажмурилась, на всякий случай притворившись спящей. Разумеется, зажмурилась неплотно: сквозь густые ресницы мне прекрасно был виден вход в палату.

– Что же ты стоишь столбом, капитан? Голова застряла, что ли?

– Виноват, товарищ начальник из ФСБ. Только после вас! Но глядите сами не застряньте: бока у вас что-то того... широковаты.

– Ох, договоришься ты у меня, капитан!

Еще не видя посетителей – судя по всему, у них там происходило то же, что у Чичикова с Маниловым, – я не верила своим ушам. Может, сон все еще длится? Но это и правда были они – два моих самых лучших и самых верных друга. Те, с кем до сих пор я дружила только порознь и кого никогда не видела вместе.

Они ввалились в палату одновременно – лысеющий крепыш Кедров, и в самом деле заметно потяжелевший со времени появления персональной «Волги», и поджарый дылда Папазян, неуклюже приглаживающий пятерней буйные черные вихры. В сочетании с белыми халатами, так странно на них сидевшими, картинка была еще та!

– Спит, – шепотом констатировал Сергей Палыч и неуверенно позвал: – Татка!

– Черта с два – спит она! – расплылся Гарик Хачатурович. – Ты что, не видишь, как ресницы дрожат? Да она почуяла нас, когда мы были еще в приемном покое! А спящей притворилась только потому, что у нее нет возможности накраситься и нацепить какое-нибудь развратное мини-бикини. Эй, дорогая! Я прав?

Не приходя в сознание, я расхохоталась.

– Какой же ты все-таки мерзавец, Папазян! Хоть бы высокого начальства постеснялся, тем более что он у нас человек женатый, положительный...

– Ох, и не говори, Татка! – притворно сокрушился Кедров, чмокая меня в щеку. – Хорошо еще, что я, перед тем как сюда отправиться, укрепил свой дух благочестивой беседой с отцом Леопольдом. А то и не знаю, как бы выдержал общество твоего капитана!

– Слышишь, дорогая? Он сказал – «твоего капитана»! По-моему, стоит прислушаться к мнению давнего друга, а? Ведь человек, как ты говоришь, женатый, положительный... Ладно, ладно, товарищ начальник! Поцеловались – и хватит, уступите место другому.

Бесцеремонно отодвинув старшего по званию, Гарик навис надо мною – распростертой и беспомощной.

– Сергей, оттащи от меня этого маньяка! Он сейчас воспользуется моей слабостью.

– Не волнуйся, старушка: ему субординация не позволит, – глубокомысленно изрек Кедров, однако Гарика все же оттащил.

Наконец они расселись и немного успокоились.

– Глупенькая! – Папазянчик снисходительно ухмыльнулся. – Да если б я хотел воспользоваться твоей слабостью, уж я, поверь, выбрал бы момент, когда ты была еще более слабой, чем сейчас. И когда поблизости не было этого моралиста из ФСБ! Позавчера в Гаевке, например. – Гарик почесал щетину на подбородке, с которой не могла совладать никакая бритва, и добавил, склонив голову набок, придирчиво разглядывая меня с уморительной гримасой: – Правда, выглядела ты тогда, гм... не слишком аппетитно, дорогая. Да и теперь еще, если честно... Морда лица в синяках, макияжа нет, волосы как мочалка... Хотя эта рубашечка в розовый цветочек – она, должен признать, вызывает определенные ассоциации, но все же...

Придерживая рубашку в цветочек, чтобы ассоциации Гарика не стали еще более определенными, я потянулась за тапкой, но Папазян опередил меня и ловким пинком загнал тапочки далеко под кровать. А швырять в него розами Тагирова – слишком большая честь, поэтому я ограничилась «говорящим» взглядом.

Кедров, хоть и с порозовевшими ушами, еле сдерживал смех.

– Не слушай его, Татка: выглядишь вполне терпимо, честно говорю. Синяк всего один, да и тот уже почти незаметен. А макияж и прическа – дело наживное. Мне рассказывали, этот Джеймс Бонд из Еревана тоже смотрелся неважнецки после того, как выволок Акмерханова из подземного хода, так что зря он тут корчит из себя эстета.

– Ах, вам рассказывали, коллега из ФСБ? – ядовито парировал опер, но я не дала Гарику развернуться.

– Да хватит вам, надоели! Вы мне расскажете наконец, что произошло? Так Лечи арестован? Слава богу! Значит, Витек Кохнадзе не пристрелил его?

– Нет, только задел – царство ему небесное! Девятнадцать лет было дураку... Дядюшку-то не жалко: этот был матерая сволочь, туда ему и дорога. Свидетелей по делу и без него достаточно.

– По делам, капитан, – поправил Кедров. – Эта история на несколько уголовных дел потянет.

– Само собой. Один Лечи, гад, чего стоит! Надо же, что придумал, гад: рвануть рынок в двенадцать часов дня, в самый пик...

– Обезвредили? – выдохнула я.

Кедров усмехнулся – скромно, но с достоинством.

– Фирма веников не вяжет, старушка. Я же тебе говорил! Правда, задачка была посложней, чем обыскать подвал твоего дома: можешь себе представить, сколько на рынке мешков с сахаром! А ведь проверяли на всякий случай не только сахарок – крупы и все такое прочее... Ну ладно, подробности я тебе как-нибудь потом расскажу. Естественно, только те, которые не будут составлять тайну следствия.

Я вздохнула: вот она, черная неблагодарность. Да если б не я... Но возмущаться – знала по опыту – бесполезно.

– Сколько же там было, Сергей? Не зря хоть искали?

– Четыреста килограммов в тротиловом эквиваленте.

– Ничего себе!

– Вот именно. Если б эта штука сработала – не только от твоего «Южного» не осталось бы камня на камне, но и от соседних домов тоже. Такой вот сюрприз с гексагеном...

Несколько секунд все молчали, не в силах подобрать слова для комментариев. Сергей Палыч очнулся первым – как и положено старшему по званию.

– В общем, Татка, получается, что ты у нас – герой дня. Хотя, конечно, ты прескверная девчонка и с тобой не оберешься неприятностей, однако на этот раз должен признать: если б не ты... Мы знали, что Акмерханов прибыл в Тарасов, однако выйти на его след и установить связи никак не удавалось. Проверяли жилые дома, общественные места, конечно, и рынки тоже... Но никто и подумать не мог, что этот подонок заинтересуется «Южным»: такая глухомань...

– Не могли подумать, говоришь? Странно! Ведь фирма веников не вяжет, Сергей Палыч?

– Давай, давай – мордуй старого друга. Бей по больному... Одним словом, спасибо тебе, старушка! Заслужила.

– Боюсь, одним «спасибом» ты на этот раз не отделаешься!

– Естественно: вот только поправишься... Генерал уже выразил желание встретиться с тобой лично.

Папазянчик прочистил горло: он и так молчал подозрительно долго:

– Какая трогательная сцена: седой генерал благодарит и отечески напутствует молодую патриотку, едва не отдавшую жизнь за новую демократическую Родину... Меня прямо-таки слеза прошибла! И как всегда, ФСБ пожинает лавры спасителей отечества и получает ордена, а Гарик Папазян с прочими ментами, подставлявшие шкуры под пули, получают по заднице от своего полковника за самоуправство – только и всего...

– Ну, во-первых, орденов еще никто не получал, капитан. И вроде бы не планируется: не за что! Акмерханова мы, грубо говоря, прохлопали. Да и вы, кстати, тоже. Ну да ладно. В конце концов, взял его ты, Папазян, и вот тут-то полковник Колесниченко свои лавры никому не уступит. А во-вторых...