Мастер убийств - Силва Дэниел - Страница 43

— А когда она стала ему не нужна, он влил в нее столько героина, что его хватило бы, чтобы убить верблюда. Полицейские говорили, что эта девица неоднократно задерживалась за наркотики и проституцию. Очевидно, Тарик полагал, что все будет выглядеть, как случайная передозировка.

— Но какое отношение имел ко всему этому ее брат? Его-то за что убили?

— Баржа зарегистрирована на его имя. Полицейские говорят, что он работал в Роттердаме. Возможно, он появился на барже как раз в тот момент, когда Тарик убивал его сестру.

— В этом есть смысл.

— Кстати сказать, имеются косвенные улики, подтверждающие эту версию. Живущая по соседству парочка слышала выстрел. Если бы Тарик планировал убить брата, он бы сделал все по-тихому. Похоже, визит брата застал его врасплох.

— Скажи, сравнительный анализ пуль, выпущенных в брата девушки и в чету Моргентау, проводился?

— Проводился. Пули выпущены из одного и того же оружия.

Им навстречу попалась молодая шведская пара, позировавшая перед объективом уличного фотографа. Габриель и Шамрон словно по команде повернулись и зашагали в противоположную сторону.

— Еще какие-нибудь новости есть? — спросил Габриель.

— Я хочу, чтобы в Лондоне ты был предельно осторожен. На прошлой неделе меня навестил один парень из Лэнгли. Из разговора с ним я понял, что американцы из своих источников знают, кто убил нашего посла в Париже. Они намереваются поймать Тарика и отвезти в Штаты, чтобы там предать суду.

— Меньше всего мне бы хотелось, чтобы нас уличило во лжи ЦРУ.

— Если бы только во лжи... Человек из Лэнгли также дал мне понять, что в случае, если мы будем действовать на территории западных стран без его благословения, последствия могут быть самые серьезные.

— Как ты думаешь, американцы что-нибудь о нас знают?

— Сомневаюсь. Но полностью я бы такую возможность не отметал.

— Не думал я, что возвращение на службу может быть чревато для меня длительным заключением в одной из британских тюрем.

— Пока будешь соблюдать дисциплину, тебе ничто не грозит.

— Мне бы твою уверенность.

— Ты нашел ее? — спросил Шамрон, меняя тему разговора.

Габриель кивнул.

— Ну и как? Она согласилась тебе помогать?

— Мне потребовалось кое-какое время, чтобы ее уговорить, но она согласилась.

— Никак не пойму, почему мои детки никогда не выражают восторга, когда я предлагаю им вернуться под родной кров. Неужели я был таким уж плохим отцом?

— Просто ты чрезмерно требователен.

Габриель остановился у кафе на Елисейских Полях. За столиком около витрины сидела Жаклин. Она читала журнал, а ее лицо скрывали большие солнечные очки. Мельком глянув на Габриеля с Шароном, она вновь сосредоточила внимание на журнале.

— Приятно сознавать, что вы оба снова работаете на меня, — сказал Шамрон. — Но прошу, не разбивай ее сердце. Она такая славная девочка...

— Я знаю.

— Тебе придется найти для нее какую-нибудь работу в Лондоне — для прикрытия. Я лично знаю одного парня, который подыскивает себе секретаршу.

— Все уже на мази. Считай, что в этом вопросе я тебя опередил.

Шамрон кивнул, ухмыльнулся и пошел прочь. Растворившись в сновавшей на Елисейских Полях толпе, он через секунду пропал из виду.

Джулиан Ишервуд шел по мокрой брусчатке тупичка Мейсонс-Ярд. Было три тридцать пополудни, и он возвращался после ленча к себе в галерею. Надо сказать, за ленчем он основательно выпил, но не осознавал, насколько пьян, пока не ступил за порог ресторана Грина и не глотнул влажного холодного воздуха. Кислород расшевелил его мозг, который послал организму тревожный сигнал о том, что Ишервуд опять влил в него слишком много алкоголя. Партнером Ишервуда за ленчем был все тот же пресловутый Оливер Димблби, поэтому за столом не мог не всплыть вопрос о продаже Оливеру принадлежавшей Ишервуду художественной галереи «Ишервуд файн артс». На этот раз Ишервуд сумел сохранить относительное хладнокровие и обсудить проблему до определенной степени рационально — хотя и не без посредства двух бутылок превосходного «Сансьерри». Когда решается вопрос об отчуждении бизнеса — дела всей жизни человека, рассуждал Ишервуд, ему позволительно приглушить душевную боль добрым французским вином.

Когда сильнейший порыв влажного холодного ветра с Дьюк-стрит настиг Ишервуда и начал швырять в него листья и прочую мокрую дрянь с улицы, он поднял воротник чуть ли не до ушей и, прикрывая лицо руками, перешел на рысь. Внезапно налетевший шквал столь же внезапно успокоился, Ишервуд остановился и перевел дух.

— Чертов климат! — пробурчал он. — Положительно, настоящая Сибирь. В следующее мгновение он подумал, что было бы неплохо заглянуть в паб на первом этаже и принять внутрь что-нибудь горячительное, но после некоторого размышления отказался от этой мысли. Он достаточно выпил сегодня.

Открыв дверь в цокольном этаже своим ключом, он стал медленно подниматься по лестнице, размышляя о том, что с ковровой дорожкой необходимо срочно что-то делать: или починить и отдать в чистку — или выбросить. На лестничной площадке находилась дверь, которая вела в маленькое туристическое агентство. Стены вокруг были оклеены рекламными плакатами, изображавшими полуобнаженных красоток, нежившихся на пляже в лучах тропического солнца.

«Может, и мне куда-нибудь уехать, — подумал Ишервуд, разглядывая загорелую амазонку, лежавшую кверху задницей на безупречно белом песке. — Пока еще остались хоть какие-то силы и не окончательно состарился. Что, если плюнуть на все и податься в теплые края, где можно отдохнуть от Лондона и зализать свои раны?»

С этими не лишенными приятности мыслями он отпер дверь галереи и вошел в помещение. Повесив пальто на вешалку в предбаннике, он прошел к себе в офис и включил свет.

— Привет, Джулиан.

Ишервуд резко повернулся на голос и оказался нос к носу с Габриелем Аллоном.

— Это ты? Но как, черт возьми, ты сюда забрался?

— Ты и в самом деле хочешь об этом знать?

— Пожалуй, нет, — помолчав, произнес Ишервуд. — Но что ты здесь делаешь? Я хочу сказать — здесь, в Лондоне? И где ты все это время пропадал?

— Мне нужна твоя помощь.

— Ты пришел за помощью? Ко мне? И это после того, как ты сбежал, не доделав работу? Я уже не говорю о том, что ты оставил Вичеллио в Корнуолле, не позаботившись предварительно о его безопасности!

— Иногда лучше всего прятать бесценную картину в таком месте, где ее будут искать в последнюю очередь. Если бы меня, к примеру, заинтересовало содержимое твоего сейфа, который стоит в подсобном помещении галереи, я вскрыл бы его без особых проблем.

— Потому что ты не человек, а ошибка природы!

— Может, не будем переходить на личности, Джулиан?

— Ты так считаешь? А мне, наоборот, хочется перейти на личности. Вот, прими! Подарок твоей личности от моей! — с этими словами Ишервуд схватил со стола кофейную кружку и запустил в Габриеля.

Поняв, что Ишервуд основательно пьян, Габриель вывел его прогуляться. Они бродили по дорожкам Грин-парка в полном молчании до тех пор, пока Джулиан не утомился и не присел на одну из стоявших здесь скамеек. Габриель сел с ним рядом. Ишервуд дождался, пока мимо них прошла влюбленная парочка, и лишь после этого заговорил:

— Она печатать может? А отвечать на телефонные звонки? Или принять сообщение?

— Не думаю, чтобы она когда-либо этим занималась.

— Очень мило. Прямо-таки восхитительно!

— Но она умная девушка. И с работой клерка как-нибудь справится.

— Это успокаивает. Но позволь тебя спросить — почему именно я должен принять эту особу на работу?

— Джулиан, прошу тебя...

— "Джулиан, прошу тебя. Джулиан, не лезь не в свое дело. Джулиан, заткнись и делай, что тебе говорят". Все вы только это мне и говорите. А между тем мой бизнес летит ко всем чертям, а вам, похоже, на это наплевать. Ну и пусть, ну и ладно. Недавно Оливер сделал мне одно предложение, и я склонен его принять.