Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 45

Глава 9

До двух часов, когда местное телевидение передало короткое интервью «дядюшки», я успела еще проинструктировать также УФСБ в лице майора Кедрова.

Выслушав мой отчет за последние три часа, окончательные выводы и предложения, майор вынес свой вердикт: идейка, конечно, бредовая, но именно поэтому может сработать.

— По крайней мере, парень, который две недели не может починить замок в собственной комнате, должен проглотить твое техническое чудо без вопросов, — изрек Серега.

Разумеется, мужское самолюбие и честь мундира не позволили ему просто сказать: «Татка, какая же ты умница, а я, дурак, не додумался!»

Но этого я и не ждала. Однако по тону майора мне стало понятно, что внутреннее напряжение, которое не отпускало его с момента нашей встречи вчера утром, наконец-то стало спадать. Серый поверил в успех, и в его голосе появились обычные нотки добродушного превосходства.

Я, конечно, была не против: мой друг детства имел на это право — как мужчина и как офицер ФСБ.

— Лады, старушка. Бегу согласовывать. Но считай, что все подписано и утверждено. Больше тебе не звоню: дел прорва, а времени в обрез!

— Постой, а план театра у вас есть? — запоздало спохватилась я.

— Да уж как-нибудь, с Божьей помощью, — хихикнул он.

И в самом деле: глупый вопрос!

— Кстати, насчет театра, если случайно увидишь меня на спектакле, бросаться мне на шею необязательно.

— Ну, зачем же на шею, товарищ майор. Я возьму под козырек и крикну: «Слава КПСС!»

— А что, по содержанию — совсем неплохо.

Только сделаешь это в другой раз. Да, Татка… Будь там поосторожнее с этим твоим «странником», ладно?

— Бросьте, Сергей Палыч. Единственного оружия, которым он владеет, я перестала бояться давным-давно.

— Нахалка! Я кладу трубку.

Дон Мигель Мартинес на моем телеэкране тоже был традиционен — то есть просто великолепен. Правда, тревоги и несчастья последних двух суток не прошли для него даром: резче обозначились морщинки на лбу, которых я до сих пор не замечала, и под глазами легли темные тени, отчего они стали казаться еще больше (возможно, все это было отчасти результатом неудачного освещения). И конечно, сейчас он не улыбался.

С ним беседовал сам мэтр тарасовского ТВ, занимающий, если не ошибаюсь, пост заместителя председателя нашей телерадиокомпании.

Мигель выразил глубокое сожаление, что российские средства массовой информации, и в частности одна из популярных газет дорогого его сердцу Тарасова, очень быстро переняли худшее, чем печально знаменита западная пресса: стремление к дешевым сенсациям в ущерб не то что такту и порядочности, а просто элементарной правдивости.

— Так откровенно дезинформировать читателей на основании одного только анонимного телефонного звонка в редакцию — подобное вряд ли можно назвать журналистским профессионализмом!

«Дядюшка» взял «Тарасовский вестник», лежащий перед ним на журнальном столике, и процитировал:

— «К сожалению, нашему корреспонденту не удалось оперативно связаться с самим Мартинесом и задать ему прямой вопрос…» — Он снова поднял глаза в камеру. — Тоже ложь. Никто и не пытался «оперативно связаться» со мной по данному вопросу. Вчера весь вечер после спектакля я находился у себя в номере, и, полагаю, мой гостиничный телефон не является тайной для журналистов: я постоянно получаю много звонков, в том числе и от представителей прессы. Так что задать мне «прямой вопрос» именно вчера вечером было очень просто, но корреспондент «Тарасовского вестника» предпочел запустить газетную «утку».

— То есть вы утверждаете, господин Мартинес, что так называемый плащ Радамеса никто не похищал?

— Разумеется. Именно это я и утверждаю.

Плащ Радамеса как ни в чем не бывало висит в моем номере в шкафу с сейфным замком, который, согласно условиям контракта, был предоставлен мне принимающей стороной специально для хранения этой драгоценности.

Ни один мускул не дрогнул на правдивом лице кабальеро! Я пришла в восхищение: во врет, а…

— Господин Мартинес, не считаете ли вы, что в этих условиях было бы целесообразно привезти знаменитый плащ в студию и продемонстрировать нашим зрителям? Чтобы, так сказать, разом расставить точки над "i"?

— Нет, мне это не кажется целесообразным. — Вежливая улыбка «дяди» не демонстрировала его «рекламных» зубов. — Это выглядело бы так, будто я занервничал и желаю оправдаться. А у меня такого желания нет. И я абсолютно спокоен. Точки над "i" расставит завтрашний спектакль. Давайте поступим так, как советовал корреспонденту «Вестника» анонимный информатор: доживем до завтра! Вопреки всем досужим домыслам, я выйду завтра на сцену Тарасовского оперного театра в образе Радамеса. И разумеется, на мне будет знаменитый плащ, очень мне дорогой — не своим долларовым эквивалентом, а как подарок моих друзей, людей, которые меня любят. Тот самый плащ, который газетчик уже записал в «похищение века»!

Мигель смотрел сейчас прямо мне в глаза. Вот это рисковый мужик! Неужели он так верит в мои способности? Или просто в удачу?.. Да если только наша сегодняшняя ловушка не сработает… Если Лебедев окажется еще капельку умнее… Брр!

Что тогда будет с репутацией фамозо кантанте?

С карьерой майора Кедрова?!

Кажется, именно теперь, когда мне наконец-то все поверили — и клиенты, и коллеги, — сомневаться в успехе настал мой черед. К черту! Но пасаран, Мигель!

Кажется, он собирается еще что-то добавить?

— Кстати, пользуясь предоставленной мне возможностью, хочу сказать, что весь гонорар за мое завтрашнее выступление, сумма которого оговорена в контракте, я передаю нашему ., то есть вашему замечательному академическому театру оперы и балета, устроившему такой великолепный праздник чудесной музыки.

Браво, Мигель! Вот это жест! И как это достойно кабальеро… А уж гонорарчик-то у тебя, наверно, ого-го… Не моим чета. Впрочем, мне и моих хватит: заработать бы их только!

Рассыпавшись в благодарностях от имени театра и всего города, мэтр задал гостю студии последний вопрос: не собирается ли он обратиться в суд с иском к «Тарасовскому вестнику» о защите чести и достоинства?