Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Монтвила Витаутас - Страница 109

109

420. ДОЧЕРИ

Мне кажется — я не был дома вечность. Вернусь негаданно, вернусь к утру. Остановлюсь, почтив твою беспечность, Пройду к тебе, глаза твои протру. Губами встречу волосы густые, Услышу крик — что до рожденья мил, И отступлю, увидевши впервые, Как, просыпаясь, ты глядишь на мир. Ты будешь легкой, маленькой и птичьей, Захочешь сразу всё собрать в одно, И я пойму, как я косноязычен, И замолчу — раскрою лишь окно. Смотри сама, здесь не помочь словами. Мы входим в мир, не трогая их зря. Так в детстве узнается тяжесть камня, И недруги, и лучшие друзья. Так вырастают, отдаются делу И вспоминают радость первых дней, Чтоб снова ощутить себя незрелым Над колыбелью собственных детей. 1939

421. ГРОЗА НОЧЬЮ

Смешался с вымыслом грозы Внезапно сыгранный Бетховен. Он постигал ее азы И поднимался с громом вровень. Он ждал, глаза оледенив, Раскатом мощным обесславлен: Он уловить хотел мотив, Но глухотою был подавлен. Он шел в мажор — и застывал, Следя за грозовым волненьем! Я путал подлинники и не знал, Кого назвать изображеньем. <1940>

422. РЕКВИЕМ ЛЕРМОНТОВУ

И я клянусь — на каждой кромке Вдали распластанных снегов, Как завещание потомкам, Дымится пролитая кровь. И Терек, выгнувшись, как шпага, В лучах сверкающей струей, Бряцает в тесноте оврага, Точа о камни лезвие. Метнув волну, он шлет наружу Каскады радужных теней И грозно бережет оружье, Как верный слепок этих дней, Еще волнующих не тем ли Предсмертным часом всё острей, Когда поэт, влюбленный в землю, Погиб, не расквитавшись с ней, Где дальним громом промелькнула Глухая пуля на лету, Как будто чокнулись аулы, Рассыпав эхо на версту. <1940>

423. АБХАЗИЯ

Если ты не видал рассвета, Отраженного горной рекой У извилистого парапета, Перевитого синевой; Если около звонкой Бзыби Ты опять просмотрел с высоты, Как блестят чешуею рыбьей Разноцветные брызги воды; Если вновь, проходя по ущелью, Ты забыл оглянуться назад И не видел скользкой форели, Проплывающей водопад,— То тогда, чтоб не даром лазить, Прикрывая рукою глаза, По петляющим тропам Абхазии, Улетающим в небеса, Не забудь на поляне открытой, У замшелой и древней стены, Покоряющей пляски джигита В однозвучной оправе зурны. И над берегом дымной Мшовни На досуге припомни потом Эти горы с надвинутым словно До бровей снеговым башлыком, Где какой-то особенный воздух, Сквозь который навесом густым Виноградными гроздьями звезды Созревают над пляжем ночным; Где преданьями жив каждый камень: Только тронь — и начнется рассказ. И над морем закатное пламя Провожает рыбачий баркас. <1940>

424. ТРИ СОНЕТА

1 Где б я ни жил, и где б мой ни был дом, Какое б небо ни стучалось в ставни, Я б никогда не кончил счета с давним Из-за звезды перед моим окном. Я б думал вновь, что это всё во сне, Что отстоять тебя еще не поздно, Что ты жива и ты еще во мне, Как терпкий сок в налитых солнцем гроздьях. Я б вместо моря расплескал тебя, И вместо ветра — пил твое дыханье. Я б пенье птиц, на ноты раздробя, Нашел в них отзвук твоего признанья, Из плеска волн я б вновь создал тебя. Но в этот миг тревожного желанья 2 Я настежь двери отворяю в ночь И слышу капель щелканье глухое И шум дождя, который превозмочь Не в силах даже трубный звук прибоя. Я так хочу, чтоб ты была со мной, Чтобы по крайней мере ты казалась У ног моих распластанной землей, Ночной волной, с которой ты смешалась. Я так хочу опять тебя найти, Сквозь плач пробившись, вылепить из ночи, Из горя моего, чтобы в груди Ты задыхалась цепкой вязью строчек, Стихами, где остались позади Одни мечты. И чтоб я мог воочью 3 Вновь обрести рассветный шум дорог, Глухих лесов чернеющие пятна, Где каждый с ветки сорванный листок Уже как будто просится обратно, Где нужно верить, что мой стол широк, Но сколько б я за ним ни оставался — Течет вода сквозь стиснутые пальцы И на ладони не сдержать песок. Я б никогда не вспоминал о нем, Раз навсегда покончив счеты с давним, Но всё равно перед моим окном Дано звезде сиять твоим лицом, Где б я ни жил, и где б мой ни был дом, Какое б небо ни стучалось в ставни. <1940>