Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 46

Надо было видеть Мигеля!

— Нет, не собираюсь. У меня есть основания полагать, что мои честь и достоинство — это категории достаточно высокой пробы. И они не пострадают от того, что кто-то пытался посадить меня в лужу, но в результате сел в нее сам! У меня и в самом деле была мысль предъявить этой газете иск на какую-нибудь символическую сумму — скажем, один рубль. И выиграть это дело в суде с единственной целью — воспитательной. Но я рассудил, что мои адвокаты слишком занятые люди, чтобы загружать их еще и командировками в Россию… Нет, судиться я не буду. Но я надеюсь, что у редакции «Тарасовского вестника» хватит мужества извиниться по доброй воле — если не передо мной, то хотя бы перед своими читателями. Право, есть за что!

В общем, он размазал этих газетных ребят по стенке — без всяких судов, без шпаги и даже без единого грубого слова. Только ведь с них все — как с гусей вода…

Я уже стала серьезно волноваться, не опоздает ли к началу операции мой чрезвычайно занятый сегодня «дядя»: в номере его, конечно же, не было. Длинные гудки в трубке просто сводили меня с ума. И сам он за целый день не позвонил ни разу…

Однако в половине пятого вахтерша в театре приветствовала меня сообщением, что мой дядя приехал десять минут назад и ждет меня в кабинете директора. Слава Богу!

Но оказалось, что Бог сделал даже больше: самого Федора Ильича в его кабинете в этот момент не было — куда-то отлучился. Поэтому мы с Мигелем смогли поздороваться по-родственному (правда, я предварительно убедилась, что шторы в кабинете спущены). Он выглядел несколько смущенным после своего вчерашнего ночного звонка, но все же припал ко мне, словно к источнику силы и вдохновения, даже не сняв с меня пальто.

А когда, наконец, до этого дошла очередь, у героя-любовника отпала его волевая нижняя челюсть:

— Таня… И вы собираетесь идти к нему… в этом?

— А что делать, Мигель? Иначе он не поверит, что я пришла его соблазнять, и поймет, что мы специально заманили его в ловушку.

— Нет, это невыносимо! Я убью его!!!

— Этим вы сорвете всю операцию и оставите себя без плаща, а майора без наркотиков. Он вам этого не простит.

— К черту! Я вас к нему не пущу. Да я вас вообще в этом и за порог кабинета не выпущу! Вы, в конце концов, моя племянница, дочь моей сестры, вы меня компрометируете!

— Ну, дон Мигель, дядя за племянницу не в ответе. Но если вас так это волнует, пожалуйста, я завернусь в шаль! Специально захватила, предвидя ваше пуританское возмущение, «дядюшка».

— Ах, черт возьми, да я же не за свою нравственность переживаю. Ведь он ее тут же с вас сдерет, эту шаль!

— Да уж конечно, придется кое-чем пожертвовать ради дела. Поэтому не задерживайтесь, чтобы жертвы не оказались слишком большими.

Вы должны появиться в партере ровно в пять пятнадцать. В том случае, конечно, если Лебедев не опоздает, но об этом вас известят. Вы ведь переговорили с Сергеем?

— Да, да, и с Сергеем, и с Федором, я все помню. Не беспокойтесь, не опоздаю! Говорю вам, я бы с удовольствием оказался там еще раньше вас и проучил бы этого донжуана!

— Не вздумайте, Михаил. Будьте молодцом.

Я постаралась смягчить его праведный гнев еще одним поцелуем, но мое предстоящее свидание с другим слишком волновало Мигеля. Переведя дух, он схватил меня за голые плечи:

— Что он вам говорил, Таня?

— Вы опять за свое? Да что же это такое, в самом деле!

— Что вам говорил этот подонок?!

— Не беспокойтесь, все, что надо, сказал! — Я не на шутку разозлилась. — Все, чего я от вас никак не дождусь, фамозо вы кантанте! Чурбан бесчувственный… Только на сцене вы и смелый!

— Таня… Я… я… чурбан? Ну, это уже… Я бесчувственный?!

В общем, если бы не своевременное появление хозяина кабинета, меня, скорее всего, ожидала бы участь Дездемоны или даже Кармен (если бы под руку «дядюшке» попался какой-нибудь колюще-режущий предмет). Мы едва успели оторваться друг от друга, чтобы не делать Федора Ильича очевидцем нашей сексуально-психологической разборки.

Первое, что я сделала после этого, — достала из пакета огромную тонкую шаль с люрексом. Наброшенная на плечи, она полностью скрыла под собой мое платье (что было совсем не трудно), а заодно и большую часть меня.

Я дала своим клиентам последние наставления, мы сверили часы, и…

И мне, собственно, было уже пора.

Сцену безмолвного прощания Татьяны и Мигеля я опускаю. Герой выглядел раскаявшимся грешником в аду. По-моему, он все осознал.

В пять минут шестого я свернула с широкой мраморной лестницы в знакомый коридор со стеклянной галереей. Только что навстречу мне попался приглаженный паренек в костюме с иголочки, выглядевший, как студент консерватории.

Из его нагрудного кармашка торчал уголок белого платка. Это означало, что мой «клиент» (еще один!) уже на месте.

«Дорогой Коля» — надо отдать ему должное! — тоже принял меры, чтобы мне понравиться. Разумеется, моя шаль здесь не понадобилась, он ее сразу отложил в сторону. К тому, что обнаружилось под шалью, Лебедев отнесся гораздо спокойнее, чем Мигель: ведь он, в отличие от «дядюшки», знал, что все это предназначается ему. Так что мне пришлось начать «жертвоприношение» в первые же секунды нашего свидания. Должна отметить, было не очень трудно притворяться; что мне все это нравится.

На мое счастье, «одинокий странник» не стал гнать лошадей. Получив некоторый аванс, он расслабился и решил, что теперь можно немного потрепаться, благо имелась и подходящая тема.

— Слушай, Танек, а правда, что ли, у твоего «дона» плащик свистнули? Все только об этом и болтают.

— Ой, да я-то почем знаю? Меня уж все замучили сегодня вопросами… Думаешь, он со мной это обсуждает?

— А ты его не спрашивала, что ли?

— Как это не спрашивала? Спросила, конечно. Так он мне то же самое и сказал, что по телику. Ты видел?

— Видел, видел. Ты думаешь, темнит?

— А Бог его знает? С директором он все секретничает, с Федором Ильичом… Ко-оль! Что это ты все про плащ да про дядю…

Я потянулась к нему, демонстрируя, что тема плаща меня нисколько не интересует. Лебедев исполнил, что требовалось, но было понятно, что его-то сейчас больше интересует как раз разговор.